Власти настойчиво просят киевлян еще хотя бы несколько недель не возвращаться из вынужденного отъезда, соответственно, так же очень постепенно оживает и офлайн-жизнь большинства культурных заведений столицы. В то же время она не прекращалась онлайн – «День» уже писал, как с начала полномасштабной агрессии России Национальный музей истории Украины и его Сокровищница поддерживают украинцев своими историями об особых экспонатах. Подобно Музею Одной Улицы отыскивает и делится воспоминаниями различных деятелей об эпизодах из жизни спуска в предыдущие войны и другими интересными, поучительными и саркастическими по поводу агрессора рассказами. О них мы и пообщались с научным сотрудником музея Анатолием КИЯШКО.
– Музей поддерживает связи с культурными деятелями во многих странах. Реагировали ли ваши партнеры на полномасштабное вторжение России в Украину и как?
– Да, мы получали слова поддержки от поляков, австрийцев, ирландских музейщиков. Сразу после начала войны поступило теплое письмо от д-ра Патрика Грина, экс-главы престижного Европейского музейного форума. Напомню, наш музей более 20 лет назад первым в Украине стал его лауреатом, и тогда Патрик Грин как тогдашний руководитель этой организации посетил Киев и наш музей, он был приятно удивлен новым подходом к изложению локальной истории. А теперь в своем письме к нам осудил путинскую агрессию.
Получили и несколько (хотя и не очень много) писем от российских музейщиков, которые тоже были в шоке.
Поскольку музей когда-то достаточно активно посещали люди из Беларуси, россияне, мы сразу разместили на своей фб-странице сообщение, где называли вещи своими именами, разместили ссылки на первые репортажи из разбомбленных мирных городов. Реакция была противоречивой, некоторые из наших подписчиков из этих государств нас поддержали, но были и те, кто радовался «денацификации».
ВОСПОМИНАНИЯ ИРИНЫ ХОРОШУНОВОЙ И ДОКИИ ГУМЕННОЙ
– Андреевский спуск, «вселенной» которого посвящен ваш музей, переживал разные тяжелые периоды вместе с Киевом. Сейчас вы на своей фейсбук-странице напоминаете эпизоды из жизни спуска в предыдущие войны. С какими периодами и у каких авторов находите больше аналогий?
– История наших конфликтов с северным соседом, к сожалению, не нова. Был, конечно, период нашей национально-освободительной борьбы в 1917-1921 гг., с тем же соперником и боевыми действиями вдоль железной дороги в нежинском направлении.
Но стараниями самих россиян этот конфликт гораздо больше напоминает ту страницу Второй мировой войны, которая для нашей столицы началась в 4 часа утра 22 июня 1941 года, когда без объявления войны Киев начали бомбить нацистские самолеты. И параллели не только в неонацистской риторике. Быт киевлян 1940-х нам гораздо ближе и понятнее, чем более ранние истории. Это была война с массовым применением авиации, прятаньем в бомбоубежищах, колоннами танков, всем тем, что россияне «могут повторить» и повторяют сейчас. С тех пор осталось много воспоминаний, в том числе и жуткий «Бабий Яр» Анатолия Кузнецова.
Но сейчас мы сконцентрировались на двух женщинах, которые стали свидетелями той войны в Киеве. Это жительница Андреевского спуска Ирина Хорошунова, которая оставила подробные дневники времен войны и оккупации (хотя эти дневники она потом подвергла самоцензуре, а оригинал закопала где-то возле замка в Каменце-Подольском).
Вторая женщина-автор – Докия Гуменная, она описала действительность военного Киева и чувства людей в нем в художественном, но биографическом романе «Крещатый Яр». Гуменная, хоть и не любила нацистов, но от советской власти тоже ничего хорошего не ждала, так что выехала на Запад и имела больше возможностей свободно сказать о том, что происходило тогда в Киеве. И это дает некий стереоэффект.
Вот, например, одна из цитат «Крещатого Яра»: «Місто-велетень причаїлося в нічних мороках. Може спить? Може, так ось від якогось часу, як спадуть вечірні сутінки, як засяє перша зірка, — безтурботно вкладається усе спати? Може, порожньо у цих мовчазних кам’яних велетнях-тінях, нема для кого вбирати місто у вечірній одяг електричних діядем? Може, й самого міста нема, а привиділося воно колись раз якомусь фантастові-мрійникові?
Ні, за примарною тінню безлюдного міста, за кожним поворотом, в кожній шпарі чатує мільйоновий вартовий. Чи не світиться де світло, — он така тонесенька, ледве помітна смужечка? Чи не йде диверсант, шпигун, парашутист? Чи не летять мессершмідтівські мотори, чи не заплачуть-заянчать зловісно сирени?
Ні, не спить місто і не сплять його мешканці. Вони бродять по своїх кімнатах, по дворах, ніколи не роздягаючись, ладні кожної хвилини зірватися й бігти до непевних сховищ, — готові до грядущих іспитів».
Но, несмотря на все параллели, хочу подчеркнуть одно отличие – тогда у украинцев не было хороших вариантов, за нашу территорию сражались два тоталитарных государства, хотя нацизм, безусловно, был большим злом. Сейчас есть своя украинская армия, свое государство и понимание, где враг.
КИЕВСКАЯ «ЗВЕЗДОЧКА ГОРИККЕРА»
– Вы также напомнили интересную историю противотанковых ежей, которые, оказывается, имеют киевское происхождение…
– Да, когда я увидел в новостях репортаж о старых музейных противотанковых ежах, которые снова используют на улицах Киева, то вспомнил фильм «Нет неизвестных солдат», который снимали на спуске в 1960-е годы. В том фильме были кадры с ежовыми заграждениями на Андреевском спуске, на фоне Замка Ричарда. Возникла идея написать об этом, я начал смотреть историю использования ежей и натолкнулся на воспоминания сына генерала Гориккера, которой рассказывал, как отец по вечерам отбирал у него игрушечные танки, делал модели ежей из спичек, пытаясь выявить оптимальную конфигурацию. Поскольку впервые подобные инженерные сооружения пытались применять еще чехи в 1938 г., но тогда эта идея не прозвучала и по-настоящему ее реализовали только в Киеве, а ежи в документации военных сначала называли «звездочка Гориккера».
«ТОЙ ИЛИ ИНОЙ ОПЫТ ВОЙНЫ ТЕПЕРЬ ЕСТЬ ПРАКТИЧНО У ВСЕХ»
– Какие, возможно, новые акценты будут в ваших экскурсиях и экспозициях, когда музей снова сможет открыть двери для посетителей?
– Мы с нетерпением ждем победы и новых посетителей, а между тем действительно смотрим, что стоит поменять и добавить в экспозиции. Например, некоторые из тех цитат о Второй мировой войне, которые сейчас на «Фейсбуке», планируем разместить в военных витринах, так как теперь у наших посетителей будет тот же опыт пребывания под авианалетами, поиска продуктов, как и у тех киевлян, которые страдали от нацистской агрессии 80 лет назад. Вообще, это большой вопрос, ведь тот или иной опыт войны теперь есть практически у всех.
Также, хоть музей сейчас закрыт, мы продолжаем свою поисковую работу, есть новые находки. Проверяя старые справочники, мы обнаружили много новых интересных людей, которые, оказывается, в то или иное время жили на спуске. К примеру, мастер, которым восхищался Чайковский, знаменитый регент хора Софийского собора Яков Калишевский, один из учителей Александра Кошица. Оказалось, что последние годы жизни он провел на спуске. Хотя площадь музея невелика, но мы теперь планируем отвести часть экспозиции и ему.
Планируем выставку посмертной маски «Мистерия духа», где будут представлены персоналии, делавшие свое и вошедшие в историю, несмотря на сложные обстоятельства вокруг. Там будет много масок украинских деятелей – таких как Франко, Лысенко, Петлюра, Бандера. Надеемся показать на выставке маску Евгения Петрушевича, оригинал которой хранится в Украинском Свободном университете (Мюнхен). Университет перед самой войной позволил нам снять копию, но пока этот проект поставлен на паузу.
Также планируется выставка исторических и батальных полотен недавно умершего художника Николая Данченко, автора картины «Конотопская битва».
Так что планы есть, верим в наши Вооруженные силы и работаем на победу!
