В целом самое важное — это жизнь. А уже когда есть жизнь, то в ней самой важной является свобода. А затем жизнь отдается за свободу. И тогда уже неизвестно, что из них двух самое важное.
Бывают странные болевые ощущения — сопротивление принять какую-то данность. Так у меня было с одной книгой. Долго не могла взять ее в руки. Это книга Ивана Дзюбы «Прокислі щі від Табачника. Галичанофобія — отруйне вістря українофобії». Изданная в 2010 году в Дрогобыче.
Больно, как если бы ты видел Астронома, вынужденного изучать звезды в перерывах между очисткой канализации. Глаз телескопа одиноко блуждает в небе, но Астроному некогда. Однако Астроном знает, что если в настоящий момент не отремонтировать канализацию, то в ее сточных водах утонет и его телескоп, и вся его лаборатория.
Абсурд ситуации состоит еще и в том, что ученый оперирует научными аргументами и историческими фактами, но с другой стороны нет собеседника. Существует разработанный в Кремле проект уничтожения украинского образования и украинского гуманитарного пространства. Нанята бригада на эту работу с бригадиром включительно. Поэтому против диалога, дискуссии, аргументации есть лишь насмешливая маска. На фасаде ФСБ. Потому что там никогда особенно и не думали об аргументации. Другой жанр, так сказать. Но это не отбирает у ученого обязательства придерживаться всех канонов научного исследования.
2010-й — это преддверие 20-летия независимости. Прошел год — и уже в 20-летний юбилей Независимости Дзюба пишет книгу «Нагнітання мороку. Від чорносотенців початку ХХ століття до українофобів століття ХХІ». Киев, 2011.
А еще же до того был «Інтернаціоналізм чи русифікація?». 1965-й.
В разгар русского геноцида в Чечне — в 1995-м — «Застукали сердешну волю...» Шевченків «Кавказ» на тлі непроминального минулого».
2000-й — не книга, а статья в «Дне», и та диагностическая — «Алергія на Шевченка».
2003-й — «Пастка. 30 років зі Сталіним. 50 років без Сталіна».
2006-й — «Шевченкофобія».
2007-й — «Порнократія на марші».
2011-й — «Нагнітання мороку...»
Диагнозы. Предупреждения. Советы. Прогнозы. Психоанализ. Но никогда — приговор или риторика. Грандиозная эрудиция — и пассионарность. Плюридисциплинарное мышление — и большая точность в каждой детали, цитате, ссылке. Высокая академия — и когда искрометная, а когда и меланхоличная ирония.
И я уже не вспоминаю тома и тома статей, воспоминаний, монографии, — где монография о Шевченко — основа будущего (!) литературоведения. И вообще — свыше четырех сотен трудов. Цитирую лишь те исследования, которые даже названиями своими — «пастка», «шевченкофобія», «галичанофобія», «порнократія», «морок» — являются диагностикой культурных, политических, общественных, психических патологий пострежимного общества.
Дзюба сделал рентген страшному явлению: сквозной, сквозь века циклической повторяемости одинаковых патологий. Одним словом — диагноз «непроминальному минулому». В преддверии 20-летия Независимости страна стоит перед проблемами уже даже не ХХ, а ХІХ в. Перед формами украинофобии, которые господствовали здесь разве что до Первой мировой. С одной, разве что, разницей: украинофобы в царской империи были значительно более образованной и более элегантной публикой по сравнению с параноидальными «понюшками табака» в кремлевском Носу.
Рецензенты, которые изредка что-то напишут, обязательно при этом спрашивают: чего ж так, что у нас ничего не меняется? Кто же в этом виноват?
Не меняется, потому что пока не будут проработаны труды и за ХІХ век, и за ХХ, Новое Тысячелетие в Украине так и не наступит. Не меняется, в частности, и потому, что такой интеллектуал, как Дзюба, анализирует, диагностирует, протестует. А общество вспоминает о его лазерных анализах разве что под юбилей. Потому что это и поздравить, и пошутить можно. О «совести нации» поговорить. О том, какая эта «совесть нации» работящая, ха-ха. А затем, когда «совесть», отпраздновав (вынужденно!) 80-летний юбилей, пойдет работать, «нация» пойдет спать. Жаловаться. Тусоваться. Пить. Приходить в упадок. Ругать (или хвалить) Юлю или Витю (одного или другого).
На это летие Независимость уже и вообще запретили, в сущности, праздновать. Это о Голодоморе было сказано: а что, культ из него делать, нужно сейчас накормить людей. Так зачем же сейчас тратиться и на празднование юбилея страны? Нужно на социальные расходы пустить эти деньги, на армию, еще на что-то. Разворовать по дороге. Это же всего лишь день рождения страны. А не президента. Или олигарха.
Проглотили и это. В конечном итоге, а что, и в самом деле, праздновать? Кроме всего прочего, это еще и двадцатилетие основной правящей партии в Украине, без разделения на идеологии, — Партии Политического Дебилизма.
А потом на следующее летие Независимости общество оглянется — а страны-то и нет. Вынесли с дверями.
Газеты написали, что Дзюба послал свою книгу «Нагнітання мороку» Тимошенко. С пожеланием выдержать неправедное судилище. Процитировали: «Дорогая Юлия Владимировна! Пусть христианский Бог поможет Вам выстоять на неправедном судилище олимпийских божков и их челяди»1 .
Дзюба знает, что такое неправедное судилище. Потому что жил в стране, где экономился цемент на атомные станции, но не на тюремные — метровые — стены. Я бы только позволила себе небольшое сомнение: олимпийские ли это божки или просто мелкая челядь заштатного люцифера?
Сегодня, когда Дзюба празднует свой такой высокий юбилей, при власти сидят идеологические потомки тех, кто преследовал его, а с ним и всю когорту шестидесятников. Ответ на вопрос, почему Польша, скажем, или Чехия «смогла», а Украина «не смогла», коренится в глубинах цивилизационных подоснов украинской культуры. Теория вопроса — безгранична. Но если коротко, то уже вполне очевидно, что православная культура является глубоко немодерной, неспособной к изменениям, более близкой к исламскому фундаментализму, как справедливо считал Хантингтон, чем к западному христианству, в пределах которого появился демократический мир. Поэтому и сегодня, по Шевченко, продолжают быть протагонистами этого общества «німії, подлії раби / Підніжки царськії, лакеї / Капрала п’яного! (...) Донощики і фарисеї...». Так что, исходя из параметров сегодняшней ситуации, Украина может оказаться так же безнадежной в плане приближения к стандартам цивилизованного мира, как и Россия.
Движение без изменений и изменения без движения, как называет это явление Ярослав Грицак2.
А такая родная, но теперь все более далекая Польша — смогла. В частности, потому, что там связь между поколениями не прерывалась. Уничтожали одно поколение — и на смену ему приходило другое. Проиграл Костюшко в 1794 г. — вспыхнуло Польское восстание 1830 г. Его затопили в крови — и уже не только интеллигенция, но и разные категории польского общества поднялись на восстание в 1863-ом. Упали империи — пришел государственник Пилсудский. Новая оккупация — и нацистская, и советская? Была борьба до последнего против одних и вторых. Локальное и трагическое восстание в Варшавском гетто, всенациональная ликующая «Солидарность» — это были разные «души» Польши, способные на протест, борьбу, защиту базовых национальных ценностей. Поэтому и «Солидарность» могла иметь в своей основе лозунг далекого 1830 г.: «За вашу и нашу свободу!»
А постоянная встреча поколений — это трансмиссия ценностей. Это иерархия приоритетов. Конечно, это не помогло избежать оккупаций, режимов, насилия, произвола близлежащих хищных государств. Но благодаря трансмиссии ценностей, центральной в которых была свобода, страна каждый раз, хотя бы на шаг, но приближалась к своей самореализации в истории. Исследователь польского Романтизма Мария Янион считает, что парадигма Романтизма длилась с 1830 года до завершения роли «Солидарности», более 150 лет.
И одним из кульминационных моментов Янион считала восстание в Варшавском гетто — безнадежное обреченное восстание. Последний руководитель восстания Марек Эдельман сказал: «Wzasadzie najwa niejsze jest ycie. A jak ju jest ycie, to najwa niejsza jest wolno . A potem oddaje siк ycie za wolno . Wtedy ju nie wiadomo, co jest najwa niejsze». Перевод — в эпиграфе к статье.
Да, в Польше была всегда встреча поколений. Даже когда они ссорились или насмехались друг над другом. Но при всех условиях приоритетом оставалось бытие Польши. Эта Польша и существует.
До Дзюбиных 60-х в Украине тоже была встреча поколений — несмотря на все репрессивные препятствия. Шестидесятники пытались спасти, вернуть к жизни культуру «Расстрелянного Возрождения». И один из немногих уцелевших в этой масакре писателей — выдающийся и, разумеется, почти до сих пор неисследованный Евгений Маланюк — увидел шестидесятников из-за океана реального и цензурного и узнал в них новую украинскую литературу.
А дальше наступила бездна. Связь между поколениями перервалась. Если бы это была спецоперация, то нужно было бы сделать комплимент той организации на Лубянке. «Чисто сработано». Но как раз это, конечно же, не спецоперация. Это результат многих спец- и не спецопераций. И этот процесс деградации начался уже с первого пострежимного поколения интеллектуалов — в 80—90-х годах. Отказ от гражданской позиции как критерий «модерности». Маргинализация составляющих гражданской позиции — патриотизма, сознательного политического выбора, участия в общественной жизни страны.
Когда-то будет написана генеалогия явления. Вероятно, можно привести и какие-то оправдывающие моменты: усталость от идеологии, скажем, как самый удобный аргумент и тому подобное. Но произошло то, что произошло: в момент, когда были необходимы молодые поколения, интеллектуально и морально обученные для борьбы за европейскую Украину, в культуру пришел принципиально «незаангажированный», как теперь говорят, «молодняк». Конечно, хватает среди этого «молодняка» и талантливых людей — пройдет время, и явления выкристаллизуются. Но, как правило, чем интереснее явления, тем они более «тихие». А правят бал «бренды» и «маркеры», гламурные герои тусовок и фестивалей, «слемеры» и «пиджаданники», манерные феминисточки с аспирациями домохозяек и разнеженные «ребята с лэптопами на яйцах», которые провозгласили свое отвращение к «традиционным украинским ценностям». И пошли крестовым походом на эти ценности. Захватив с собой потоки молодых энтузиастов: «Знаете, что эти мальчики способны осчастливить не только девочек? Но, гарантирую, преимущественно девочек. Зажечь, взволновать, поднять к вершинам, хотеть, вспотеть... Лучше всего у них выходит орально... Девочки и мальчики...»3.
И вот в этом гламурном действе «девочек и мальчиков», в этом накаленном танце на «дискаче» молодые литераторы (некоторые из них сегодня достигли почти пенсионного возраста, не выйдя из подростковых синдромов) начали бороться со своими литературными «родителями» — вместо борьбы против реальных врагов украинской государственности, которые засели во всех явных и потайных нишах ее постсоветского тела. Может быть, от лэптопов вышеупомянутые яйца перегрелись, поэтому на большее уже не хватило.
В период тоталитаризма территории «МЫ» и «ОНИ» были полностью черно-белыми и геометрическими, с четкими демаркационными линиями. Теперь же территория «ОНИ» расширилась, заиграла неизвестными до сих пор идеологическими красками, спектры украинофобии разнообразили, а территория окрепла и консолидировалась, поглотив в себя и посткоммунистов, и «неоимперщиков». А территория «МЫ» сузилась, размылась, потеряла защитные барьеры, намагнитилась неразрешимыми конфликтами и абсурдными противостояниями. И просто безразличием.
Результат? Та же книжка Дзюбы о «галичанофобии»: едва ли 100 с чем-то страниц, а это огромного научного веса системный трактат о культурном достоинстве Галичины, о неотъемлемости Галичины в культурной и государственной эволюции Украины, о целостной и разнообразной в своих культурных проявлениях Украине с ее галицким полюсом. Исследование, которое развинчивает до запятой имперско-большевистскую идеологическую паранойю. И в то же время исследование, написанное с поразительной толерантностью, с академическим тактом. Да, человек на баррикадах — на интеллектуальных баррикадах. То есть без единой потери для своей филологической и политической культуры.
И эту книгу написал донетчанин. Родился, когда Донецкая область еще называлась Сталинской.
А что же «украинский Пьемонт»? Отозвались рецензиями «День» и «Зеркало Недели» — столичные газеты. А вот именно «Пьемонт» — ни гугу. Ни академической дискуссии, ни хотя бы буффонады в литературном кафе под стрельбу пробок от шампанского. Потому что это все как-то не эстетично. Гражданские проблемы — просто китчевые анахронизмы какие-то. И вообще — отсечь «советскую» Украину и завтра проснуться... И Галичина уже Швейцария...
И так до сих пор этот АУТИЗМ: даже в эти дни Дзюбиного юбилея на сайтах ведущих галицких изданий — сообщение как максимум о поздравлении Дзюбы от Юлии Тимошенко и от президента. А не анализ его фигуры и его трудов. И его позиции относительно Галичины.
Хотя, конечно, несправедливо сказать, что галицкая молодежь граждански не сознательна. Вот несколько месяцев назад организовала же молодежь во Львове флешмоб. В защиту украинского языка. С кофе и пирожными.
И другая молодежь тоже: например, харьковский интеллектуал в письме к мэру резко опротестовал факт невручения ему, интеллектуалу, премии. А, следовательно, если бы такой мэр вручил, то такой интеллектуал бы взял. А группа выдающихся литераторов в канун президентских выборов защитила право коллеги-писателя на свободу слова. Или же мата. Странно, чего было и бороться, если это и так удельный язык не только литераторов-постмодернистов, но и властных структур? Такой себе языковой континуум, где Украина уже совсем едина: от коридоров власти до донецких терриконов и тех же львовских кнайп.
А как эмблему протестного потенциала украинского литературного «молодняка» можно привести замечательную картинку ужгородского эротичного праздника «Мартовские коты», когда «на площади Театральной сошлось полсотни «мартовских котов», чтобы трижды бросить в весеннее небо свое решительное «мяу». Если бороться, то уже до последнего: среди участников праздника «развернулась настоящая поэтическая битва за шоколадный фаллос весом в 400 граммов в натуральную величину»4...
Потому-то, собственно, больно читать именно эту книжку Дзюбы. Человек с такой культурой мог бы — вместо скрупулезного изучения опусов сюрреального министра образования — гораздо лучше провести время. В архивах. На прогулке. Написав после статьи о Монтескье, скажем, статью о Руссо. А не изучать того, кто войдет в историю исключительно потому, что о нем написал Дзюба. Ну и еще потому, что умножил собой ряд особенно последовательных разрушителей украинской культуры. Как показывает исторический опыт, кремлевские геростраты занимают достаточно большую часть не только славянской, но и всемирной истории.
Ни одно поколение не имеет исключительного сертификата «святости» — и ни одно не является полностью «проклятым». Но здесь состоялась очень тяжелая подмена. Симулякры в политике, симулякры в культуре. Вспомнить, как Жан Бодрийяр определял это понятие: «действительность, которая скрывает тот факт, что ее нет».
На этом 20-ом году независимости вернулся в культуру не только советизм, но и нескрываемый сталинизм со стороны власти. Но в ответ не формируется протестный потенциал. Там обессилено помитингуют пенсионеры. Там на Донетчине будут объявлять голодовку родители против закрытия украинских школ. Там проломят голову оппозиционному депутату. А оборону «от культуры» держат очень немного личностей — и личностей, которые уже, так сказать, пережили не один свой юбилей. Как и тогда, когда писал Василь Стус: «...червону тінь калини / на чорних водах — тінь її шукай, / де жменька нас. Малесенька шопта...». И это явление действительно нуждается в психоанализе: молодая украинская элита либерального направления отказалась от политической борьбы и, в конечном итоге, не имеет для нее ни теоретической подготовки (а это — большая часть западной философии и социологии ХХ в.!), ни практических инструментов, ни, тем более, охоты к этому и воли. Место займут оппоненты и радикалы с обеих сторон.
Интерпретации не задержатся: по-видимому, это новая форма эскапизма, попытка снять с себя ответственность и — парадоксально — постсоветская привычка к патернализму: не нужно волноваться, за нас сделает кто-то другой, а мы подождем. В баре «Последняя баррикада». Ведь разве не сказал Ортега-и-Гассет, что литература — это игра? И политика — игра. И страна. И будущее этой страны — игра. Правда, это Ортега-и-Гассет в постмодерной украинской интерпретации. Поскольку действительно трудно себе представить в ХХ ст. писателя более заангажированного, чем Ортега. Который, ко всему же, сказал в «Бунте масс», что реальное обновление в обществе может состояться только при условиях кооптации элиты в систему либерально-демократических ценностей и борьбы за них, элиты, которая обязана организовать массы на путь построения демократии. Также предупредил об опасности «безответственной эмансипации». Что же касается массы, сказал он, то она всегда чувствует себя «целым миром», по меньшей мере, сокрушаясь, более того — наслаждаясь своим подобием к другим. Живем во времена «удовлетворенного барина», «избалованного ребенка», констатировал Ортега: этот «удовлетворенный барин» оставляет себе роль конформиста, об остальном позаботится Государство, которое гарантирует прогресс и благосостояние, поэтому бороться за них — не нужно... Это был 1930 год, а что случилось дальше, знаем.
Страшно, когда масса становится элитой, а элита — массой. А именно это и происходит в сегодняшней Украине.
Конечно, есть против этого всего фантастическая молодежь, есть попытки объединений в движения, есть локальные проявления воли к переменам. Однако исключения не спасают ситуацию, потому что в этих исключениях еще не оформилась альтернативная программа — или программы. Те из этих молодых, кто имеет еще патриотизм в традиционном понимании, рискуют попасть в резервационную категорию «отсталых» и «провинциальных». А другие — «модерные», а следовательно, прагматичные — спешат как можно быстрее «свалить» из страны. Потому и лучшие усилия в этом плане атомизированы — на фоне затвердевшей в своей безмерной глупости идеологии «противсіхства», которая для этой власти стала удобной «вещью одноразового использования». Помню декабрь 2009-го, накануне выборов: это было доминирующее настроение именно в Западной Украине. Это ж какую низкую политическую культуру нужно иметь, чтобы не понимать элементарную электоральную арифметику, не говоря уже о каких-то высших материях? И где же они теперь, эти трибунные и телевизионные «противсіхи»? Те истеричные дамочки, которые выгрызали экран инвективами против «женского фашизма», — интересно было бы сегодня прочитать научный анализ, в чем же этот «женский фашизм» заключается, — и не с больной ли головы на здоровую?! Ведь то, что мы видим сейчас в известной «пещере правосудия», — это и в самом деле фарс в неорежимном ключе. И Тимошенко ведет себя со смелостью самых ярких диссидентов 1960-х и 1970-х. Более того, как резонно говорит Игорь Лосев, Третий Рейх был более демократичным, потому что Димитрова все же оправдали5. В том же 2009-ом «високочолі панове» отпускали сентенции наподобие: «за Нее голосовать страшно, а за Него — стыдно». И чего ж так много испуга? А в результате — так мало оказалось стыда, зато перед «Ней» — почти атавистический страх. Недавно читала опус одного бородатого — из «вечно молодых» — львовского литератора, который на полном серьезе говорил: «То, что не достроили отцы, пусть она (молодежь, а не Юля) достроит»6. А вы же где, общество? Фрейдистский ляпсус — как не «отцы», так «дети». Магический герой во мгле абстрактного «светлого будущего». Его зовут Рыцарь «Только-Бы-Не-Юля». Потому что Юля, может, еще и работать заставит, проблемы какие-то конкретные поднимет, объяснит, что за Украину еще придется бороться. А оно ж так приятно: от тусовки до тусовки, от одного алкогольного тура до другого ждать, пока придут какие-то мифические молодые политики и все станет на свои места, как перевернутая сахарница. А они появятся, как сияющие единороги, — пырнут рогом постсоветских олигархов и — глядь — Украина в Европе.
Политический инфантилизм завершился оккупацией страны. И продолжился в слезных петициях интеллигенции к власти: «достойні панове», «високоповажний президенте», «шановний пане міністр»... Перестаньте же русифицировать (уничтожать, преследовать и тому подобное) нашу украинскую культуру, литературу, образование... Ряд можно продолжить. Эти трогательные петиции можно сразу переадресовать. На Лубянку. Там читают. Может, так, как милиционеры в украинской библиотеке в Москве, которые прочитали украинское «твори» как русское «твари» — и секвестровали книги, решив, что это «националисты» написали именно о них...
Подобные жалобные петиции — это как с упреком пересчитывать зубы волку и просить, чтобы не кусал всеми. Пригласить волка стать вегетарианцем. Трогательно. Недостойно. Бесперспективно. Тянет на анекдот о Красной Шапочке, которая понесла пирожки Бабушке. Но встретила Президента. И вернулась домой. Без пирожков и без шапочки.
Если бы каждый украинский школьник и студент прочитал пусть не книгу, а хотя бы одну из статей Дзюбы, — с этого могла бы начать формироваться новая демократическая ментальность — и гражданское сознание. Но без отклика в нашем обществе. С одной стороны, политическая «порнократия на марше». С другой — бал-маскарад Симулякров. И там, и там «персона нон грата» — интеллектуал, «заангажированный» в свободу и честь. Властям он поперек горла. И им «не опыляется молодняк».
Осенью 2004 года спокойно антиконформистский Дзюба написал огромную статью в двух подачах на страницах «Зеркала Недели». Накануне оранжевой революции. Это была статья о Салтыкове-Щедрине.
Я позволю себе привести пространную заключительную цитату: «Щедринские очерки «Итоги» заканчиваются беседой автора-рассказчика с (...) его давним другом Феденькой Козелковым. Помните его максиму: гражданская зрелость — это переход от скандальных анекдотов к более аккуратному ловлению взоров начальников. (...) Так вот, он уже достиг гражданской зрелости, стал важным администратором и на провокационные допытывания рассказчика-друга: можно ли теперь обывателям размышлять и «разговаривать», молодой либерал с большим будущим отвечает утвердительно: «Можно». Но добавляет: «Я желал бы одного: пусть размышляют, пусть обмениваются мыслями, но... но так, чтобы никто этого не заметил».
Если понимать Салтыкова-Щедрина не в буквальном, а в иносказательно-расширительном смысле (...), — то не есть ли это пророчество о временах, когда обывателям или гражданам вольно будет думать что угодно, болтать сколько угодно и где угодно (хотя бы и на страницах газет и в любых ИНТЕРНЕТах), но этого «никто не заметит», — то есть последствий не будет никаких ни для болтающих, ни, главное, для жизни, управляемой совсем иными рычагами?
Салтыков-Щедрин — не очень веселый автор. И не торжествующий. Скорее, страждущий и скорбный.
Скорбел он о своем читателе, постоянно взывая: где ты, мой читатель? Есть ли ты у меня? Он был. Но Салтыков-Щедрин как бы предчувствовал: и его, читателя, будет становиться все меньше и меньше. И что наступит время, когда тот его читатель станет так же одинок, как и он, Щедрин. И только ли своему времени выказывал он свое отчаяние: «Что можем мы сделать с нашим бедным одиночным сознанием, когда вокруг нас кишит одна ликующая бессознательность?»7
Но и от этого не будет зависеть Дзюба. Потому что у него есть высшая свобода, защищающая его от этой «ликующей бессознательности». Это не свобода денег, как у плебса нуворишей. И не свобода «обсценизмов», как у плебса от литературы. А — этос свободы. Этос воли. Этос интеллектуального противостояния всем формам наступления на свободу.
После анализа «фобий» Дзюба снова вернется еще к одному своему мега-проекту: к «Енциклопедії Сучасної України». На данный момент вышло уже девять томов. Планируется 25.
Не раз мне приходилось встречаться с Иваном Михайловичем в помещении Энциклопедии. Часто оно было пустынным. Поздними вечерами в нем сидел один Иван Дзюба.
Работал. Работает. Будет работать.
1 http://www.unian.net/ukr/news/news-446967.html.
2 http://zaxid.net/home/showSingleNews.do?ukrayina_pokolinnyeva_istoriya_d....
3 http://www.webbl1.ljseek.com/list.php?name=ingoo&type=by&np=13.
4 http://zakarpattya.net.ua/ukr-news-37574-Bereznevi-koty-2009-Uzhhorodsky....
5 І. Лосєв. Печерське «правосуддя» між Лейпцигом і Москвою // Український Тижень, 22.07.2011. http://www.ut.net.ua/Politics/26885.
6 http://life.pravda.com.ua/culture/2011/06/25/80820/.
7 І. Дзюба. Напівзабутий російський геній Салтиков-Щедрін про нас із вами, про наші вибори і про сучасний світ узагалі // Дзеркало Тижня, №44, 30.10.2004. http://dt.ua/articles/41521.
