Доступ самого широкого круга общественности к полностью закрытым доныне архивным материалам ЧК — ГПУ — НКВД — КГБ — это императивное требование, без выполнения которого невозможно говорить о построении настоящего гражданского общества в Украине (исключение составляют лишь те документы, содержание которых и сегодня является действующей, законодательно подтвержденной государственной тайной). Наличие или отсутствие такого доступа является достаточно точным критерием, который дает возможность судить об уровне демократичности государственных структур вообще и спецслужб в частности.
Отраслевой государственный архив Службы безопасности Украины в лице своей руководительницы пани Светланы Лясковской и ее заместителя Сергея Кокина проводит значительную и, что важно, все более системную работу именно в этом направлении. Существенная составляющая такой работы — международное сотрудничество, в частности с европейскими коллегами, что ставит целью выявление, научную проработку и публикацию тайных архивных документов бывших советских спецслужб и соответствующих служб стран Восточной Европы. Так, важное значение имеют в этом контексте общие издательские проекты украинских специалистов (из Отраслевого государственного архива СБУ и Института политических и этнонациональных исследований им. И.Ф. Кураса НАН Украины) и польских архивистов и ученых, результатом которых стало обнародование восьми томов уникальной издательской серии «Польша и Украина в 30 — 40 годах ХХ века. Неизвестные документы из архива специальных служб».
1 марта в Киеве состоится презентация сводного, отдельного тома этой серии (на английском языке), который обобщает содержание всех предыдущих томов (этакий «дайджест» или «экстракт»). Светлана Лясковская и Сергей Кокин побывали в гостях у редакции «Дня», презентовали новый англоязычный том, а затем состоялся откровенный разговор о смысле, значении и перспективах этого межгосударственного издательского проекта, который является наиболее масштабными на территории бывшего СССР и бывшего европейского «соцлагеря», а также о состоянии дел по рассекречиванию тайных документов советской эпохи.
Лариса ИВШИНА: — Непосредственным поводом для нашей встречи является выход в свет англоязычного тома новаторской украинско-польской издательской серии «Польща та Україна в 30—40-х роках ХХ століття». Но я надеюсь, что наше общение выйдет на более широкие «горизонты» и более масштабные, общие проблемы открытости архивов нашей спецслужбы. В начале же хотелось попросить уважаемых гостей коротко рассказать о себе. Светлана Петровна, скажите пожалуйста, давно ли вы возглавляете отраслевой архив СБУ?
Светлана ЛЯСКОВСКАЯ: — С декабря 2011-го, немногим более года. Это, конечно, еще очень небольшой отрезок времени. По специальности я историк-архивист, не один год посвятила исследованиям и преподавательской работе в отрасли истории и политологии, но теперешнее назначение стало для меня полной неожиданностью.
Л. И.: — Я точно знаю, что тот «шок», о котором вы говорите, очень быстро прошел, ведь за последний год Государственный отраслевой архив СБУ многого достиг...
С. Л.: — Признаюсь вам, что этот последний год очень многое значил в моей жизни. Потому что я привыкла к преподавательскому труду, а это постоянное живое общение с людьми. Но в архивном деле оказалось много интересного для историка-специалиста.
Л. И.: — Но каждый интересный человек делает любую на первый, поверхностный, взгляд самую «нудную» работу действительно интересной. И вы это доказали!
Теперь расскажите нам, пожалуйста, о вашей новой книге — непосредственном поводе для нашей беседы: что ей предшествовало, в чем научное, общественное значение издательской серии?
С. Л.: — С 1996 года между Отраслевым государственным архивом СБУ и Министерством внутренних дел и администрации Республики Польша реализуется общий издательский проект по обнародованию засекреченных документов советских и польских спецслужб. Была создана соответствующая рабочая группа, всех членов которой объединяло общее понимание: этот труд соответствует интересам украинского и польского общества.
Сергей КОКИН: — Наша концепция была таковой, и мы вместе с польскими коллегами стремились придерживаться ее, издавая все восемь имеющихся на сегодня томов: гармоничное сочетание проблемно-хронологического и тематического подходов к отбору материалов. Так, вышли отдельные тома (с соблюдением хронологической последовательности), посвященные проблемам польского подполья в Западной Украине в 1939—1941 годах; польско-украинским переселениям 1944—1946 годов, Волынской трагедии; Голодомора в Украине 1932—1933 годов; «Большому террору» 1937—1938 годов и проведенной тогда «польской операции». Я назвал только основные тематические блоки многотомного издания. Одним из главных инициаторов этого проекта был профессор Юрий Иванович Шаповал. Очень многое сделал для воплощения замысла ныне покойный генерал Владимир Ильич Пристайко.
Добавлю, что очень тяжело продолжались поиски архивных документов (в первую очередь по украинско-польским отношениям) на территории собственно Польши. Тут необходимы были определенные дополнительные «толчки». Действительно, в 4-м томе, посвященном Волынской трагедии, освещают очень тяжелые темы (взаимная жестокость, истребление целых сел), память обо всем этом до сих пор существует (в частности и на бытовом уровне) и является очень травматической для обеих сторон.
Л. И.: — А как вы, Сергей Анатолиевич, оцениваете сделанное с точки зрения общественного запроса и общественного резонанса в Украине и Польше? Какого эффекта вы ожидаете от вашего общего труда с польскими коллегами?
С. К.: — Сначала мы ставили перед собой достаточно скромные задачи: просто «дать жизнь» всем этим документам. И мы считали, что если бы, хотя бы один из десяти будущих исследователей станет ссылаться в своих диссертационных работах на документы, которые мы обнародовали — наша миссия уже будет выполнена. Это действительно произошло.
Л. И.: — А есть какие-то вещи, которые можно было бы назвать научными открытиями в отрасли истории и какие вы обнаружили во время вашей совместной работы?
С. К.: — Приведу один пример. Мы размежевали два события (в массовом сознании их до сих пор часто путают): следствие Люблинского соглашения между Польским Комитетом Национального Освобождения и правительством УССР (имеется в виду трансфер населения, например, переселения лемков, бойков, других украинских субэтносов, которое было осуществлено на протяжении 1944—1946 годов) и, с другой стороны, депортационную акцию «Висла» 1947 года. Это разные вещи. Между прочим, акцию «Висла» исследовал польский украинец Евген Мисыло, ему довольно длительное время отказывали в доступе к соответствующим документам, но, наконец-то, он смог этот доступ получить.
Л. И.: — Я недавно почувствовала, и весьма остро, «человеческое измерение» этой трагедии. Когда мы готовили глянцевое приложение к нашей газете, посвященное лучшим оперным театрам в Украине, то был материал о Стефане Турчаке, великом украинском дирижере современности, который так трагически рано ушел из жизни. И я узнала для себя, что Стефан Турчак, оказывается, родился под Перемышлем, впоследствии был насильственно переселен...
С. К.: — Да, трагизм человеческих судеб достаточно ярко прослеживается в нашем издании. А если говорить о взаимопонимании с польскими коллегами, то своего рода «Рубиконом» стал для нас четвертый, «Волынский», том, когда мы, наконец-то, совместно выработали «стереоскопическое», объемное виденье документов. И отошли от бесперспективного подхода, когда одна сторона подает документальные материалы свидетелей, доказывающие, что кровь проливали не они, а именно тогдашние противники, поляки или украинцы, а другая сторона подает еще большее количество «своих» заявлений.
Вадим ЛУБЧАК: — Презентованая вами книга вышла на основе обнародованных Службой безопасности Украины архивных документов. Исследователи и сегодня называют некоторые не обнародованные архивы «взрывоопасными». Какая сейчас ситуация с «рассекречиванием» Службой безопасности Украины своих документов?
С. Л.: — У нас планомерно происходит процесс пересмотра грифа секретности. Было распоряжение Кабмина относительно пересмотра грифов секретности для всех архивов, в том числе архива СБУ. Также, согласно Указу Президента Украины от 2009 года, были «рассекречены» документы определенной тематики — о Голодоморе, репрессиях, национально-освободительном движении. А с 2010-го — начался планомерный пересмотр грифа секретности абсолютно всех документов советской эпохи, которые сохраняются в архиве СБУ. Стоит отметить, что относительно уголовных дел этот процесс продолжался еще с 1991 года. У нас теперь доступ предоставляется практически ко всем документам. Впрочем, конечно, есть определенные ограничения, урегулированные действующим законодательством. Например, согласно законодательству, уголовные дела мы можем выдавать для проработки исследователям через 75 лет после создания документов или раньше — с разрешения лиц, о которых идет речь или их родственников. Кстати, у нас есть немало уголовных дел 1960-х годов, возбужденных против украинских диссидентов. Так вот кое-кто из «шестидесятников» строго запретил исследователям работать со своими уголовными делами.
В.Л.: — Вы подробно рассказали о деятельности польско-украинской рабочей группы. Есть ли подобная рабочая группа украинских архивных работников и историков с российскими коллегами?
С. Л.: — У нас есть договоренность с Россией об обмене уголовными делами. Также мы можем путем запроса по личным делам просить их предоставить копии отдельных архивных документов. Обстоятельного научного сотрудничества, как с поляками, нет.
С. К.: — Де-факто мы являемся соучастниками нескольких проектов с архивом ФСБ России. Например, в Дрездене (Германия) есть организация, которая исследует вопрос памяти жертв политического террора. Эта структура заключила соглашения о сотрудничестве с СБУ, с ФСБ России, КГБ Беларуси. Идет общая проработка архивных документов и предоставление информации, связанной с судьбами советских военнопленных. Основная масса из них попала «в котлы» именно здесь, в Украине. На сегодня мы в эту общую базу подали информацию о 49 тысячах человек, а нам — из объединенной базы данных, созданной усилиями всех наших коллег, — о 150 тысячах человек — уроженцев Украины.
Нужно сказать, что Россия начинала сотрудничество с Польшей в том же ключе, что и Украина. Даже тематика была схожей. Они издали три тома и остановили сотрудничество. Также Польша издала два типичных тома архивных документов вместе с Беларусью.
В нашем случае финансирование восьми томов книг обеспечила польская сторона. Тираж — 1000 экземпляров каждого тома. Книжная серия — двуязычная. После выхода каждого тома, мы осуществляем целевую рассылку по всем областным научным библиотекам страны. Также издание имеют областные архивы СБУ. Кстати, к восьмому тому мы прибавили диск, на котором разместили фотокопии документов, по которым подвергали репрессиям тысячи людей.
Надежда ТЫСЯЧНАЯ: — Какие научно-издательские планы общей польско-украинской рабочей группы на будущее?
С. К.: — Уже утверждены темы для работы над следующими томами этой издательской серии. Один будет посвящен проведению антипольской операции на территории Западной Украины после «золотого сентября» 1939 года и вплоть до 1941 года. Еще один — депортации польского населения в 1940—1941 годах. Также планируем обнародовать документы о ликвидации вооруженного подполья УПА, которое действовало на пограничной черте. Кстати, для пограничных войск НКВД они несли достаточно большую угрозу. Мы даже вышли на факты сотрудничества украинского подполья с польским. Словом, если каждый год издавать один том, работы хватит, по меньшей мере, до 2016 года.
Игорь СЮНДЮКОВ: — Поднималась ли во время вашей работы болезненная проблема Катыни? В украинских архивах есть документы о Катыни?
С.К.: — Польская сторона считает, что в Быковне тоже полегли поляки. Они хотели бы видеть это место, аналогичное Катыни. Однако мы не можем это подтвердить документально. Есть единственный сопроводительный лист НКВД УССР в Москву, где речь идет о том, что все арестованные вместе с их следственными делами были отправлены в Москву. А ФСБ России отвечает, что у них никаких данных нет.
Польская сторона осуществила археологические раскопки на территории Быковни и якобы нашла артефакты, которые подтверждают версию, что польские военнопленные там таки были похоронены.
Как известно, в Быковне построен Мемориал, где есть польская часть. В Пятихатках, что в 12 километрах от Харькова, реально похоронены польские военнопленные. Этих людей содержали в Старобильском лагере, который считался лагерем высшего офицерского состава. Так сказать, «сливки» Польского Войска. Многих из них перевели из Осташковского и Козелецкого лагерей НКВД СССР.
И.С.: — Как мы понимаем, следующий этап вашей работы — это научный анализ, обобщение, введение в научное обращение того, что уже обнародовано.
С.К: — Я убедился, что один талантливый фильм — документальный или художественный — может сделать больше, чем десять докторов исторических наук будут говорить на эту тему. Но из-за отсутствия фильмов это придется делать нам.
Со Светланой Лясковской и Сергеем Кокиным журналисты «Дня» еще долго говорили о долге украинских историков и архивистов давать обществу правильные «импульсы» из прошлого, в частности, путем «оживления» и актуализации архивных документов спецслужб. Речь шла также о нехватке качественных медиа-площадок, готовых профессионально доводить до населения мысли ведущих ученых, тогда как запрос общества на такую информацию, по словам гостей «Дня», огромный. Мы благодарны руководству Отраслевого государственного архива Службы безопасности Украины за откровенный, искренний и неформальный разговор. Ввиду общественного интереса, «День» непременно будет продолжать поднимать эту тему.
