ЛЬВУ ДУРОВУ ПРИХОДИЛОСЬ ИГРАТЬ И ЗАКОНЧЕННЫХ МЕРЗАВЦЕВ, И ВЕЛИКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
На днях на нашем книжном рынке появилось эссе «Грешные записки», написанное известным актером, режиссером и художественным руководителем Театра на Малой Бронной Львом Константиновичем Дуровым. Сегодня многие творческие люди не могут найти свою точку опоры. Но Дуров не из их числа. Среди его последних премьер — спектакль «Афинские ночи», а на киноэкраны вышли две новые ленты с участием Дурова: «Танго-2» и «Святой и грешный». В одной актер играет главу мафии, а в другой — Бога. Из последних телеработ зрителям запомнились его темпераментные комментарии к фильму «Живой Пушкин», который прошел по каналу НТВ. Лев Дуров продолжает излучать оптимизм даже в ситуациях, когда у многих опускаются руки. Недавно на его даче побывали непрошеные гости. Видимо, что-то перепутали и, не найдя ценностей, в сердцах разгромили все, что под руку попадалось, оставив на память хозяину циничную записку: «Богатые тоже плачут!». «Варвары! Но, с другой стороны, спасибо бандитам за то, что хоть стены оставили и не сожгли дом», — признался Л. Дуров.
— Лев Константинович, вы много играете, ставите спектакли, преподаете в школе-студии МХАТ. Как удается быть в хорошей форме?
— Это вы на мой почтенный возраст намекаете? Так я еще ого-го! Живчик — одним словом. Спортивная закалка помогает. Долгие годы играл в футбол в команде МХАТа, где нашим капитаном был Николай Озеров. Теперь перешел к гимнастике. Пока я в здравом уме и при твердой памяти, не сижу на месте, кручусь. Работа — самый лучший тренинг! Вот только могу пожаловаться на катастрофическую нехватку времени. Приходится бегать, суетиться. Очень боюсь не успеть, опоздать. Иногда себя ощущаю «последним из могикан». Мы, старые актеры, вымираем — на пятки наступает совсем другое поколение. Ныне вопрос не стоит: кто лучше или хуже? Все стало другим! Это касается отношения как к жизни, так и к творчеству. Да, мне грех жаловаться: я востребован, избирательно подхожу к предложениям, часто отказываюсь, если не нравится сценарий. Театр для меня является творческой лабораторией, а кино — просто фабрика. И то, и другое — искусство, но с разными условиями игры. Только в театре можно оттачивать свое мастерство, а на экране, как правило, эксплуатируются прежние наработки и эксперименты.
— Многие творческие люди, слава которых расцвела при советской власти, ностальгируют по тем временам. Вы за собой такого не замечаете?
— Просто тогда мы были молоды. Часто помним хорошее и забываем плохое. С умилением восторгаемся, как весело жили в общежитии, часто засиживались до утра, споря по самым разным вопросам. Да нет ничего ужаснее коммуналки! Мы с женой и маленькой дочерью ютились в шестиметровой комнатке с занавеской. Друзья наше жилье называли танком. Все углы мебели я оббил поролоном, чтобы Катя не набила себе шишек. Часто у нас оставались ночевать гости. Из положения выходили просто: стелили на пол матрасы и помещалось человек десять. Я о прежних временах совершенно не тоскую. Сколько нервов тратили на сдачу спектаклей! Хотите поставить классику — сдайте три постановки к очередному съезду КПСС. И пусть мы сейчас живем в иллюзорно свободном обществе, но это все равно лучше, чем коммунистический прессинг тех лет. Я против стадного чувства. Именно поэтому ни в какие партии и движения не вступаю. Деятелям искусства (как личностям темпераментным) не нужно лезть в политические дебри.
— У вас в роду «белая кость» с XVI века прослеживается. Дворянское собрание посещаете?
— Дуровы — действительно старинный род. Сохранились записи в геральдическом справочнике, датированные 1540 годом. Но посмотрите на меня — какой я дворянин? Давно уже Дуровы стали разночинцами. Я родился в Лефортово, вырос на голубятне. Племянник Кирилл предлагал вступить в Дворянское собрание, носился с какими-то анкетами, но я отказался. Все это мне кажется напускным. Не хочу быть ряженым. С цирковой династией Дуровых связан кровными узами. Анатолий и Владимир — мои деды, а Наталья — моя двоюродная сестра.
— В этом году исполнилось четверть века картине «Семнадцать мгновений весны». За этот период выросло целое поколение зрителей, а интерес к фильму не ослабевает. Правда ли, что вас долго уговаривала Татьяна Лиознова сняться у нее?
— Феномен сериала до сих пор не разгадан. Мне кажется, что главная его удача принадлежит именно Татьяне Лиозновой — как режиссеру и соавтору сценария. Ведь она небольшую повесть Юлиана Семенова кардинально переписала, и в процессе работы между ними произошел разрыв. Их помирил успех сериала. Ее заслуга в стопроцентном «попадании» в актеров. Начиная от Штирлица (Тихонова) и заканчивая закадровым голосом Ефима Копеляна. А то, что до сих пор народ придумывает анекдоты о героях картины, является лучшим подтверждением популярности фильма. В сериале много отрицательных персонажей, но мой герой — самый мерзкий. Враги: Шелленберг (Табаков), Мюллер (Броневой), Борман (Визбор), Айсман (Куравлев) по сценарию имели хоть какое-то обаяние, а мой Клаус законченный мерзавец. Мы с Лиозновой долго спорили, до хрипоты. Я не мог сам понять, откуда появляются такие иуды? Только в процессе съемок пришло озарение. Это потому, что он болтливый. Помните, пастор (Плят) спрашивает его: «А вы не хотели стать писателем?». Да, мой герой хотел писать, но таланта не хватило, и из-за своей неудовлетворенности жизнью он превратился в провокатора.
— Вас критики иногда называют «всеядным». И в театре, и в кино играете полярные роли. Как в вас уживается диктатор-режиссер и актер-исполнитель?
— Коль соглашаюсь работать, то свой характер не показываю. Все подчиняю фильму или спектаклю. Для меня чем необычнее роль, тем интереснее работать. В театре поставил и переиграл много классики. Помню, как после спектакля «Братья Карамазовы» ко мне за кулисы пришел ныне покойный Сергей Бондарчук: «Играете пронзительно, у меня даже сердце разболелось. Но нельзя так давить психологически на зрителя, дайте ему вздохнуть». Я вначале удивился, а потом понял — ведь он прав. Режиссурой мне пришлось заниматься не от хорошей жизни. Ведь худрук ответственен за труппу. Зато в Театре современной пьесы я рядовой, подчиняюсь его руководителю Иосифу Райхельгаузу. Это в молодости я был строптивым. Первая лента «Доброе утро» могла стать последней в моей биографии. Я заводился с полуоборота, если видел несправедливость. Директор картины по любому случаю меня унижал. Мы ссорились ежедневно. Вот и не выдержал. Уехал с середины съемок. Меня стали атаковать телеграммами с требованием немедленно вернуться. А я им посылал ответные нахальные послания: «Вылететь не могу. Задерживаюсь в объятиях жены!». Когда же прочитал, что с меня вычтут неустойку (это при том, что не получил ни копейки), то написал: «Неустойку снимите с моего счета в банке Рио-де-Жанейро». За долгие годы мной сыграны сотни ролей, а любимые помещаются на одной руке. Когда это происходило, на сцене рождалось чуть ли не мазохистское наслаждение. Чувствовал — не каждому такое дано. Тщеславная мысль, но без таких минут нет актерской профессии. Из последних фильмов мне было интересно работать в картине «Не послать ли нам гонца?». Режиссер Чиков предложил сыграть сумасшедшего, который говорит всего несколько бессвязных фраз. Это мне-то, человеку болтливому по своей природе! Оказалось, что молчать на экране значительно труднее, нежели тараторить без умолку.
— А как родилась идея сыграть Льва Толстого? У вас он получился, с одной стороны — гением, а с другой — слезливым стариком.
— Толстым меня увидел известный английский актер и режиссер Питер Устинов: «Ты — Лев и он — Лев, так что все нормально!». И никаких отговорок не принимал. Наложили грим, и тут я сам открыл рот от изумления — похож! Часть съемок проводили в Ясной Поляне. Пока настраивали аппаратуру, я пошел прогуляться по окрестностям усадьбы и наткнулся на милиционера. Взял да и пошутил: «Софья Андреевна умерла в эмиграции. Вот решил вернуться на родину. Как думаешь, голубчик, отдадут мне мое имение?». Тот головой кивает: «Обязательно отдадут. Ведь вас так любят!».
В фильме мы рассказываем всего о нескольких днях из жизни писателя. За каждым произведением Льва Николаевича стоит его титанический труд. Но нас интересовал он как человек. По воспоминаниям его современников, Толстой был очень противоречивым. Таким я и попытался его показать: иногда взбалмошным, порой беззащитным и сентиментальным.
— Книга «Грешные записки»: мэтр делится своими мыслями о времени и о себе?
— Мне захотелось рассказать не столько о себе, сколько о тех людях, с которыми меня сталкивала судьба. Мысль сесть за письменный стол приходила неоднократно. Особенно в период вынужденного безделья. В институте им. Склифосовского врачи даже шутили, что для меня у них всегда зарезервирована койка. Как- никак, пять раз лежал там с переломами: ключица, челюсть, конечности. Я попытался рассказать о вещах, которым посвятил всю свою жизнь: театру и кино. Актером-гением считаю Иннокентия Смоктуновского. Он сломал каноны, изобрел собственную систему игры. С Юрием Никулиным мы были старыми приятелями. Периодически разыгрывали друг друга. Однажды он меня буквально обвел вокруг пальца: сообщил не своим голосом о награждении меня орденом. Затем поступило известие о приглашении сниматься в Голливуд. Три дня сижу, мечтаю, гордость распирает, жду заветного звонка — а его нет и нет. О подвохе даже не догадываюсь. Никулин признался в содеянном только после настоятельной просьбы моей супруги, которая видела как безвылазно я сижу у телефонного аппарата. Сердиться на него было совершенно невозможно.
— В «Клубе «Белый попугай» вы каждый раз рассказываете «свеженький» анекдот. Не кажется ли вам, что после смерти Юрия Владимировича Никулина передача явно буксует?
— «Белый попугай» — детище Никулина. Я поддержал предложение Григория Горина о закрытии клуба, но нам в противовес стали говорить, что это память об артисте, почти его завещание. Хотя, мне кажется, что это просто рейтинговая передача, которая приносит прибыль хозяевам, и пока они смогут «доить золотую корову», ни за что с ней не расстанутся. Думаю, что не раскрою большую тайну: перед съемкой очередного заседания клуба тот, кто не готов к участию в нем, может на выбор прочесть несколько заготовок — «новых» анекдотов по теме заседания.
— Ваши дочь и зять актеры. Катерина работает у вас в Театре на Малой Бронной. По-родственному не протежируете?
— Мне за их работы не стыдно. Они уже состоялись как хорошие артисты. Катя в кино снималась немного, но каждая роль запоминается. Так, в «Фантазиях Фарятьева» она работала на равных с Мариной Нееловой и Андреем Мироновым. К ней коллеги относятся намного лучше, чем ко мне. Есть у дочери дар не наживать себе врагов.
