Несмотря на большое количество журналистов в Украине, совсем немногие занимаются самым хлопотным в этой профессии делом — журналистскими расследованиями. Именно к этой категории наших коллег относится Дмитрий Федоренко. Материалом для его статей (он работал и работает для ряда изданий) служат как мелкие мошенничества уличных торговцев, так и крупные нарушения законодательства чиновниками по отношению к предпринимателям. В любом случае, в центре каждого расследования — конфликт. Соответственно, Дмитрий часто находится в вихре негативных эмоций. В то время как большинство человечества предпочитает бесконфликтное (по возможности!) существование, Федоренко (и ему подобные) сам стремится в «зону конфликта», поскольку именно таким способом добывает информацию для своих острых публикаций. До того как стать газетчиком, он перепробовал множество профессий: от рабочего до телохранителя и кинолога. Причем занимался бойцовскими породами. Его любимая порода — среднеазиатский волкодав. Эти собаки уже несколько тысяч лет помогают человеку оберегать стада от хищников. Дмитрий как журналист, оказывается, чувствует некое внутреннее родство с представителями этой бойцовской породы. Но об этом и о наиболее интересных случаях из своей «расследовательской» практики он расскажет сам.
СТАРТ ПОМИЛИЦЕЙСКОМУ«СВИСТКУ»
— С чего началась твоя карьера? С материалов о бойцовских собаках?
— Действительно, я «на ты» с азиатскими волкодавами и ротвейлерами. Однако первая моя статья, вызвавшая скандал, была о другом, она называлась «Курс доллара по-милицейски». Там говорилось о том, что младшему составу транспортной милиции задолжали продуктовые пайки на сумму до трех тысяч гривен. И руководство решило компенсировать ее конфискованной аудио- и видеоаппаратурой. Мало того, что без всяких документов, но и по завышенной цене. У них даже «прайс» имелся, где коэффициент пересчета валюты вместо 3 гривен за доллар (в то время) был — 5,9.
А началось все с того, что один милиционер рассказал об этом моему знакомому. Я разыскал его, но когда страж порядка узнал, что я журналист, то наотрез отказался говорить. Я стал приходить нему на каждое дежурство. При очередном моем появлении у него начался нервный тик. Когда он понял, что не отвяжусь, потребовал, чтобы я пообещал не сообщать его фамилию, и поведал подробности.
Конфликт, с одной стороны, мелкий, но нарушения эти оказались повсеместными. Поднялась буря!
Сначала — звонки из милиции. Затем, как бы компенсируя этот негатив, по телевидению пошли программы, пропагандирующие «светлый образ» транспортной милиции. Как они хорошо живут! Спортом занимаются!
Однако параллельно с демонстрацией этой «образцово- показательной» продукции в реакцию посыпались из областных центров письма рядовых милиционеров, в которых нарушения подтверждались. После этой публикации ко мне стали относиться серьезно. И читатели, и коллеги. И пошло-поехало.
О ВРАЧАХ-ШАРЛАТАНАХИ БАБУШКАХ-ПАЛАЧАХ
— Какие случаи вызвали наибольший (любимое словечко некоторых редакторов!) резонанс?
— Например, о враче-авантюристе. Он якобы придумал новый метод исследований. Надевал на головы пациентам шлем с проводами. А потом выписывал... отвар бессмертника. Например, от последствий автокатастрофы (у людей были «остаточные» жуткие боли). Обследования на «спецаппаратуре» стоили недешево. Эффекта — ноль. Я позвонил ему по телефону, сказал, что у меня слепнет глаз и глохнет ухо. Он сообщил о тайных процессах в коре моего головного мозга. Я записался к нему на прием. Но в разгар «обследования» сообщил, что я — из газеты. Он поинтересовался — я пришел к нему как больной или как журналист. Я сказал, что как «больной журналист». И беспокоят меня жалобы некоторых граждан, которых он якобы лечит... Его коллеги из трех институтов подтвердили: он — шарлатан.
— Но коллеги обычно неохотно рассказывают из цеховой солидарности о таких типах.
— Разумеется, все резкие высказывания в его адрес прозвучали шепотом. Хотя среди опрошенных были и академики, и профессора. Главное, они предоставили документы.
Еще одна примечательная история случилась на Птичьем рынке. Один из его старожилов рассказал о «теневой деятельности» тамошней бабушки по прозвищу Мальвина.
Она понаставила кучу клеток с объявлениями: «Пристрою ваших любимцев в хорошие руки». Множество обывателей заводят животных, не представляя, сколько с ними связано хлопот. Они приходили на рынок в надежде пристроить кому-нибудь своего хомячка, котенка, щенка и натыкались на эту «сердобольную» старушку. И даже платили ей за содержание в первое время. Но странность была в том, что, допустим, в субботу котенок перекочевывал в эту клетку, а уже в воскресенье почему-то клетки опять были пустыми. Как оказалось, всех этих животных она скармливала фрeдкам — это хищные пушные зверьки, которых она содержала.
После публикации она передавала мне через посредников свои угрозы. Мол, ее сын освободится из мест заключения и «разберется» со мной. Я знал ее давно, но этих «нюансов» ее деятельности не ведал. Возмущенным же она возражала, что выполняет функции «санитара».
Затем пошла серия публикаций, связанных с предпринимателями, поскольку в нашей стране эта деятельность — одна из наиболее опасных.
Один, допустим, бизнесмен решил купить пару газовых скважин. И в конце концов это приобретение закончилось покушением. Он обратился в газету...
— Влезать в подобное дело — это же не с такой мелкой сволочью связываться, как та тетка...
— Лучший способ защиты — поднять побольше шума. Если ты пытаешься незаметно выведать информацию, в итоге можешь попасть под пресс. А когда откровенно тыкаешь удостоверение — с фактом твоего появления вынуждены считаться.
ПРАВИЛА «ШТУРМА»КАБИНЕТОВ
— Тактика у тебя, как у частных детективов Раймонда Чандлера или Чейза, — лезть в логово, провоцируя ситуацию. Но тебе могут вежливо, но твердо отказать: шефа нет и не будет. Это касается не только серьезных учреждений, но даже ЖЭКов.
— Есть приемы, выработанные годами. Допустим, если секретарь встала на защиту босса, один из самых эффективных способов, как добраться до «начальственного тела», — отнюдь не шоколадка. Ты говоришь, что отказ дать комментарии будет свершившимся фактом. И неизвестно, будет ли этот факт чиновнику на пользу. Буквально вдалбливаешь ей эту мысль!
Как-то, разоткровенничавшись, один начальник сообщил «маленький чиновничий секрет» — никто из чиновников не хочет, чтобы о нем писали в газетах: ни хорошо, ни плохо. Если напишут замечательно, значит — выскочка, хочет шефа подсидеть. А если напишут плохо — попадешь в «черные списки» и вопрос снятия с должности станет только вопросом времени. Поэтому они могут сообщить и важные вещи, но не афишируя.
НЕ ЗНАЕШЬ,ГДЕ НАЙДЕШЬ,ГДЕ ПОТЕРЯЕШЬ
— Какая тема нашла тебя неожиданнее всего?
— Я пришел в милицию узнать о ходе расследования одного дела. Подходит ко мне огромный мужик и говорит: «Не хотите ли помочь нашей доблестной милиции?» — «Смотря чем», — отвечаю я уклончиво. Оказалось, им нужен понятой.
Они меня привели в комнату, где находился испуганный парень. На столе лежала стодолларовая купюра. Деньги у этого парня вымогали некие рэкетиры, которых и должны были схватить. Я напросился на задержание. Бандиты были пойманы. Но у одного из них оказалось удостоверение отдела государственной службы охраны, а у второго — удостоверение местного милицейского колледжа. Я собирался писать оду милиции. А получилось, что решительные действия порядочных милиционеров привели к поимке нечистоплотных. В результате мой опус очень не понравился руководству УБОПа...
А вообще со времен оранжевой революции ничего не изменилось. Произошла только перетасовка колоды. К примеру, в среде того же ГАИ, за которую так активно принялась новая власть.
Один таксист рассказал, что утром был задержан сотрудниками правоохранительных органов, которые его отвезли (совершенно трезвого, по его версии, у него были личные счеты с сержантом) в отделение социотерапии, где некий врач выдал вердикт, что он пьян. На основании этого в талоне была сделана запись и были изъяты права. Профессионально ему «перекрыли кислород».
Но таксист — парень не промах. Когда он пришел в редакцию, у него был не только этот документ, но и бумага противоположного содержания. Через час после задержания, когда его отпустили, он обратился в соседнее отделение той же больницы с просьбой об экспертизе на наличие алкоголя. И другой врач зафиксировал отсутствие алкоголя в его крови на тот момент.
Гаишники поначалу заявили, что таксист купил этот документ. Пикантность ситуации заключалась в том, что тогда им бы пришлось обвинять врача из той же структуры, который как раз добросовестно выполнил свои обязанности. В милиции мне сообщили: «Цей сержант така набожна людина, він ніколи такого не зробить...» Но получался парадокс: вернуть права нельзя, потому что есть первый акт. И не вернуть невозможно, потому как есть второй. В итоге, сами гаишники затянули время. Они воспользовались каким-то положением, что если разбирательство не происходит в установленный срок, права возвращаются. И права вернули.
КОММИВОЯЖЕР СОСВИНЦОВЫМИ ТРУСАМИ
— Ну, хорошо, это — гаишники. А когда ты вмешивался в предпринимательские разборки, где уже фигурировали миллионные суммы. Ведь чем большая сумма, тем меньше стоит жизнь. Тебе не страшно?
— Инстинкт самосохранения присущ каждому, не боятся только психи. Угроз хватало и во время написания статей. И после публикаций. В то же время я никогда не стою на позиции адвоката: защищать клиента во что бы то ни стало. Мы пишем правду и только правду. Вы только обратились в газету, но это не значит, что можете влиять на публикацию. Если вы считаете, что правы, — это одно, но если у вас в этом нет уверенности, — лучше не связывайтесь с прессой. Можно сказать, что правда у каждого своя, но истина — едина. Она на пересечении этих правд. Не всегда, конечно, мы можем до нее докопаться, но тем не менее она существует...
А страх перекрывается адреналином, тем удовольствием, которое я получаю от результата. Все мы бренны. Мне угрожали и под диктофон, и прямо, и косвенно. Однако обычно угрозы — всего лишь акт психологического давления. Например, телефонный звонок ночью. На том конце провода истерическим, сатанинско- мефистофельским голосом говорят: «Знай, коммивояжер уже везет тебе свинцовые трусы!».
— Это что, гангстерский сленг?
— Откуда я знаю?! Сижу расшифровываю, что за коммивояжер со свинцовыми трусами? Но лучше стараться о таком не думать, подобная мысль может тобою завладеть. Угрожают обычно сгоряча. А настоящий враг будет действовать скрытно и обдуманно. Он скорее будет стараться нанести удар в спину. Поэтому, разумеется, я страхуюсь. Мое непосредственное руководство знает о каждом моем шаге. Я стараюсь работать максимально прозрачно.
БЕССТРАШНЫЙ, НОНЕ АГРЕССИВНЫЙ ЦОЙ
— Бывали у тебя ситуации, когда ты сам себе говорил: зря я ввязался в эту драку?
— Не одна. Но страх — чувство, которое можно побороть. Вперед толкает и природное любопытство.
— А деньги? Они окупают риск?
— Это тонкий вопрос. Деньги никогда не должны быть первичными. Они должны быть только средством. Если ты своим делом будешь заниматься ради денег — это закончится плохо.
— Что тебя ведет вперед, кроме любопытства и желания докопаться до истины? Характер?
— Возвратимся к началу разговора. Мы многому можем научиться у четвероногих друзей. У меня азиатский волкодав по кличке Цой.
Его в питомнике взял еще щенком один хирург. Он потребовал, чтобы у него не обрезали уши. Решил это сделать сам — маниакально настроенный тип, по- видимому, со склонностью к диктату. И обрезал ему уши так, что одно было короче, а другое длиннее. Пес подрос. Хирург, как говорят, купил «хомячка», а вырос «медведь». А хирург этот, не владея навыками общения с такими животными, начал грубо навязывать ему свою волю. У них начался конфликт. У хирурга случились большие проблемы — ему пришлось себе оказывать медицинскую помощь. Он вернул собаку в питомник.
Поскольку пес был огромный, да еще с такой репутацией — его никто не забирал. Он был на цепи, с утра до вечера пребывая в одиночестве. Его конечно, кормили, но он был лишен хозяина. Когда этот пес увидел меня (это питомник моих знакомых), он буквально запищал. Что в переводе с собачьего на человечий значило: «Забери меня!» Я заинтересовался его судьбой, мне поведали историю о хирурге. Я в конце концов забрал эту собаку, мне доверили ее.
Против него жутко протестовала моя любимая девушка, она просто боялась. Тем не менее я взял на себя ответственность, и не жалею.
Сейчас Цой — местная знаменитость. С ним все здороваются, все хотят дружить. Он ходит в наморднике. Я прекрасно понимаю, какой силой владею. Но азиатский волкодав — это не только мощные мышцы и крепкие зубы, это еще незыблемая, глубокая философия. В них генетически, в этой древней породе (по некоторым данным, они с человеком уже более четырех тысяч лет) заложен своеобразный код, некий кодекс чести: он никогда не набросится на маленькую собачку. Если собака упала, он даст ей шанс встать, если противник признал себя побежденным, он сразу прекращает схватку...
Если ты можешь подчинить себе такую собаку, управлять ею, вызвать ее уважение, — тебе намного проще будет общаться и с людьми. Собака эта бесстрашная, но вовсе не агрессивная...
— Так что ты живешь в состоянии войны, как частный детектив?
— Да, я живу действительно в ненормальном состоянии для большинства граждан.
— И ради чего? В чем твоя социальная функция?
— Вероятно, как у азиатов- волкодавов — защищать слабых от хищников.
