— Закон, который существует в США, защищает прессу от многих
исков, — говорит господин Каллоу. — Это происходит, естественно, тогда,
когда судьи уверены, что пресса относится к своим обязанностям добросовестно.
Не могу сказать, что нужно запретить или прекратить подавать иски за клевету,
поскольку это является нормальным, когда определенные конфликты в обществе
регулируются именно таким образом. Очень часто и газета, и истец могут
обратиться в суд с предложением прекратить или даже не начинать рассмотрение
дела, поскольку они могут и так достичь согласия. (Кстати, в США факт опровержения
недобросовестной информации является предлогом для того, чтобы истец мог
претендовать только на возмещение собственных материальных расходов. —
Ред. «Дня» ). Не должно быть никакой границы касательно уплат моральных
или каких-нибудь других возмещений, поскольку суд при помощи экспертов
должен четко просчитать, сколько действительно было нанесено морального
ущерба. Граница может быть различной, ведь одно дело, когда речь идет о
бизнесмене, делу которого был нанесен большой ущерб, и об официальном лице,
которое, может, понесло не такие большие издержки.
— Сейчас Верховный cуд Украины занимает в государстве
наиболее прогрессивную позицию относительно исков по дифамации. Мы знаем,
что и в США именно Верховный суд был катализатором большей лояльности к
СМИ, которые критикуют госслужащих. Насколько тяжело шел этот процесс в
США?
— Это был не очень сложный процесс, но долгий. Он продолжался
150 лет после принятия американской конституции — до времени, когда прошел
закон о дифамации. Нужно обратиться к громкому делу 60-х годов — «Сулливан
против «Нью-Йорк Таймс». Конечно, сопротивление оказывали главным образом
официальные лица. Но тем политикам, которые очень чувствительны к критике,
хочется напомнить удачное изречение президента Гарри Трумена: «Если вы
не можете выдержать жар и пар, то, пожалуйста, уйдите с кухни». Общественное
мнение очень внимательно следило за процессом, который стал основным моментом
в движении за гражданские права. По этому случаю много дискутировали в
обществе. В конечном счете, общественность хотела иметь возможность свободно
получать информацию, конечно, с соблюдением норм журналистской этики.
— Известно, что в суде присяжных — и в США в том числе
— чаще всего выигрывают истцы, и только потом, как правило, уже в апелляционном
суде, дело выигрывают СМИ. Почему суды все же чаще выносят приговор в пользу
госслужащих?
— Да, к сожалению, судьи и присяжные судов первого уровня
больше подвергаются эмоциям, чем профессиональные судьи. Это в основном
бывает тогда, когда у них складывается впечатление, что репортер плохо
изучил материал, или если корреспондент напечатал заведомо фальшивую историю.
Любому человеку это не понравится — и потому голосуют за большое возмещение.
Но если видят, что журналист просто выполнял свою работу, то в США дело
даже может не дойти до суда. У нас очень долгая процедура подачи самого
иска — ибо американцы считают, что у политиков, служащих, популярных личностей
достаточно публичных средств, чтобы ответить на критику.
— Для Украины до сих пор является проблемой то, что
судьи не делают различия между высказыванием фактов и мыслей, что, на самом
деле, является очень важным. Ведь, как известно, суждение не может быть
«правильным» или «неправильным»...
— Если вы называете кого-то идиотом, то — это выражение
вашего мнения, а не констатация факта. И хорошая журналистская практика
— подавать это именно как мнение. С другой стороны, если вы говорите, например,
что кого-то считают немножко неуравновешенным пять психиатров, то это уже
факт. И если это неправдивая информация, то вы будете нести за это ответственность.
В известной степени разграничение факта и оценочного суждения в судебной
практике — дело больше лингвистическое, чем судебное, но необходимое для
вынесения приговора. У нас есть определенные правила (тест), которыми пользуются
судьи на практике для различения фактов и суждений.
— Почувствовали ли вы заинтересованность наших законодателей,
судей и журналистов к этим вопросам?
— Да, я почувствовал попытку искать средства разрешения
проблем. И в этом суть демократии: вы слушаете именно то, что каждый хочет
сказать. Проходит время — и вы просто отбираете лучшие ответы.
— У нас существует проблема цитирования, во время которого
искажается содержание сказанного (особенно часто это случается на телевидении).
Например, из практики журналиста нашей газеты: на вопрос телевизионщиков
«Сузились или расширились рамки свободы слова в Украине?» обозреватель
«Дня» ответил: «Эти рамки и сузились, и расширились одновременно. Сузились
они по причинам...» — и далее перечислил причины. И продолжил: «А расширились,
потому что...» — и также дал соответствующий перечень. В телесюжете оставили
только вторую часть, начиная со слов «расширились». Реагирует ли как-то
на такие вещи американское законодательство?
— Хороший журналист обязательно дает две части утверждения.
Если же у него были две части и он дал только одну — это будет дискредитировать
то лицо, которое давало это интервью, и станет предлогом к иску со стороны
того, кто давал интервью (конечно, при условии, если корреспондент специально
выбросил одну часть репортажа). Американские судьи будут внимательно слушать,
что на самом деле случилось. И, возможно, в этом деле они не будут стоять
на стороне журналиста, поскольку он не подал мнение того, кого интервьюировал
полностью, а фактически наполовину, что будет считаться за умышленное действие.
Лучше всего для журналиста все же давать полное освещение мнения.
Семинар «Законодательство о защите чести и достоинства
(дифамации) и его применение в Украине» был организован ARCLE 19, Мировой
компанией за свободу выражения взглядов, программой правовой защиты и образования
СМИ IREX ПроМедиа и Харьковской правозащитной группой. Во время семинара
судьи и адвокаты со всей Украины имели возможность ознакомиться с практикой
Европейского суда по правам человека относительно защиты чести и достоинства,
с европейскими и американскими стандартами защиты чести и достоинства.
Много времени было отведено под тренинги и дискуссии, во время которых
выяснялись и отрабатывались некоторые процессуальные детали. (Во время
полемики, например, оживление среди участников вызвал пример с делом Бузины.
Никто из присутствующих не мог понять, как иск общественной организации
дошел до судебного разбирательства, ведь, согласно законодательству Украины,
он мог быть принятым только от родственников Т. Шевченка — и при условии,
что моральный ущерб был нанесен именно им.) Подобная встреча юристов, по
словам ее участников, была очень важной и необходимой. Ведь такие мероприятия
содействуют распространению современного понимания роли СМИ в нашем обществе,
создают определенный круг защиты, на который может рассчитывать добросовестная
демократическая пресса.
КСТАТИ
В 1964 г. начальник городского отдела полиции Монгомери
штата Алабама Сулливэн выступил с иском против четырех негритянских священников
и редакции «Нью-Йорк Таймс». Он утверждал, что стал жертвой оскорбления
(диффамации) в виде платного объявления, под которым подписались эти священники
и в котором содержался призыв оказать финансовую поддержку Комитету по
защите Мартина Лютера Кинга и Борьбы за свободу Юга. В тексте объявления
говорилось о «беспрецедентной волне террора» со стороны чиновников и органов
правосудия в городе Монгомери против негров, участвующих в мирных протестах.
По мнению Сулливэна, некоторые утверждения, приведенные в объявлении, были
ложными. Суд также установил факт, что объявление было частично неправдивым
(в частности, по поводу числа задержаний Кинга полицейскими). В соответствии
с законами Алабамы, суд назначил в пользу полицейского чина возмещение
морального ущерба в размере 500 тысяч долларов.
Разбирающие потом дело судьи Верховного суда США вначале
подчеркнули значение свободы самовыражения в свободном обществе. Ее цель
— «обеспечить ничем не скованный обмен мнениями с целью приведения к политическим
и социальным изменениям, соответствующим воле народа». Защите подлежит
не только «абстрактная дискуссия», но и «жаркое поборничество».
«Мы рассматриваем это дело на фоне полнейшего в нашей стране
одобрения принципа, согласно которому дебаты на политические темы должны
быть свободными, оживленными и открытыми, причем допускаются резкие, язвительные,
и порой прямо неприятные и острые нападки на власть и ответственных функционеров»,
— эта цитата из мнения большинства Верховного суда США.
Чтобы сочетать свободу слова с одной стороны и защиту доброго
имени публичного функционера — с другой, Суд принял принцип, которым в
дальнейшем со всей последовательностью пользовался по всем делам о диффимации
(в США — т.н. прецедентное право): «Конституционные гарантии неизбежно
приводят к правилу, запрещающему назначать в пользу публичного функционера
возмещение ущерба из-за ложного, клеветнического высказывания в его адрес,
связанного со службой, если функционер не докажет, что это высказывание
имело «фактический злой умысел», обозначающий, что автор высказывания или
знал, что оно ложное, или был очевидно легкомысленным в оценке ее правдивости
или ложности».
