По-видимому, теперь нет в Киеве другого общественного сооружения, где бы так рьяно бурлили страсти, где бы так упорно одна группа людей боролась за правду, а другая еще упорнее защищала ложь. Нет в Киеве другого места, где бы так откровенно разрешалось и поощрялось хулиганство, драки вплоть до кровопролития и вообще нарушение норм общественного поведения, унижение человеческого достоинства и норм Права, порядочности и морали. Разве мог знать автор здания — архитектор Владимир Игнатьевич Заболотный (1898—1962), что до такого дойдет в его детище, с любовью созданном в довольно непростые времена? Особенно, если учитывать факт выселения из «Гостиного двора» Государственной научной архитектурно-строительной библиотеки имени В. Г. Заболотного в год 115-летия со дня рождения Зодчего — при молчаливом согласии как раз Верховной Рады! Сто лет назад сокрушенно вздохнули бы, дескать, и «это происходит в университетском городе», то есть в присутствии образованных людей.
...В мае 1939 года рядом с прежним Царским (Мариинским) дворцом выросло компактное белостенное здание, которое сразу же внесло определенный контраст в окружающую среду. Тогда неподалеку уже возвышалось мрачное, темно-серое и колючее громадное сооружение, предназначенное для НКВД. Можно только представить, какая «масштабная» предусматривалась там работа! Но вскоре Наркомат внутренних дел переместили на Владимирскую, 33, а в десятиэтажке расположился Совнарком — предшественник нынешнего Кабмина (фасад выбелили уже в новой Украине). Верховный Совет тогда представлял сугубо декоративный парламент, автоматически дублировавший все, что решалось в Москве. В той же столице, которая уже более двадцати последних лет никак не может угомониться и привыкнуть к новому положению вещей, к чуду с Украиной.
Перед фасадом нового здания установили скульптурные изображения персонажей, символизировавших торжество народной демократии и нерушимого блока коммунистов и беспартийных: рабочий, колхозница, ученый и красноармеец. Было точно определено количество, кого сколько должно быть среди «избранных всенародным голосованием» предварительно назначенных властью депутатов. Их действительно время от времени собирали на сессии, чтобы простым поднятием мандатов единодушно проголосовать за то, что им предлагалось.
Проект дома сразу получил одобрительную оценку власти и общественности. Владимир Игнатьевич Заболотный стал лауреатом Сталинской премии первой степени, профессором, главным архитектором Киева. Действительно заслуженно.
Когда 17 сентября 1939 года СССР вступил во Вторую мировую войну, Киевский особый военный округ стал Украинским фронтом и его войска двинулись за Збруч. За двенадцать дней, преодолевая вялое сопротивление Войска Польского, они добрались до Перемышля, где по ту сторону Сяна так же победно остановились союзники — немецкий Вермахт. 15 ноября 1939 года газета «Пролетарская правда» поместила фотографию группы людей, разглядывающих польский танк, с такой подписью: «В Киеве у здания Верховного Совета УССР выставлены трофеи, добытые войсками Украинского фронта во время освобождения народов Западной Украины от панской кабалы. На фото: старший лейтенант тов. П. Сергиенко показывает трофейный танк депутатам Верховного Совета УССР (в первом ряду): тт. М. Демке, Е. Лавруше и Л. Синявскому».
С началом Великой Отечественной войны здание Верховного Совета опустело: уже в первых числах июля 1941 года служебный аппарат эвакуировался на Восток, а само сооружение, предвидя сдачу Киева врагу, заминировали. Так действовала сталинская установка — чтобы «наша советская земля горела под ногами фашистского оккупанта».
Войдя 19 сентября в Киев, опытные немецкие кинооператоры из роты пропаганды 6-й армии зафиксировали прохождение своих войск и мимо здания Верховного Совета — эти кадры демонстрировались в кинохронике Die Deutsche Wochenschau. Мины вытащили.
Побывали немецкие фотокорреспонденты и в интерьерах Верховной Рады, где над президиумом возвышалась скульптура Сталина в полный рост, а над ней — барельеф с «классикой» (Маркс, Энгельс, Ленин). Разумеется, вскоре все это было уничтожено.
Еще не успели остыть от взрывов и пожаров, причиненных красными диверсантами, руины Крещатика, как в ночь на 1 ноября того же 1941 года подпольщики сожгли здание бывшей городской думы (до войны — Киевские горком и обком КП(б)У на нынешнем Майдане Незалежности). За эту бессмысленную акцию саботажа оккупанты расстреляли на следующий день 300 заложников — обычных киевлян, схваченных на улицах.
Третьего ноября 1941 года предварительно подготовленный большевиками взрыв уничтожил Успенский собор Лавры.
Четвертого ноября 1941 года газета «Українське слово» сообщала:
«Благодаря героическим усилиям и расторопности коменданта украинской пожарной охраны во время пожара здания Верховного Совета (Александровская улица) был спасен от гибели прекрасный бывший царский дворец, в котором теперь находится музей Т.Г. Шевченко».
Прошло три недели, и та же газета обнародовала постановление киевского городского головы Владимира Багазия за № 112 от 10 ноября 1941 года:
«Об объявлении благодарности брандмайору п. Цапко и командам пожарников.
Во время пожара здания бывшего Верховного Совета в борьбе с пожарной стихией большую самоотверженность проявили брандмайор п. Цапко и вся команда пожарников.
Вследствие такой работы удалось пожар быстро ликвидировать, не допустить перехода огня на соседний царский дворец и таким образом сохранить расположенный в этом дворце музей великого украинского поэта Тараса Шевченко с безгранично ценными для нашего украинского народа экспонатами.
За проявленные организаторские способности объявляю п. Цапко и всем командам пожарников от имени города благодарность.
Это постановление объявить в прессе».
Напомним новым киевлянам, что на углу нынешних улиц Михаила Грушевского (когда-то Александровской) и Липской тогда еще возвышалась каланча пожарного участка. Отсюда и прибыли к Верховному Совету пожарники. Теперь на том месте — гостиница «Киев».
А вскоре и городской голова Владимир Багазий, и брандмайор Борис Цапко были расстреляны оккупантами: первый — за любовь к Украине, второй за саботаж при гашении немецких объектов.
На фотоснимке, сделанном летом 1942 года неизвестным сержантом венгерской армии, видны следы пожара над окнами третьего этажа здания Верховной Рады — в той краеугольной части, которая выходила к улице и саду.
Летом того же года Киев посетили рейхсминистр оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг и министр вооружений, главный архитектор рейха Альберт Шпеер. Последний, осмотрев здание Владимира Заболотного, писал: «Проект Верховной Рады Украины вполне мог быть создан талантливым выпускником Парижской Академии изящных искусств»...
Все два года оккупации здание стояло почти пустым, ограбленным, медленно разрушаясь.
Как пишет киевлянин Александр Немчинский, один из тех, кто непосредственно руководил разминированием Киева, 7 ноября 1943 года, на второй день после освобождения города, начальник инженерных войск 1-го Украинского фронта генерал-майор Юрий Бордзиловский поставил задачу саперам: 207-й БИЗ (батальон инженерных заграждений) должен был разминировать район, где расположены правительственные учреждения — Липки. Особого внимания требовали здания Верховной Рады и Совнаркома. Такое указание он получил лично от члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Никиты Хрущева. А тот хорошо знал о минировании 1941 года. 207-му помогали рота собак-миноискателей и электротехническая рота. Проверялись на минирование пути, основные улицы и подъезды к важным объектам: к заводу «Арсенал», зданиям Совнаркома, Верховной Рады, НКВД, Госбанку, военным училищам. Потом минеры вошли и на территории этих объектов, в сами здания, в комнаты.
«Когда мы начали осмотр правительственных зданий — пишет А. Немчинский, — бросилось в глаза, что в помещениях почти не было мебели. Это облегчало проведение внешнего осмотра и прослушивание стен и колонн стетоскопами и миноискателями. Кое-где полы вскрывали. Чердаки и подвалы обследовали с особой тщательностью».
Об этом можно прочитать в мемуарах полковника А. Немчинского, изданных в Москве в 1973 году под названием «Осторожно, мины!»
Отсутствие канцелярской мебели можно объяснить, скорее всего, тем, что ее за два года использовали на топливо и оккупанты, и киевляне — ведь здания Верховной Рады и Совнаркома стояли пустыми, а дрова были необходимы для отопления и приготовления еды — газа тогда в Киеве еще не было. Неужели «правительственную» мебель могли вывезти на Восток вместе со станками и оборудованием оборонных заводов?
Следовательно, саперы поработали хорошо. И хотя в мемуарах так и не сказано, обнаружили взрывчатку в правительственных зданиях или нет, однако Александр Борисович в разговорах с автором этих строк говорил, что немецкие «пионирен» вытащили советские мины еще осенью 1941 года, а свои в 1943-ем не ставили — не успели.
После войны здание Верховной Рады отремонтировали, а в 1948 году по проекту архитектора В. Заболотного достроили полукругом фасад со стороны парка с соблюдением стилистического единства.
Снова скопление военной техники у здания Верховной Рады после трофейной выставки 1939 года состоялось 8 сентября 1946-го, по случаю установления праздника — Дня танкистов. В тот день по Красной площади в Москве прошла боевым маршем 4-я гвардейская Кантемировская танковая дивизия. На трибуне Мавзолея среди высшего политического и военного руководства стоял и славный сын украинского народа маршал бронетанковых войск Павел Рыбалко — герой освобождения Киева. А у нас в тот же день на асфальтированной площади перед зданием Верховной Рады выстроились перед боевыми машинами экипажи танков всех типов, принимавших участие в недавней войне. Киевских танкистов поздравил с праздником генерал-майор инженерно-танковой службы с «танковой» фамилией Башнев. После исполнения гимна и трехкратного танкистского «ура!» присутствующие на этих торжествах киевляне смогли осмотреть грозную боевую технику.
В ноябре того же 1946 года там же прошла выставка образцов артиллерийского вооружения — по случаю Дня артиллериста, который отмечался 19 ноября.
Тогдашние депутаты действительно были представителями народа (правда, весьма молчаливого!) и не боялись своих избирателей, поэтому на площади не было никаких заграждений, никакой охраны. Другие были времена, другие люди. Такова уж диалектика жизни.
