В Украине проживает 65 тысяч слепых людей, еще больше тех, кто имеет различные нарушения зрения. Сегодня в стране существует неплохая нормативно-правовая база, направленная на реабилитацию инвалидов. Однако в действительности дела идут не так успешно, как того ожидают люди с особенными потребностями. Этой проблемой занялся в своей диссертации Евгений Анатольевич Клопота, молодой ученый из Запорожья.
В восемь лет он пошел учиться в Харьковскую областную гимназию для слепых детей имени Короленко, после окончания которой поступил в Харьковский институт культуры на факультет социальной педагогики. Через полтора года перевелся в Запорожский государственный университет на специальность «практическая психология». После успешного окончания вуза Евгения Клопоту рекомендовали в аспирантуру в Харьковский государственный педагогический университет имени Григория Сковороды. Вместе с научным руководителем, профессором кафедры практической психологии Маратом Кузнецовым они разработали тему диссертации: «Особенности формирования «Я-образа» у лиц с нарушениями зрения». Параллельно с написанием работы Евгений работал на «Телефоне доверия» при социальном центре для молодежи в Запорожье, а позднее — консультантом в международном проекте, финансируемом Всемирным банком в Харькове.
— Как вам удается занимать такую активную жизненную позицию — очень многие могли бы позавидовать вашей энергии и целеустремленности?
— Мой жизненный опыт показал: мало научить незрячего человека ходить с тростью или работать на компьютере. Необходимо раскрыть глобальный механизм, позволяющий ему дальше адаптироваться в обществе. Этим механизмом может быть самосознание. Человек скажет себе: «Да, у меня есть дефект, но я могу сделать многое». Конечно, это довольно тяжело, особенно, если учесть, что слепой в понимании большинства — чуть ли не бомж. Непонимание и жалость, которую проявляет общество к таким, как мы, не позволяет слепым до конца переосмыслить свою жизненную позицию, стать полноценными членами общества.
— Почему вы избрали для себя психологию?
— Мне всегда нравилось общаться с людьми, разбираться в чужих проблемах, советовать.
— Как вы справляетесь со своими обязанностями, ведь для психолога очень важно установить полноценный контакт с клиентом?
— В современной психологии принято общаться с клиентом так, чтобы не смотреть ему в глаза. Считается, что при прямом взгляде люди могут стушеваться, потерять уверенность, стать раздражительными. Поэтому зрение не является доминирующим фактором. К тому же, профессиональные психологи практикуют невербальное общение. То есть я могу взять клиента за руку и почувствовать его состояние по влажности ладони, пульсу. В принципе, когда только зарождался психоанализ, психотерапевт общался с клиентом через штору. К тому же глаза (хотя они и считаются «зеркалом души») часто не выдают истинных эмоций, если человек хорошо умеет держать себя в руках.
Я знаю, что мне все время придется сталкиваться с трудностями. Но я их не боюсь. Я верю, что при определенной мотивации, знаниях, умениях и целях, которые будут адекватно поставлены, человек может влиять на свою судьбу. В моем случае — интегрироваться в общество. Конечно, каждый выбирает свой путь — кому-то, наверное, нравится ходить по вагонам метро и клянчить деньги. Мне же предпочтительнее наука. Сейчас я преподаю в Запорожском государственном университете на кафедре практической психологии. Работаю научным сотрудником, провожу фундаментальные научные исследования в психологии. После защиты надеюсь полностью перейти на преподавательскую деятельность, хотя практиковать тоже буду.
— У вас есть семья?
— Да, у меня есть жена. Ольга зрячая, бывшая моя сокурсница, тоже психолог. Семь месяцев назад у нас родился сын. Жена хотела приехать со мной в Харьков на защиту, но Илья еще слишком маленький, чтобы совершать столь длинные путешествия.
— Как давно вы не видите?
— Я родился со стопроцентным зрением, но в шесть лет пережил серьезную травму. В больнице вместо того, чтобы лечить сотрясение мозга, лечили желудок. В итоге ушло время… В Москве сказали, что если бы мне изначально верно поставили диагноз, то я бы был сейчас зрячим. Я не отношусь к тем людям, которые ждут, когда медицина разработает что-то новое и поможет справиться с недугом. У меня принцип — живи сейчас. Пока что у меня диагноз — атрофия зрительного нерва, и врачи ничего сделать не смогут.
— Вас отговаривали от выбранного пути?
— Да, меня прочили в массажисты. Говорили: «Окончи медицинское училище и работай себе». Потом я встретил хорошего харьковского специалиста, который сказал: «Массажем заняться всегда успеешь, попробуй свои силы в институте». Таким образом, он направил меня по этому пути. И я совсем не жалею. Многие мои знакомые разубеждали меня, мол, зачем тебе это, кем ты будешь, тут и так работы никто найти не может. Благо, родители всегда в меня верили, именно это и помогало жить и бороться.
