Представьте себе картинку: степь без конца и края, тирея, как море волнуется, волнуется и чертополох, между которых гудят, пикируют шмели, осы, пчелы и другие всякие насекомые-букашки. И четырехгранный, черный, как ночь, чугунный обелиск. И голоса детские:
— Витек, слышишь, стой, как стоишь!
Черно-рябая Витькина корова Рябуха норовистая, тянет шестилетнего пацана за батог, намотанный на запястье, но тот упирается изо всех сил. Устоял.
— Стою, — говорит, едва переводя дух.
— Теперь все, по левую руку от тебя, — говорит старший Витьки на год Петька, хозяин пепельной Красавицы, — аж до самого Дальнего Востока мое, русское. Россией называется.
— А мое где? — Витек спрашивает удивленно.
— А твое пусть будет по правую руку, отсюда от России и аж до Германии.
— И как оно будет называться?
— Как, как, известно как — Речь Посполитая.
— А мое где, — вылезает из бурьяна с козой Райкой на поводке и венком из березки и маков на голове пятилетняя конопатая Галя. — Где моя Украина?
— Дурные, — великодушно говорит первоклассник Петька. — Нет и никогда не было никакой Украины. Вот идите к обелиску. Читайте. Ой, да вы же еще не знаете букв. Тут написано, что здесь, под нашим селом Кулешевка, теперь Недригайловского района Сумской области, проходит граница между Российской империей и Речью Посполитой.
— А где же Украина? — разочарованно тянет конопатая Галя. — Моя бабушка по секрету рассказала мне, что мы украинцы, и земля эта украинская, и страна наша Украиной называется.
— Твоя бабушка, как и ты, тоже неграмотная, так откуда ей знать, что никакой Украины нет, здесь же чугунными баквами вылито навсегда, навеки...
Картинка вторая. Кулешевка. Буфет. В дальнем углу, под фикусом, сидят двое, местная передовая колхозная или каэспээсовская, или еще чья- то, черт ее знает, доярка, конопатая Галя и дворник с центральной улицы Ленина города Сумы Петро. На столе перед ними бутылка гордости районных алкоголепроизводителей «Недригайливская».
— Не, Галка, была ты темной с детства, такой и осталась. Гаварю же тибе: нет и не было никада никакой украинской мовы, тоисть — языка.
— А я, каким же языком я говорю?
— Адвечу. Ломаным кагла...каг...кагламиратом — смесь великого русского языка и польской, пся крев, мовы. Поняла?
— Нет, что-то ты, Петро, путаешь. Город тебя явно испортил. Чужим сделал. А Украина, десять лет независимости? — Галя свое.
— Фикция твоя Украина, — ударил по столу кулаком бывший кулешковец. — Вот, пасматри на ету бутылку «Недригайливской». Шо туточки изображено? А возьми обелиск под нашей Кулешевкой? Исторический. А что на нем написано? А изображено и написано, что по этому обелиску проходит гряница, тоисть — межа промежду Великороссией и Реччу Посполитой. А Украйны твоей гавняной и в помине туточки нема. Это все выдумки националистов и всяких других бандер.
Задумалась передовая конопатая доярка. Нет, а действительно, что-то здесь не так? И на бутылке обелиск, и в степи обелиск с этой чудной надписью, на которой нет места ее родной земле, ее Украине. В школу ходила — учителя ни слова о той надписи на обелиске, теперь вот радио, телевизор, газеты — тоже молчат, только фотографируют со всех сторон, показывают в разных ракурсах тот обелиск с той надписью, значит, распространяют, пропагандируют... А детская душа мягкая, податливая, ум быстрый — моментально впитывают в себя окружающий мир и идут с тем миром во взрослую жизнь уже без Украины, и становятся такими вот Петрами без рода и племени, без родного языка с центральной улицы Ленина.
Картинка третья. Начало весны. Степь под Кулешевкой. Четырехгранный чугунный пятиметровый обелиск, на десятки километров видать его черную тень. Подкатывается цепочка иностранных автомобилей, из второго, сразу за милицейской «мигалкой», вылезает важный, красивый господин — это наш премьер-министр Виктор Андреевич Ющенко, бывший Витька, пастух Рябухи. Он только что с торжеств в соседнем, Роменском районе, под селом Пустовитивка, посвященных закладке камня его, премьера имени «по случаю начала восстановления Троицкой церкви — памятника архитектуры государственного значения, построенной в 1773 году на средства последнего атамана войска низового Запорожского Петра Калнышевского».
(В скобках отметим, что со времени закладки именного камня прошло уже более полугода, премьер за это время успел стать экс-премьером, а «восстановление» так и не началось).
По широкой дороге в столицу наш премьер решил пройтись по тропинкам своего босоногого детства, вспомнить... Давно нет норовистой Рябухи. А степь та же. И четырехугольник ни капельки не изменился, и надпись на нем... Теперь у Витьки, извините, у Виктора Андреевича возник перед глазами Париж, Дворец инвалидов, а в том Дворце могила Наполеона, а вокруг могилы золотыми буквами все победы императора, от крупных до самых маленьких, в том числе и взятие Москвы. Россияне, присутствующие на этой оказии нашего премьера, возмутились: почему не указано, что в той же Москве тому же Наполеону набили морду, а вскоре русская армия (кстати, при ощутимой поддержке украинских казаков) вошла в Париж? Умеренные французы терпеливо объяснили безрассудным северным гостям: для патриотического воспитания своего народа негативные примеры из родной истории не годятся, более того — они вредны, деморализуют...
— Почему же мы такие, не патриоты своей земли? — ненароком срывается из уст Виктора Андреевича, и он указывает пальцем в чугунную надпись, а надписей подобных, следует здесь сказать, непатриотичных, откровенно антиукраинских на обелисках, на памятниках, на мемориальных и немемориальных, временных досках по всей Украине тысячи и тысячи.
— Уважаемый Виктор Андреевич, — заговорил из «свиты» один из «хозяев» района, один из «отцов» сорокаградусной «Недригайливской», по совместительству заместитель председателя райгосадминистрации Николай Михайлович (подобных николаев михайловичей по всей несчастной Украине тоже тысячи и тысячи). — Это же, так сказывать, исторический факт, и, как говорится, из песни слов не выбросишь, такая она, как говорят французы, селявушка.
«Французы и другое, и не так говорят», — хотел было сказать премьер, но только по ему самому известным причинам промолчал, махнул рукой. А уже через много месяцев после этого Виктор Андреевич и уже не в качестве премьера, а экс-премьера, согласившись возглавить предвыборный блок «Наша Украина (?)», в обращении к соотечественникам скажет:
— Стремясь к лучшему будущему, мы не должны забывать, кто мы есть.
«Лучше поздно, чем никогда». Есть такая обтекаемая, анемичная формула для тех, кто только говорит, лозунги провозглашает, а кто-то другой должен пахать. Следует «не забывать, кто мы» не тогда, когда руль забрали из рук и «мы» остались при бубновых интересах, а тогда, когда этот государственный руль крепко держим обеими руками. Тогда народ не просто будет «стремиться к лучшему будущему» под испарениями исторической сорокаградусной «Недригайливской», а реально будет жить в нем, лучшем. И, кстати, все последние десять лет независимости тоже.
