Кто знает, когда оно наступает. Календарные параметры для бабьего лета если и писаны, то достаточно условно. Осенняя гибкость, легкая задумчивость в нечетком и тихом «нет» и завораживающая растяжка в предлагаемом «да». К чему суетиться — вот наступит, и мы сами все поймем, встрепенемся, непонятно от чего смутимся, будто впервые на пороге этот новый сезон. Чем не повод похорошеть просто так, чтобы не изживался миф, что какое-то время все мы поживем на уютной стороне, вслушиваясь не столько в слова, сколько в интонации. Иногда кажется, что у Indian summer свои небеса, своя твердая зрелая возрастная валюта, которые как бонусы передаются по наследству. И поколение next по подсказке коллективной памяти будет тоже спешить понежиться, насладиться таким изящным сопровождением. Бабье лето если и задает вопрос: «Как дела?», то предполагает ответ. Ведь в его обращении только вопросительная интонация, а не некая вежливо-безразличная. Можно позволить себе откровенничать не так сдержано, чем обычно — оно не боится перезагрузок.
У каждого, конечно, своя потребительская корзина мечтаний, они разнятся по совокупности переживаний и идеальная для каждого посадка обычно на горизонте. И все же, многое можно уложить в достаточно простые схемы, ибо они сформировались не за один день: притворяться бедной так же упоительно, как и прикидываться богатой, если долго изображать «А мне и не надо», это становится слишком заметно. А те, кто не говорит, а молвит, считая внимание почитателей, можно их назвать и избирателями, своим вечным халявным добром, давно разгаданы. Сегодня одного владения ораторским жанром не достаточно, чтобы мы не догадались — как же дорого им стоит выглядеть дешево. Нынешнее бабье лето еще и маленькая передышка перед тем, как мы начнем распутывать хитрый смысл разных ситуаций, при которых умысел становится как бы невидимкой, а ведь известно, что умело обрубленный умысел механически может обернуться комплиментом. Невольно составляя свой личный каталог всевозможных политических подделок, строго говорю лету: дневник на стол!
Не так уж сладко, видимо, отдохнула, если так остро реагирую на всякие мудреные заговоры на любовь к массам. Недавно даже приснился ужасный сон: вбегает в кабинет взбудораженная коллега. «Что случилось», — спрашиваю. — Неужели за гривну дают 40 зеленых?» Похоже, невроз на лицо. Одному бабьему лету вряд ли удастся его нейтрализовать.
Другое дело — психология дачника, в это лето незаметно для себя влюбилась в дятла. Осторожная, стильно, будто не для каждого дня, одетая птичка, увы, какой-то нетрадиционной ориентации повадилась ежедневно долбить крышу дачного дома. Стволы деревьев, видимо, ей не глянулись, а вот по черепице стучать без остановки по пять часов оказалось в кайф. Что только не делали — и мягко отпугивали, и подкидывали всякие угощения-заманухи, нет, ему подавай только крышу. Удалось, конечно, со временем себя уговорить, что это лучше, чем звук болгарки, главное все же, что сбежала с киевской летней газовой камеры. Однако особого сорта деревенская тишина была как бы надкушена. Зачем он так себя и нас не бережет — непонятно. Чего так неразборчив в пристрастиях.
И вдруг дятел улетел. Один день нет, второй. Внезапно понимаю, что скучаю по усердию только ему понятному, что его стук был частью дивной тишины. К тому же, он ничего никому не доказывал, у него фактурка и мысли натуральные. То, что черепицей не брезговал, ну что ж — видимо, от жары. Головка заболела.
Только когда он улетел, не дождавшись взаимности, поняла, что упустила момент — ведь даже не сфотографировала трудягу. Невольно подумала — если бы он бился головой об какую-то культурную достопримечательность, знаковый символ из всемирной карты высокой архитектуры Старого Света — тут бы уж, щелкнула. Мы падки на стереотипы, фоном в семейном альбоме часто становятся одни и те же картинки, а вот простой сельский дятел, завтракающий крышей — разве это невидаль? Сколько в конце лета уже довелось пересмотреть фоток, и еще, думаю, сколько придется полистать своеобразных отчетов знакомых о заморских путешествиях, об омолаживающих круизах, о модных курортах. Вот и выходит, что голая правда одинакова и фоном и выражением лиц. Один альбомчик, все же поразил своей нестандартностью — фоном для этой самовлюбленной дамочки служил бильярдный стол. Знаю, что кий она держала первый раз в жизни, но разве это повод, чтобы не вести себя как победительница. Уж как произвести впечатление, ее учить не надо, а бильярдный стол, похоже, лучший друг девушек, жаждущих, скажем мягко, новостей.
Самую же счастливую отдыхающую встретила не где-то там, на европейских водах, а у простого деревенского пруда. Моложавая хохотушка с четырехлетним внуком каждый день удила там карасиков. При этом у нее огород далеко не хилый, на обед вареники трех сортов: с сыром сладкие, соленые с укропом и пряные с помидорами. Почувствовала, что ей все в своей жизни нравится: и особенные белые огурцы, собственноручно выращенные и напоенные от души, конечно, уже уложенные в зимние банки, и то, что все в ее семье имеют «зеленые пальцы» — любое дело спорится, и что домик в деревне, оставленный бабушкой, они превратили в теремок, где всем уютно. Вот кому и в голову не придет с кем-то соревноваться, выгуливать до смешного ненужные в предложенную этим летом жару наряды, а косметика, вот она — растет на огороде. И ее фотографии особо сочные. Знаете, почему? Да она ведь не сверяет их по курсу иностранных валют. У нее свой отсчет.
Как-то в один особо знойный день случился некий утренний неформат — спонтанная мотивация буквально вытолкнула меня на улицу где-то около пяти утра. Наверное, хотелось проверить, как там, на Владимирской горке, что рядом. Неужели так же душно, как в доме. Оказалось, что и там жара уже разминалась, готовилась докучать своими домагательствами. Парк на рассвете, видимо, спросонья ничего не скрывал и был особенно откровенен. Гуськом куда-то за своим возможным кусочком потрусили грустные бездомные собачки (мы перед ними все в долгу), на ветке озирался растерянный домашний попугай салатового цвета, видимо, еще не осознавая драматизм этого утра для него. Какой-то поклонник заморских гимнастик стоял в позе застывшего часового, никого не замечая, засмотревшись на него, наткнулась на скамейку и прочитала чью-то просьбу в записке, более напоминающую плач: «Верните, пожалуйста, за вознаграждение забытое тут свадебное платье». Мимо прошуршал всадник на богатом навороченном велосипеде и, подъехав к старой яблоньке, или груше — издалека не видела, начал ее немилосердно трясти. Деревне она уже не дает полноценных плодов, она уже заслужила покой, так нет — шаровики и на таких велосипедах не дремлют.
Выходит, кто не спрятался, я не виновата. Подглядела, подпиталась, как могла остановила небедного всадника, и нужное настроение вот оно — тут как тут.
«Несе Галя воду...»
