16-е «Сезоны моды» завершатся завтра вечером показом коллекции Лилии Пустовит. В том, что Лиля — талантливый и самобытный дизайнер, вы сможете убедиться и сами: в нынешнем году «Сезоны» впервые идут в прямом эфире на канале М1. А сегодня в рубрике «Мой голос» (которую мы открыли в дни оранжевой революции, и которая, на наш взгляд, является не просто хроникой тех событий, а фиксацией новейшей истории страны и потому не имеет срока давности) в монологе Лили, надеемся, вы ощутите ее гражданскую позицию.
Буквально на второй день выходов на Майдан я увидела на сцене в центре площади своих друзей — Фагота, Положинского... У меня перед глазами возникла картинка: «Сезоны моды», коллекция осень — зима 2003 года, когда пригласительные на мой показ были оранжевого цвета, много оранжевых свитеров и шарфиков в коллекции. Режиссерский замысел Виктории Зубенко был таков: на конце подиума стояли ступени, до которых модели по очереди доходили и останавливались, словно перед непреодолимой преградой. В финале показа вперед выходят Фагот, Положинский, они ускоряют темп, переходят на бег, за ними устремляются все молодые люди-модели, и все вместе перескакивают через ступени... В эти дни протеста на Майдане Положинский и его друзья- музыканты были необходимы. От них исходил абсолютно позитивный энергетический посыл. Мне кажется, в том, что сначала они проделали это на маленькой сцене, на подиуме, а через полтора года — на главной сцене страны, нет случайности.
Понятно, что не ходить на Майдан я не могла. В те дни происходило много личных событий... Одно из них трагическое: накануне выборов умерла моя двоюродная бабушка, мы хоронили ее в субботу... На третий день, на девятый мы с братом сначала шли на Майдан, потом ехали помянуть ее в кругу семьи, потом старшее поколение оставалось дома, а мы, благословленные, снова шли на Майдан. Получалось, что мы «работали» и за себя, и за них. Поскольку я живу в центре, мы ходили по вечерам, а в первые дни оставались на ночь. Боялись, что снесут палаточный городок. В день, когда планировалась силовая акция, тоже находились на Майдане, причем совсем не было страшно. Мы стояли с незнакомыми белорусами, делали бутерброды и раздавали их окружающим. Они не говорили по-русски, мы учили некоторые белорусские слова. Было чувство единения, и было понятно, что в такой момент ничего плохого не может случиться. Это была какая-то смешная, наивная, детская вера, что никто не поднимет оружия против таких мирных, позитивных людей. Когда видела плакат: «Не всі, хто з помаранчевою стрічкою — за Ющенка, але кожен, хто п’яний, — за Януковича», — эта сентенция не могла оставить равнодушной. Как-то в гуще толпы оказалось двое пьяных парней, вдруг в разгар самой яркой песни «Тартака» они начинают кричать: «Я-ну-ко-вич!» — на них все смотрят удивленно, но не более. Один из них спросил другого: «Чего ты орешь?», и — бах! — отвесил ему оплеуху, тот сразу упал. Толпа бросилась к ним. Одни кричат: «Что ты сделал?», другие — поднимают пьяного парня и приводят его в порядок. Сложно объяснить это чем-то, кроме как духовным состоянием.
Я очень не люблю толпы, у меня возникает паника и клаустрофобия. По этой причине я практически не хожу на футбол, хоть люблю его, дружу с футболистами из «Динамо» (Киев). Я чуть не сошла с ума, когда однажды в Париже на День взятия Бастилии, 14 июля, оказалась в столпотворении. А тут — я каждый день хожу на Майдан и стремлюсь пробраться в самый центр толпы, потому что именно там находится ядро, «купол» позитивной энергии.
Я часто езжу на международные праздники, где проводятся концерты, семинары. Поэтому для меня абсолютно не новость, что у людей из разных стран, с которыми я общаюсь, одинаковое состояние духа, там это не актуально. Здесь я ощутила то же самое: большое количество людей, у которых личные проблемы занимают в их мыслях далеко не первое место, объединены чем-то более важным. Они перестали быть «советскими» людьми, перестали быть овцами, которым нужен жесткий руководитель, надсмотрщик с плеткой в руке.
Я поняла, насколько высок дух, высока степень коллективного сознания — а я благодаря медитациям знаю, что такое сила и мощь коллектива. Я подумала, что это, наверное, как раз ситуация, описанная в древних пророчествах, которые говорили, что со славянских территорий пойдет возрождение духовности человечества. Почему-то многие связывают это с Россией, а оказалось, что это происходит здесь и сейчас. Мне казалось, что я одна додумалась до этого, и я решила поделиться этой мыслью. А мне все отвечают: понятное дело, все только об этом и говорят!
Вернуться в прошлое состояние нельзя. У каждого из тех, кто был на Майдане, произошел этап духовного скачка, духовного роста. Мне лично кажется, что я стала добрее. На самом деле я индивидуалистка, очень самостоятельная, мне тяжело работать в коллективе. С другой стороны, я достаточно управляемый человек как часть общества.
В детстве мне, как всем, хотелось быть октябренком, поступить в пионеры, сделать комсомольскую карьеру. Систему карьерного роста, которую мне навязывали сверху, я принимала. Мне хотелось выделиться, но в общепринятых рамках. Если я не уверена, что путь непроторенный, я бы не стала, может, и пытаться его преодолеть. Во мне оставалась советская задавленность. И только сейчас я поняла, что избавилась от нее.
Я большую часть детства провела в Крыму и в Молдавии — в таких местах, где я не думала, почему я украинка. Вся моя семья разговаривает на русском языке, и у меня не вызывает удивления, почему я не знаю украинского. Никогда не думала, почему, скажем, немцы никогда не задумываются, красивый у них язык или нет, лучше русского или английского, приятнее ли на слух. Они просто знают, что они немцы, и разговаривают на немецком. У меня же возникали и возникают вопросы, почему русский претендует быть более богатым, и поэтому надо говорить по-русски. Это совершеннейшая глупость. Я прожила столько лет в Украине. Националисты всегда казались мне людьми экстремальных склонностей, и я никогда их не поддерживала. Понимала, что раз пытаюсь говорить по-французски, по-итальянски, мне тем более нужно говорить по-украински. Только по этой причине, а не потому, что это вопрос необходимости как таковой. Таких, как я, очень много. Теперь я понимаю, что просто обязана говорить по-украински. Со мной это произошло в одночасье, Хотя, как я понимаю, неслучайно. Вероятно, это зрело в нас, и нужно было время, чтобы каждый сделал выбор осознанно, и каждый закрепился в нем, закрепился в своем духовном рывке. Или такой факт, связанный с Майданом: мы помним и любим тех, кому сделали добро, и ненавидим тех, кому делали зло. Так вот, тех, кто делал добро на Майдане, «перло» от факта, что они делают доброе и хорошее дело, и они снова и снова приходили за этим. То, как переиначили известный лозунг — «Любові в нас багато, і нас не подолати» — просто слезы вызывает. Потому что более высокого и духовного лозунга не может быть, это высочайшее понимание любви — не как привязанности, не как личных отношений, а как состояние души. Любовь — это главная движущая энергия существования мира, и вдруг на массовом уровне это происходит с большим количеством людей. Не нужно идти в горы, пять лет медитировать, ничего не есть — к людям это пришло спонтанно.
