Новый год — что ни говори, событие экстраординарное. Случается нечасто, происходит бурно, воспоминаний оставляет — на год вперед. Мы, журналисты, хоть народ и циничный, но тоже хотим соответствовать. Не хочется как-то из праздничного кипения выпадать. Вот призадумались мы и решили — ну сколько можно составлять одни и те же «рейтинги», похожие друг на друга, как угрюмые дворники, посыпающие гололед бесполезной солью с песком?
Давайте-ка мы сегодня для вас, дорогие читатели, настоящую елку снарядим. С игрушками, с сюрпризами, со всеми милыми мелочами, от Снегурочки и Деда Мороза до хлопушек и снеговиков. Кто есть кто — постараемся определить, исходя, конечно же, из собственных впечатлений. А впечатлений в уходящем году хватало...
Надеемся, вам понравится.
ДЕД МОРОЗ
Роль белобородого старичка с полным мешком леденцов отлично сыграл последний, 32-й кинофестиваль «Молодость». После полосы кризиса и некоторого упадка сил фестиваль выглядел очень свежо, разнообразно и как-то добавил в солидности. Ни единого сбоя в конкурсных либо внеконкурсных показах, отлаженная организация — это лишь, так сказать, первый уровень. Главное — что у «Молодости» появилось собственно фестивальное измерение, заключающееся в насыщенности событий вне просмотрового зала. В первую очередь следует назвать приезд в Киев трех известнейших режиссеров разных поколений — великого документалиста Альберта Майзелса, изысканного кинодекадента Даниэла Шмида и молодого скандального корейца Кима Ки Дука. Все трое привезли свои самые знаменитые или свежие фильмы (Шмид — почти полную ретроспективу). Активное общение с мастерами для наших профессионалов кино, равно как и синефилов, было просто манной небесной. Следует добавить к этому и презентацию портала «Киноколо» — первого и наиболее мощного в Украине сетевого ресурса, в котором будет аккумулироваться вся текстовая и визуальная информация о киноискусстве. Собственно же кинопросмотры превратились воистину в пиршество — по всему Киеву шли фильмы- призеры последних Канн, Венеции, Берлина; да и конкурс был богат интригой — достойных картин здесь хватало. Что приятно — наши студенты тоже в грязь лицом не ударили, пускай даже единожды и в малом формате: мультфильм «Шел трамвай №9» очаровал всех.
Так что по части хорошего (увы, преимущественно неукраинского) кино нам в этом году повезло.
СНЕГУРОЧКА
Настоящей Снегурочкой следует признать ведущую актрису Львовского театра имени Леся Курбаса Наталью Половинку. Имея великолепное дарование, она сделала следующий, во многом неожиданный, шаг: начала осуществление самостоятельного проекта «Майстерня пісні». Два спектакля, вышедшие в рамках проекта, — «Вість літа» и «Квітка-невіста» — без преувеличения, стали одними из наиболее обнадеживающих событий на украинской сцене. Никому еще не удавалось выстроить из чисто песенного, фольклорного материала целостное драматическое представление. Это своего рода спектакли-путешествия. В них зритель словно проходит вместе с участниками спектакля не только разного рода эмоциональные состояния, но и все круги мироздания. Тварь земная встречается со своим Творцом, стихия страстей — с духовным возвышением. Именно такое органичное соединение мира идей и мира чувственного придает «Квітці-невісті» и «Вістям літа» удивительное полнокровие, внутреннее равновесие, завершенность.
Значение опытов Натальи Половинки и ее партнера по постановкам в «Майстерні пісні» режиссера Сергея Ковалевича, трудно переоценить. В украинском театре, давно уже живущем без событий, появление именно таких спектаклей, сочетающих энергию аутентичной старины с экспериментальным поиском, — одновременно и вызов, и утверждение силы традиции.
ТЕПЛЫЙ ТУЛУПЧИК
«На родине Сковороды сгорела библиотека из 50 тысяч книг» — такая статья о пепелище в Чернухах, словно набат, призывала откликнуться на беду. В сентябре наша газета, вместе с популярной телеведущей канала «1+1» Ольгой Герасимьюк, объявили акцию «Подари книгу». Сотни добрых и сердечных людей самых разных профессий не просто услышали, а на деле пришли на помощь, делясь книгами из личных коллекций. Практически все украинские издательства подготовили презенты — новинки и издания разных лет. Писатели — шевченковские лауреаты передали свои произведения. Институты, фирмы и компании собирали книги для библиотеки. Не остались в стороне и дипломаты — лучшие переводы французских авторов презентовало погорельцам посольство Франции в Украине.
На днях приятную новость сообщила «Дню» начальник отдела культуры Чернухинской райадминистрации Лидия Ивановна Лець:
— 2 января восстановленная из пепла библиотека в Чернухах примет своих первых читателей. Это станет новогодним подарком для всех жителей нашего поселка. Посылки с книгами поступали и поступают чуть ли не ежедневно со всех концов не только нашей страны, но и зарубежья. Например, канадец Михаил Миро не только выслал литературу, но и денежную помощь для приобретения оргтехники, в частности, компьютера. Не буду скрывать, что есть и проблемы — не хватает библиотечной техники: карточек, разделителей, читательских формуляров и др. Может, какая-то типография возьмется за эту работу? Предстоит еще очень много сделать, чтобы систематизировать поступившую литературу. Многие библиотеки поделились с нами своими фондами. Есть раритеты и такие издания, которых у нас никогда не было. Из соседнего Лубенского района привезли стеллажи. Уже разобрано и систематизировано 15 тысяч книг. На днях мы получили гранд на сумму три тысячи долларов из Международного фонда «Возрождение» для приобретения библиотечного оборудования и уже заказали его сделать на Лубенской мебельной фабрике. Надеюсь, что в конце января библиотека заработает в полную силу. Этого события с нетерпением ждут все жители Чернух. На днях нам профинансировали средства на отстройку районного Дома культуры. Мы говорим «спасибо» всем-всем! Особенная благодарность поэтессе Лине Костенко, передавшей ценные книги со своими автографами, Ольге Герасимьюк и коллективу редакции «Дня» за действенную помощь. Вместе можно горы свернуть!
СНЕЖНАЯ БАБА
Эта несколько необычно названная категория — на самом деле одна из самых почетных. Здесь мы решили поместить человека, преданного своему делу, занимающегося своей работой стойко и независимо от конъюнктуры. Ну, а что до названия — так ведь наша страница — нечто вроде карнавала, где за веселыми масками могут скрываться весьма солидные персоны. Тем более что одному из лучших и известнейших украинских историков, Наталье Яковенко, присуще прекрасное чувство юмора. Изыскания Натальи Николаевны по предмодерной эпохе (период до, во время и после войн Богдана Хмельницкого), — наиболее богатой и противоречивой — приковывали к себе самое пристальное внимание отечественных интеллектуалов. Первая книга Яковенко «Українська шляхта з кінця ХIV до середини ХVII ст.» сама по себе стала сенсацией — никто еще не ставил вопрос об отечественной аристократии столь фундаментально, никто не пытался исследовать ее феномен как таковой. А событием, явно выходящим за чисто цеховые, историко-научные рамки, стал выход труда «Паралельний світ. Дослідження з історії уявлень та ідей в Україні ХVI—ХVII ст.» (издательство «Критика», 2002 г.) К своей новой работе пани Яковенко шла без малого десятилетие. По существу, «Параллельный мир» являет собой настоящий прорыв, перелом в прикладной истории, ибо впервые здесь исследуется не канва и суть тех или иных событий, но — мировоззрение человека тех лет, его способ отношений с обществом и со своими ближними, способы его реакций на вызовы времени. Яковенко действует неординарно и очень серьезно. Она исследует микрокосм жителей Речи Посполитой на всех его уровнях — от бытового до религиозного, от социального до военного. Итог — не пресловутый «портрет эпохи», но картина жизни украинца — жителя странного смутного времени 16—17 веков, если угодно, его, украинца, внутренний пейзаж. Со страниц этой книги мы получаем себя самих, свое прошлое в том варианте, которого до сих пор не существовало. А ведь известно, что тот, кто управляет прошлым, или хотя бы пытается понять его — управляет и своим будущим. «Параллельный мир» — это движение именно к такому пониманию. К тому, чего ныне нам так не хватает.
СНЕГОВИК
Имя Павла Архиповича Загребельного является не только важной составляющей современной украинской литературы, но и знаковым пунктом сознания каждого человека, который умеет и любит читать. На романах этого писателя выросло несколько поколений украинцев. В советские времена произведения Загребельного переводились, массово издавались и распространялись невероятными, по меркам сегодняшнего дня, тиражами. Общий тираж написанных писателем произведений оценивают приблизительно в 15 млн. книг, которые изданы 20- ю языками.
Загребельный, наверное, единственный автор старшего поколения, книги которого остаются на удивление актуальными и популярными сегодня. Читательская любовь обусловлена различными причинами, среди которых не последняя — отсутствие идеологической ангажированности. Несмотря на солидный возраст — а через два года Павел Архипович будет отмечать 80-летие — писатель активно работает. Так, в прошлом году увидел свет интересный и довольно неожиданный роман «Юлія». По определению самого автора: «Юлія» — это история моего поколения, история страсти. Это очень непростая книга и поэтому для кое- кого может оказаться неудобоваримой. Это мужской роман, в котором женщина, рассматривается с мужской точки зрения». В этом году литератор порадовал своих почитателей новым произведением — «Брухт». Роман, как и большинство из написанного автором, построен на «историческом материале», т.е. фактах, которые имели место в реальной жизни. «Брухт» отличает изысканный стиль и та степень откровенности, которую мог позволить себе только Загребельный. Аферы, авантюры, махинации, запрещенная торговля, концерн «Куч-метал» и, конечно, любовь. Или ее иллюзия… В книгу, изданную, как и все последние произведения автора, харьковским «Фоліо», также вошла повесть «Гола душа». За признанием директора издательства Александра Красовицкого, Загребельный — лидер по продаже украинской художественной литературы. А по убеждению «Дня» — одна из вершин нашей литературы
ХЛОПУШКА
Эту нашу категорию можно было бы обозначить и более пространно: «много шума из ничего». Учитывая также, что хлопушка — и сугубо кинематографический аксессуар, мы решили, что эта номинация просто-таки создана для фильма «Мазепа». И даже не столько для самого фильма, сколько для той, не имеющей аналогов в отечественной истории, рекламной кампании, которая сопровождала выход картины на экраны. Проведена она была просто безупречно, с запредельной агрессивностью. Причем — даже провалы и неудачи фильма обращались в его пользу, становились подспорьем для дальнейшей мощной раскрутки. В итоге о «Мазепе» знали и стар, и млад. Режиссер-постановщик Юрий Ильенко и не думал засиживаться в обороне, отбиваясь от нападок прессы. Напротив, вел себя победно-наступательно. Непопадание картины в конкурс 52-го Берлинского кинофестиваля он объяснил тем, что отборщики фестиваля слишком поздно посмотрели ее. Демонстрировал каталог Берлинского форума на странице внеконкурсной панорамы, где «Молитва за гетьмана Мазепу» значится рядом с новыми работами Иштвана Сабо, Вима Вендерса, Чжана Имоу и Роберта Олтмена. Самые каверзные вопросы парировал с легкостью бывалого рубаки. Что же до собственно фильма, то, по слову Ильенко, одной из основных трудностей была полная загадочность, неуловимость образа Мазепы, получившего в мировой литературе как минимум тройственное толкование: предателя, бунтаря и героя-любовника. Собственно, именно на последней, любовно-романтической трактовке Юрий Герасимович, судя по всему, и сосредоточился. Однако, по его мнению, Ступка в фильме исполнял все-таки пресловутую «неуловимость» образа гетьмана. К пи-ару подключили даже греко-католическую церковь, которая провела широко анонсированные молебны за Мазепу синхронно с выпуском фильма. Легендарное субсидирование фильма из госбюджета тоже сработало как скандально-рекламный ход. Рекордную, более чем полугодовую задержку с премьерой в Украине объяснили грандиозным международным успехом фильма, приглашенного аж на восемь кинофорумов, технической неготовностью проката и недозрелостью народа, не способного воспринять новаторскую трактовку образа Мазепы. Правда, обещанная по УТ-1 специальная передача, регулярно рассказывающая о Мазепе и его эпохе, пока что не появилась. Но, как сказал Юрий Герасимович: «Молитва — это особый, новый жанр кинематографа. А молитву судить нельзя!»
В любом случае историография украинского кино не сможет обойтись без упоминаний об этом фильме, точно так же, как и культурологические рефлексии на тему мифа Мазепы априори предполагают теперь ссылку на «Молитву». Все это было бы смешно, если бы не было так печально...
СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ
Нечто далекое и небесно красивое. Приближением к нашим пределам звезд мирового искусства украинский зритель обязан долговременной акции «Гранди мистецтва в Національній опері України». Усилиями организаторов (среди которых — легендарный продюсер Сергей Проскурня и его агентство «Мистецьке березілля») в Киеве побывали такие величины, как Роберт Стуруа, Гия Канчели, Юрий Башмет, музыкант- эзотерик Стефан Микус...
Хватило бы сил.
ПОЛЮС ХОЛОДА
Только так можно охарактеризовать состояние дел в отечественном кино. Некоторое оживление, наметившееся было в конце прошлого — начале этого года, дало осторожную надежду на то, что кладбищенский покой нашей кинематографии сменится если не полной реанимацией, то хотя бы подобием оттепели. Увы, все в мире иллюзорно, особенно в Украине. Свирепый мороз чиновничьего безразличия, общественного равнодушия и глобального недофинансирования накинулся на хрупкие ростки с новой силой. Персонал на национальной студии имени Довженко не видел зарплаты по несколько месяцев. В Киевском доме кинематографистов стали проходить собрания, больше похожие на угрюмые поминки. Сочинялись слезные петиции на самый верх. Студенты кинофакультета проводили голодовку...
Однако беда все-таки не в деньгах. Деньги можно найти. Кстати, и нашли, подписали соответствующий указ. Как сказано у Булгакова, разруха — в головах. В нашем случае — в головах у кинематографистов, независимо от возраста: такое ощущение, что и у мэтров, и у молодой поросли сколь-нибудь оригинальные и состоятельные идеи о том, как и о чем снимать, просто кончились. Как следствие — с одной стороны, громоздкие и беспомощные «блокбастеры» наподобие «Мазепы» или «Богдана Хмельницкого», с другой — малолитражные и столь же беспомощные попытки молодых кинематографистов, которые и фильмами-то назвать трудно. Но ведь не помешало полное отсутствие денег тому же Тарасу Томенко снять поразительный короткометражный «Тир» и завоевать с ним приз на Берлинском кинофестивале. И статус классика вкупе с тем же финансовым «малокровием» не препятствуют Кире Муратовой делать один за другим совершенные, оригинальные по форме и глубокие по содержанию картины. Все-таки и на полюсе холода есть жизнь.
МАСКАРАД
Это слово для наших театралов стало знаковым. «Маскарад» Лермонтова, осуществленный Римасом Туминасом на сцене Вильнюсского малого театра и показанный на фестивале «Киев майский», можно назвать лучшим гастрольным спектаклем сезона. Он стал той точкой схождения, эпицентром мастерства, в котором все компоненты театрального зрелища подчинены единой цели; в котором исчезают вопросы, как это сделано, поскольку все вопросы адресуются залу в той мере, в какой зал их способен воспринять.
Литовской школе театрального метафоризма, к которой принадлежит и Туминас, свойственно работать с природными стихиями как наиболее емкими, мощными символами. В «Маскараде» такая стихия — снег. Все действие словно происходит в условно петербургском зимнем садике, на краю канала, между двух постаментов и некоего странного надгробия, передвигающегося легко, словно салазки. И всюду — снег, хлопья, вьюга, растущий от эпизода к эпизоду роковой белый ком, выталкивающий в конце концов оставшихся участников маскарада за пределы сцены... Туминасу нет необходимости прибегать к постановочным ухищрениям. Каждое движение, каждый жест встроены в общую канву, в знаковое поле спектакля. И потому здесь (при том, что пространство спектакля заключено в круговую раму портьер, что неявно отсылает к легендарному «Маскараду» Мейерхольда) нет необходимости в масках и диковинных костюмах. Маска — это выбор каждого, это тело актера и линия проживания им своего образа. Герои-маски кружат в беспрерывном танце от начала и до конца. Нина парит среди недоброго кордебалета белым ангелом, гением в истинном, первоначальном значении слова. Тяжелый, земной Арбенин — по сути, тоже часть свиты, Туминас намеренно не отличает его от остальных. Высшая честь, которой удостаивается роковой ревнивец, — станцевать с умирающей Ниной последний, восхитительный по красоте вальс. Нина застывает белоснежным изваянием на освободившемся постаменте, а у ее подножия, статуарной массовкой, — погубившие ее. И после ничего не остается, только белая прекрасная статуя, только снег, только последние аккорды... Ослепительная точка схождения.
Ради таких моментов и стоит ходить в театр.
СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ
Название этой категории имеет отношение не к транспортному средству Санта-Клауса, а, скорее, к распространенной в народе фразе, которую обычно произносят по поводу крайне удивительного явления или факта: «Так вот ты какой, северный олень!» В уходящем году, безусловно, северным оленем стал популярный театральный режиссер Андрей Жолдак.
Активность этой, и без того энергичной фигуры, в ушедшем году была чрезвычайной. Он ставил спектакли, производил массу визуальных и звуковых эффектов посредством сцены, телевидения и прессы. Апогеем громокипящей деятельности стала постановка спектакля «Гамлет. Сны» в Харьковском театре имени Тараса Шевченко. Способ воплощения шекспировской трагедии — привычный для Жолдака — поток физических действий или, точнее, физика игры ради физиологии зрителя. Без полутонов и пауз. С преобладанием крупных планов, фронтальных мизансцен, ярких мазков. Музыка — от техно до развязного танго — с грохотом заполняет зал, текст — лишь часть ее, такое же средство атаки, заключенное в фонограмме. Текста вообще мало, зато визуальных находок — с избытком. По сути структурно весь огромный (на три акта) спектакль представляет собой цепь эффектных коротких «кадров», разделенных монтажными склейками, затемнениями. Действительно, длинная череда кинематографических «снов» не предполагает нюансировки. Важны движение и единожды зафиксированный образ, не характер, но типаж. Потому и партия Гамлета доверена непрофессионалу — его играет эстрадный красавец Андрей Кравчук. Впрочем, играет — не то слово. Он, как и его партнерша — Вика Спесивцева (Офелия), просто движется в соответствии с очень жестко заданной, пусть и прихотливой, структурой зрелища.
Сны физиологичны. Сумятица полуобнаженных или обнажающихся тел — та плоть, что необходима машине как привод и продукт одновременно. Проектной мощности все устройство как раз и достигает в момент телесного апофеоза, в сцене всеобщего купания. Это настоящая банная оргия, пена взбивается облаками, нагая труппа плещется в огромных тазах, реки воды заливают подмостки... На этом действительно сильном и запоминающемся эпизоде спектакль — во второй редакции — и заканчивается.
Однако значимым событием представляется все-таки не сам спектакль, но место, где он проводился, и, даже более того, событие, которое последовало за спектаклем, — назначение Андрея Жолдака художественным руководителем Харьковского театра имени Тараса Шевченко. При всей противоречивости фигуры новоиспеченного худрука — просто спасительный шаг для театра. Того самого театра, в котором Курбас поставил свои лучшие спектакли; театра, который давно уже живет, скованный «мерзостью запустения», погубившей многие провинциальные коллективы. Сможет ли Жолдак вывезти столь тяжкий груз к лучшей жизни — дело будущего. Но хотя бы освежит атмосферу, а это не так уж мало.
ФЕЙЕРВЕРК
Таким ярким и цветастым словом можно с полным правом назвать деятельность Национального музея в этом сезоне, начавшего уделять самое пристальное внимание современному отечественному искусству. Наиболее весомое подтверждение тому — масштабная выставка «Landschaft «Живописного заповедника». Двуязычная затейливость в названии подчеркивала глобальный контекст события — ведь некоторые из участников, поголовно выходцев из Украины, ныне уже значатся как гости из США и Германии.
«Живописный заповедник» — название объединения столичных художников, очень активно работавших и выставлявшихся в Киеве в начале 1990-х. Сооснователями в 1992 году выступила «пятерная гроздь» живописцев — Марко Гейко, Мыкола Кривенко, Анатолий Криволап, Тиберий Сильваши, Александр Животков. Довольно скоро новосозданная группа, не заявлявшая о себе, кстати, ни шумными акциями. ни агрессивными манифестами, переросла чисто цеховые рамки, стала задавать тон в украинском изобразительном искусстве. На сегодня «Заповедник» (при том, что самого объединения как такового уже не существует) — синоним целой школы, известной далеко за пределами страны и уже вписанной в историю украинской культуры. Факт тем более важный, что на «заповедной» территории сохранилось то, что в последнее десятилетие казалось начисто вытесненным на периферию напористым постмодерном — практика живописания, создания станковой картины, ценность работы художника над холстом.
Конечно, произошло это благодаря тому, что изначально объединились очень разные, в большинстве талантливые художники. Несмотря на то, что пути их разошлись, они по-прежнему сохранили единство стиля, общность изобразительной философии. Их полотна, как правило, нефигуративны по исполнению, построены на интенсивных колористических экспериментах. Это территория насыщенного цвета, торжество ярких красок и контрастных сочетаний. Впрочем, лучший участник выставки — бывший полтавчанин, а ныне житель столицы Марко Гейко — во многом является исключением из этих правил. Его сдержанные, строгие, почти геометричные натюрморты впечатляют отточенностью формы и той особенной экономией выразительных средств, которая свойственна выдающимся образчикам традиционной живописи. Среди мастеров «Заповедника» именно Гейко с полным правом может претендовать на звание «классика» — по способам работы и освоения материала.
Как всегда, эффектность подачи и раскрепощенная манера отличали полотна харизматического лидера «Заповденика» Тиберия Сильваши. Его картины последних лет, объединенные общим названием «Живопись», показывают, что художник по-прежнему легок и виртуозен в своих цветовых фантазиях. Более камерная, «светская», что ли, манера Александра Животкова (представленного свежими работами «Памяти Сергея Животкова» и «Дорога») позволяет тому удерживать стабильный успех у обеспеченной публики. По-прежнему аскетичен Александр Бабак — его серая серия «4 из 7» — тому подтверждение. Мыкола Кривенко по своим приемам тяготеет, скорее, к некоему подобию инсталляций. По крайней мере, его цикл «Мокрый снег» обыгрывает в том числе фактуру холста и форму подрамника, а показанная в музее «Малая колесница» — и вовсе ироничный жест: раскрашенные густо-синим бочки как нельзя лучше подходят к невозможно бирюзовой раскладушке. Пятый сооснователь «ЖЗ», Анатолий Криволап, также из года в год пишет пестрые яркие полотна, граничащие с детской непосредственностью и декоративизмом. Именно его несколькометровая «Композиция» была заметнейшим объектом «Ландшафта».
Вопрос — не хочется это формулировать как проблему — таится как раз в самом названии. Каков сегодня «landschaft» — читай, пейзаж живописного заповедника, живописи вообще как таковой? Ведь от торжества технологии, диктата машин, готовых визуальных образов типа фотографии и видео никуда не деться. Новая и всепроникающая философия искусства превращает само искусство в разновидность социального аттракциона, тем более беспроигрышного, что он предполагает неограниченное тиражирование, сериальность, возведенную в принцип. Что же остается — неужели вновь заповедник, резервация?
Никоим образом. Основание для оптимизма — сам развившийся и разросшийся «Заповедник». Более того, по всему заметно, живопись входит в моду, потребители искусства, устав от машинерии, обращают свой взгляд к более традиционным вещам. Даже отпетые концептуалисты спешат заявить лояльность по отношению к новой тенденции — выставка, стыдливо названная «Полюби свой симптом» в Центре современного искусства, это подтвердила. В Киеве, собственно, век живописи никогда и не кончался. Кроме когорты «Заповедника», весьма успешно работают замечательные живописцы — Матвей Вайсберг, Бадри Губианури, Аджинджал Ахра, Алексей Аполлонов — имен много.
Так что пейзаж нашего искусства — цветущий во всех смыслах, пусть даже это пейзаж во время битвы.
ЗВЕЗДА НА ЕЛКЕ
Несмотря на вроде бы высочайшее положение — одна из самых бесполезных и малозаметных вещей. Среди других игрушек теряется, съесть — не съешь, даже дарить неинтересно. На столь скромную роль может претендовать только одно событие — прошедшие в разгар парламентского кризиса слушания по культуре. В зале заседаний Верховной Рады собрались кто угодно — деятели культуры, журналисты, даже чуточку чиновников — все, кроме собственно депутатов. Поговорили друг с другом культурные люди, пожаловались на трудные будни, да и разошлись с миром. И нулевым эффектом. Что и требовалось доказать.
