Историк Кирилл Галушко — постоянный автор нашего печатного издания и исторического интернет-портала «Україна-Incognita». Ниже предлагаем сокращенное интервью господина Кирилла информационному агентству УНИАН об украино-русской дружбе и вражде и о том, почему украинцы в России перестают быть украинцами. В нем, в частности, Галушко очертил круг проблем (историю времен Киевской Руси), которые мы поднимали в книге «Сила м’якого знака, або Повернення Руської правди» из серии «Библиотека газеты «День». Напомним, историк является одним из авторов этого издания.
Известный историк, автор книги «Украинский национализм: ликбез для русских», поговорил с УНИАН об украинcко-российской дружбе и вражде. И о том, почему украинцы в России перестают быть украинцами и почему двум странам никогда не написать совместного учебника истории.
— Кирилл, вы в своей книге по истории громите концепцию Киевской Руси и как единого центра крупной державы, и как колыбели трех братских народов. Вы думаете, что Украине принципиально доказать, что Киевская Русь — это наше эксклюзивное наследие? Это для Украины важно, из собственной колыбели выкинуть двух других младенцев?
— Я не вижу особой необходимости громить уже разгромленное. Например, концепцию древнерусской народности. Сейчас уже мало кто может объяснить, что бы это такое могло быть. Да, эта «народность» все время упоминается в российских школьных учебниках, но причина в основном следующая: поскольку на территории Москвы «история» началась в ХІІ веке, а в Новгороде — в Х, то общая с нами «народность» позволяет начинать историю с киевских событий ІХ века или даже с князя Кия — V или VI столетия. Это просто удревняет историю современной России за наш счет. Но очевидно, что в средневековье просто не могла образоваться оседлая этническая общность таких размеров. Не всякие владения одной династии должны обязательно считаться еще и одним народом. Я не говорю, что уже тогда были «украинцы»: с понятиями и названиями современных наций не стоит лезть во времена средневековые. Просто тогда существовали те этнические образования, из которых потом получились украинцы. Этот процесс не был запрограммирован (мог бы и не один «народ» получиться), но результаты процесса показывают нам, что мы можем спокойно называть полян или древлян или северян «праукраинцами», поскольку они очевидные наши предки. С этим фактом, думаю, никто не может поспорить.
С другой стороны, бесспорно, что у украинской и российской государственностей общие корни в Руси — как у Франции и Германии в империи Карла Великого; еще у нас общая черта — тогда не было ни слова «Россия», ни понятия «Украина» в смысле страны. Но вот вы в вопросе упомянули «Киевская Русь» — это пример того, что «дьявол в мелочах». «Киевская Русь» привычно говорить, но эту привычку у нас долго формировали. Ведь «Киевская» — это приставка ХІХ века, Николая Карамзина, автора российской исторической схемы — «Русь Киевская» — «Русь-Московская» — «Российская империя». Идея «перемещения Руси» из ее исторического центра. Но исторически «Русская земля» всегда была здесь — в Киеве. Когда Хмельницкий писал «Я самодержец и единовластелин русский», он же не имел в виду Россию, правда? Тем более что она тогда еще так не называлась.
А на счет «двух других младенцев», то далеко не все младенцы рвутся в эту «колыбель». В Беларуси, в отличие от России, свою историю ведут не от Киева, а от Полоцкого княжества Х века, завоеванного князем Владимиром. В подчинении Киева оно пребывало всего по сути лет 30 за всю историю «Киевской Руси». Киевские князья там выглядят скорее как иноземные завоеватели, а не «отцы народа».
В берестяной грамоте не писали «представитель древнерусской народности», да и что это — как не подобие «представителя кавказской национальности»... Да, писали «кыяне», «смоляне», «черниговци», «русин», «Русь», но это имело более узкие значения, чем представляется. Русь себе оставалась в Киеве, но государство Рюриковичей стало огромным и логично распалось на полтора десятка меньших государств. Повторюсь: отдельных государств. Это был вполне естественный процесс, аналогичный тому, что было тогда в Западной Европе. Просто идея «колыбели» привносит задачу обязательно вернуть «утраченное единство», т.к. вероятно, что украинцы и белорусы не способны на построение самостоятельной жизни и обречены на воссоединение с Россией. Ведь это — «восстановление исторической справедливости». Поэтому разные трактовки Руси всегда будут политически актуальны сегодня.
— Можно ли считать Гетьманщину государством?
— Войско Запорожское (Гетманщина — поздний книжный термин) со времен Богдана Хмельницкого по Мазепу включительно — вполне может. Просто его устройство нам несколько непривычно — это была армия, имевшая территориальное устройство, и то, что исполняли бы какие-нибудь, условно говоря, «министерства», осуществляла генеральная старшина, военные органы и администрация. Было ли оно «независимым» или «суверенным государством»? В современном смысле этих понятий — сказать сложно, так как нормы международного права тогда были другими. Статус Войска был похож на статус соседних княжеств — Трансильвании, Валахии и Молдавии, или Крымского ханства — вассалов Османской Порты. Формально Войско всегда оставалось вассалом одной из соседних великих держав, но часто меняло союзников и покровителей и оставалось самовластным на своей территории. Ну, а после поражения Мазепы оно еще сохраняло своеобразие внутреннего устройства, но уже без шанса на «суверенизацию».
— Кто из гетманов вам кажется самым зрелым?
— В каком смысле? В роли строителя государственности? Или в «просвещенном правлении»? Здесь у меня опять же нет особого выбора — Хмельницкий и Мазепа. Но надо учитывать, что все гетманы действовали в определенных условиях и не могли «прыгнуть выше головы». Хмельницкий создал государственность, но не успел довести ее «стабилизацию» до конца. Потом была Руина, после которой восстановил страну Мазепа — во всех смыслах настоящий европеец и просвещенный правитель. Его судьба, как мы знаем, трагична. После Мазепы же гетманский статус — это уже (несмотря на любую «зрелость») было лишь прелюдией конца.
— Читала у вас про реформы Петра. И думала: украинцы такие просвещенные и такие европейские, так тяготеют к западной цивилизационной модели — но ведь Москва легко покупала наши лучшие умы и наших гетманов. Украина добровольно, небесплатно, а иногда с удовольствием помогала строить Российскую империю. И поэтому мы все равно связаны с Москвой не только ненавистным газовым контрактом. Разве не так?
— Конечно, украинцы очень многое сделали для построения Российской империи, — начиная от ее названия, предложенного киевлянином Феофаном Прокоповичем. Украинцы-малороссы дали имя соседнему государству, служили его министрами, чиновниками, офицерами, профессорами, епископами и миссионерами, завоевывали Кавказ, Среднюю Азию, Сибирь, не без удовольствия покоряли бунтующую Польшу. Но с середины ХІХ века им (или же их образованной части) пришлось определяться — считать ли себя как общность, как народ, чем-то заслуживающий отдельной судьбы, либо окончательно раствориться в «русском море». Дело в том, что как отдельный человек любой малоросс мог совершить в империи неограниченную карьеру, а вот украинцы как общность не имели права на полноценное развитие своей культуры, языка, образования. Они считались лишь «племенем» русского народа, а претензии на «особенное развитие» считались государственным преступлением, подрывом «единства русского народа». Поэтому выбор как всегда был схож — индивидуальная карьера с отказом от своих корней или же санкции за свой местный патриотизм. Этот выбор повторился и в советскую эпоху. Итоги этих периодов каждый понимает по своему, но мне как исторический итог показательно то, что украинцев в России остается все меньше, — они просто «исчезают» и становятся русскими. Количество украинцев в мире сокращается не в силу «демографии», а в результате отказа от своей идентичности. С такими тенденциями в какой-то момент люди останутся, а народ исчезнет. Я, конечно, утрирую, но в каждой шутке — лишь доля шутки.
Печатается с сокращениями
