Думаю, что не только я полностью согласен с основными тезисами статьи Игоря Сюндюкова «Декларации против кинопропаганды» («День №190-191, 2016). Действительно, какие бы хорошие абстрактно-гуманистические декларации ни принимались парламентами, президентами и группами интеллектуалов, на массовую аудиторию (то есть на граждан-избирателей) влияние будут иметь прежде всего художественные произведения, и среди них в первую очередь — кинофильмы и телесериалы. В том числе и действительно профессионально сделанный польский блокбастер «Волынь». Вполне резонно в статье задаются вопросы: «А что мешает нашим «высоким правительственным инстанциям» (Минкультуры, в первую очередь) найти талантливого режиссера и проспонсорировать (на государственные средства, так как «Волынь» отражает государственный взгляд) съемку яркого фильма, который убедительно представлял бы украинский взгляд на трагедию? Нехватка средств или убожество мировоззрения и отсюда — низменность реальных действий?»
Впрочем, как по мне, этого было бы недостаточно. Потому что «Волынь» — далеко не первый талантливо сделанный польский фильм последнего времени, который искажает историю и является составляющей шовинистической пропаганды. Назову только один среди них — «Варшавскую битву. 1920» Ежи Гофмана (2011). В фильме новопредставшая вторая Речь Посполитая — «белая и пушистая», а Красная армия и большевики — воплощение мирового зла. В действительности в те времена среди большевиков еще хватало романтиков «мировой революции», Красная армия далеко не вся выглядела как пьяная орда, а Речь Посполитая на момент начала действия фильма захватила достаточно большие иноэтнические территории на восток от «линии Керзона», и даже больше — уничтожила Западно-Украинскую Народную Республику (ЗУНР). Проще говоря, Речь Посполитая вела колониальную войну, а ее лидеры мечтали о границах 1772 года — по Днепр и Даугаву. Так, в «Варшавской битве» аж дважды упоминаются украинцы (которым экранный Пилсудский милостиво соглашается «отдать Киев»), однако в ленте их не видно, в ней фигурирует только отряд кубанских казаков, который воюет на польской стороне (был такой не слишком численный отряд, это правда), но их командира играет Александр Домогаров со своим типично московским произношением... И ни слова о том, что в результате этой войны и «чуда на Висле» Речь Посполитая оттяпала достаточно большие иноэтнические просторы — они составляли приблизительно треть всей территории государства, что в немалой степени обусловило ее серьезные проблемы в последующие десятилетия... Поэтому одного фильма мало — нужны талантливые художественные киноленты и сериалы об эпопее ЗУНР, о войне 1920 года, об оккупационном режиме на Волыни и Галичине, о стремлении к взаимопониманию между частью польских и украинских политиков, в конце концов, о событиях Второй мировой войны на «кровавых землях», как историк Тимоти Снайдер назвал Межморье — территорию от Балтики до Черного моря, с Польшей, Беларусью, Литвой, Латвией и Украиной включительно.
Но о чем в первую очередь стоило бы сделать кинофильм или телесериал — так это о периоде «пацификации» («принуждения к миру») во второй половине 1930 года. Тогда вторая Речь Посполитая погрузилась в тяжелый кризис, вызванный депрессией мировой экономики и внутренними обстоятельствами. Против авторитарного режима Пилсудского сложилась легальная политическая оппозиция левых и центристских польских партий. Летом 1930 года эти партии готовили активные действия сопротивления продолжению режима «санации», который уничтожал политические свободы в Польском государстве. А по Галичине прокатилась волна нападений на польские имения; было зафиксировано около 2200 таких актов. В ответ правительство прибегло к жестоким действиям. В середине сентября на украинские села налетели большие подразделения полиции и кавалерии, начав «пацификацию» («принуждение к миру»). Применяя принцип коллективной ответственности, польские каратели заняли около 800 сел. Они разрушали центры украинских обществ, уничтожали сеть «Просвіти», конфисковывали имущество и продукты, физически карали участников акций протеста; было арестовано более 2000 украинцев, в основном школьников, студентов и молодых крестьян; почти каждый третий получил длительные сроки заключения. Правительство ликвидировало самоуправление в селах, переведя их под власть чиновников. Было почти разрушено украинское школьничество... А вместе с тем за решеткой оказалось более пяти тысяч поляков — больше, чем украинцев. Причем большинство из этих поляков не были ни коммунистами, ни симпатиками других радикальных идей, они хотели всего лишь сохранения демократии в Речи Посполитой.
В отместку за «пацификацию» 15 июня 1934 года воины ОУН убили в Варшаве Бронислава Перацкого, министра внутренних дел Речи Посполитой, одного из возглавлявших акции государственного терроризма против украинцев и поляков. Атентат организовал 25-летний краевой проводник ОУН на западноукраинских землях Степан Бандера...
Эти трагические события могли бы стать хорошей исторической основой хорошо сделанного фильма, который подал бы не только украинскую точку зрения на те события, так как объектом репрессий были и польские демократы. Но вообще появится ли какой-нибудь украинский художественный ответ «Волыни»?
