И по мере того, как снижение темпов развития экономики охватывает все новые и новые страны, появляется возможность извлечь определенные уроки из сложившейся ситуации. Некоторые из них очевидны, другие не очень, однако каждый подрывает общепризнанные положения еще совсем недавнего прошлого (полезное напоминание о том, как ненадежны наши знания).
Перед фактом снижения темпов экономического роста померкла бравада администрации президента Клинтона, обещавшая беспрецедентное и стабильное процветание странам, придерживающимся американской модели капитализма. Сейчас становится ясным, что бум конца 1990-х годов был в определенной степени такой же иллюзией, как и потерпевший крах бум Восточной Азии. В каждом случае необоснованно быстрый экономический рост обуславливал излишние капиталовложения, которые, в свою очередь, приводили к появлению избыточных производственных мощностей. Если заглянуть в прошлое, то лучшее, что можно сказать о бывшем министре финансов США Роберте Рубине и нынешнем председателе Федеральной резервной системы Алане Гринспене, это то, что, выражаясь образно, они наслаждались автомобильной прогулкой, пока она шла без помех, и Рубин оказался достаточно проницательным, чтобы выйти из машины до того, как произошла авария. Однако и одному, и второму можно предъявить обвинение в неосторожном вождении.
Когда-то считалось, что словосочетание «новая экономика» означает конец экономического цикла. В условиях производства «по мере необходимости», повлекшего за собой сокращение товарно-материальных запасов, развитие новых информационных систем, позволивших осуществлять лучший контроль над ними, а также снижение производства, товарные циклы, казалось, ушли в прошлое. Однако экономическая нестабильность является характерной чертой капитализма с самого момента его возникновения, и товарные циклы — это только один из источников нестабильности.Мировые кризисы 1997 — 98 годов были всего лишь последними проявлениями финансовых кризисов — этого неизменного бича капитализма, — в то время как либерализация финансовых рынков вкупе с либерализацией и глобализацией рынка капиталов стала, помимо всего прочего, причиной повышенной уязвимости экономики, особенно в небольших странах. «Мыльные пузыри» рынка недвижимости — это еще один факт нашей жизни. И когда они «лопаются», как в 1980-х годах в США, Скандинавских странах и на Таиланде, это приводит к ослаблению всей экономики.
Что совершенно ясно, так это то, что рыночные фундаменталисты, утверждающие, что рынки способны на автоматическое приспособление, неправы. Правительству должна быть отведена важная роль в макроэкономической стабилизации. Вопрос в том, какая роль? Тенденция к отражению ударов по мере их появления, к сожалению, также справедлива для разработчиков экономической политики, как и для генералов. Нефтяные кризисы 1973 года привели к более чем десяти годам инфляции, и их последствия все еще ощутимы. Беспокойство по поводу инфляции заставило Федеральную резервную систему повысить в конце 2000 года ставки процента, в то время как надвигающийся спад требовал совершенно противоположной терапии.
В условиях, когда в двух из ведущих в экономическом плане стран мира наблюдается стабильная дефляция, в то время как инфляция сдерживается практически повсеместно, основное внимание должно быть уделено не инфляции, а, пожалуй, безработице и неполному использованию производственных мощностей. Потенциальные убытки от нынешнего подхода гораздо больше возможных убытков в связи с незначительным ростом инфляции, который может возникнуть в результате более активной макрополитики. И действительно, статистические исследования не приводят фактически никаких доказательств негативного воздействия роста инфляции на экономику до тех пор, пока не превышается средний допустимый уровень.
Систематический недостаток совокупного спроса на сегодняшний день является причиной для беспокойства. Некоторые страны мира, кажется, полны решимости поддерживать значительное активное сальдо торгового баланса. Основной закон экономики гласит: сумма положительного и отрицательного сальдо торгового баланса должна равняться нулю. Если одна страна имеет торговый излишек, то другая должна испытывать дефицит.
Но МВФ говорит, что дефицита быть не должно. Однако кто-то же должен иметь дефицит, если у других есть излишек. Дефицит, как горячая картофелина, передается из одних рук в другие. Страна, имеющая слишком большой отрицательный торговый баланс, приходит к кризису и вскоре меняет свою экономическую политику с целью обеспечения положительного торгового баланса. Именно это и произошло в Восточной Азии. Но дефицит не исчезает, он просто переходит от одной страны к другой.
К счастью, в мире существует одна страна, которая готова и в состоянии иметь значительный дефицит торгового баланса. Эта страна — Соединенные Штаты Америки. На сегодняшний день, однако, уже не ясно, как долго это может продолжаться без потери доверия. Сложно предсказать, что станет началом конца этой практики. Грядущий дефицит бюджета в результате введенного президентом Бушем снижения налогов может сыграть такую роль. И когда это произойдет, возможно, результат окажется более плачевным, чем глобальное замедление темпов экономического роста.
Именно проблемы недостатка мирового совокупного спроса и волновали Джона Мейнарда Кейнеса и других людей, задумавших создание МВФ и воплотивших в жизнь свою идею. Существует программа повышения общей покупательной способности посредством создания Специальных Прав Заимствования (СДР). Вот один из примеров того, как это должно работать: представьте себе, что страны мира желают сохранять резервы равные фиксированному проценту от своего валового внутреннего продукта. При мировом валовом продукте, равном приблизительно 40 триллионам долларов и показателе экономического роста равном 2%, если бы фиксированный процент резервов от валового внутреннего продукта составлял 5%, суммарное увеличение резервов равнялось бы 40 миллиардам долларов в год.
Принимая во внимания активное сальдо торгового баланса Китая и Японии, цифра, в два раза превышающая вышеназванную, кажется более реалистичной. Ежегодный выпуск СДР на такую сумму сбалансировал бы покупательную способность, замороженную в запасах валюты, и таким образом не привел бы к инфляции. СДР могли бы использоваться для служения глобальным интересам, начиная от помощи бедным странам и заканчивая улучшением экономической ситуации во всем мире.
В течение нескольких последних десятилетий деятельность МВФ была сосредоточена на оказании помощи кредиторам и продвижении неолиберальной программы. Наступило время для МВФ вернуться к своей первоначальной миссии обеспечения глобальной ликвидности для стабильного экономического роста во всем мире.
Проект Синдикат для «Дня»
Джозеф СТИГЛИЦ — лауреат Нобелевской премии в области экономики 2001 года, профессор экономики Колумбийского университета, бывший председатель совета по экономическим вопросам президента США Уильяма Дж. Клинтона, экс-главный экономист и вице- президент Всемирного Банка.
