«Когда вы включаете компьютер, начинает работать семь моих патентов. Печатаете букву — тоже», — так объясняет свой вклад в эволюцию компьютерного мира главный пластун мира Любомир Романкив. Украинец, который 44 лет назад изобрел способ записи информации на магнитную головку жесткого диска до сих пор работает в ІВМ.
Собственного компьютера дома у него до сих пор нет: говорит, машина забрала бы все свободное время. Но многолетняя научная деятельность и работа в ІВМ довели его до Зала национальной славы США, где портрет украинца Любомира Романкива висит рядом с другими изобретателями, в частности, Стивом Джобсом. Правда, сравнением с последним немного недовольны коллеги Романкива. Мол, если бы не пан Любомир, у Джобса не было бы шансов стать Джобсом.
— Наш разговор состоялся в канун дня учителя. Сегодня Вы сами делитесь своими знаниями и опытом с молодым поколением ученых. А кого Вы считаете свои учителем, человеком, который вложил у Вас те знания, которые изменили, прежде всего, Вашу жизнь, и, разумеется, определили траекторию мирового научного прогресса?
— В меня вложили свои знания многие люди. Прежде всего, мои родители. Они очень заботились о том, чтобы я закончил гимназию. Даже если это было частное заведение. Во времена войны официально школы не было, и они давали мне частные уроки, вкладывали в это свое время.
В области науки моим наибольшим светочем был мой декан в Альбертийском университете. Ему сейчас 96 лет. Он убеждал нас: «Если вы делаете какую-то техническую работу, то важно, чтобы она приносила пользу вам не только в возможности опубликовать тезисы в научном сборнике, а, чтобы результат вашего труда был на столько важным, чтобы вы, по крайней мере, оплатили свою зарплату до конца вашей жизни, а еще лучше, чтобы он дал зарплату 100 и 1000 людям». Это было мотивационной частью для меня, когда я работал над созданием магнитных головок. Я знал, что эту технологию будут использовать много людей. Возможно, я не ставил своей целью такой вопрос: какое влияние это будет иметь на человечество? Для меня стояла задача записывать информацию, которая создавалась на компьютере, чтобы она не пропадала. Это была единственная задача. Но как показало время, цифровая запись стала основой коммуникации мира.
— Сколько времени прошло с момента, когда Вы поставили себе задачу до того, когда воскликнули «А все-таки она круглая»?
— Это не произошло в течении 24 часов. Задачей было найти способ заменить головки, которые тогда делались в виде магнитной подковы и которые вручную обматывались проводками, следовательно, были очень дорогостоящими. К тому же их невозможно было делать меньшими. Поэтому нужно было найти способ, который бы давал возможность перейти на серийное и дешевое производство.
В то же время, когда работал я, работали 9 других фирм над той же технологией, решая тот же вопрос. Они имели разные подходы и теории. А у меня были знания в области химической инженерии и электрохимии в сочетании с металлургией. Именно они дали мне возможность объединить вопрос магнетизма с электрохимией. Что для большинства моих конкурентов было невозможно.
Люди, которые работали на наших конкурентов, были физиками, для них понимать электрохимию было очень тяжело. Они воспринимали ее как черную магию. Электрохимия «жила» тогда лишь где-то в университетах в виде теоретических работ. Или же на фабриках, где производили бижутерию или еще что-то подобное. Но там не нужно было иметь определенные свойства металла, нужно было лишь, чтобы продукт имел интересный вид: что-то было посеребрено или позолочено. Но для головок мне необходимо было изобрести материал, который должен был иметь разные «магические» свойства.
— Собственно за это Вы и получили шляпу волшебника от своего коллеги.
— Да. Он сказал мне, что я превратил черную магию в технологию. Он сам — электротехник, и не знал электрохимии вообще. Для него то, что делал я, было черной магией. И даже электрохимики, которые работали в университетах, в своем большинстве воспринимали мою работу как черную магию. Я раскрывал то, что происходило в верстатах, на которых они работали, но не понимали, как и что они делают. Это можно сравнить с тем как пекут хлеб. Никто не ставит себе задачу разобраться, какие химические процессы происходят в печи. Хлеб выходит, и это хорошо. Так же делали мои коллеги, которые работали с электрохимическими процессами. Я же старался в полной мере понять все методы и научно раскрыть, какие процессы там происходят... Нужно было работать над очень тонкой прослойкой на расстоянии одной сотой миллиметра от катода. Это — электрод, на который я складывал этот металл.
У меня была определенная интерпретация того, как это происходит. Но еще был ангел-хранитель, который сидел на плече и когда я что-то думал и считал, что так должно быть, он мне говорил «да, теперь верно» или «нет». Нашептывал мне. Во многих случаях интуиция играет большую роль.
— Интуиция, помноженная на знания.
— Да.
— Первым пользователем вашей технологии был Стив Возняк. Он приобрел первый маленький жесткий диск, который IВМ выпустила на рынок. Это было еще до того, как Ваша компания начала создавать собственные настольные компьютеры. А у Стива Возняка и Стива Джобса тогда уже получилось создать свой Apple-1. Эта команда Стивов не предлагала Вам в то время перейти к ним?
— Нет. И не могли мне предлагать. Они получили возможность создать свой первый ПК только потому, что мы построили первый маленький диск. До этого у них ничего не выходило и не вышло бы. Они начали выпускать свои первые ПК, закупив у нас партию первых дисков.
Тогда, когда наши имена со Стивом Джобсом внесли в Зал национальной славы в Вашингтоне, меня приветствовали буквально так: «Ты достиг той славы, что и Джобс». А мои коллеги, которые работали со мной, говорили мне: «Ты им объясни, что если бы ты не изобрел тот диск, то Стиву Джобсу нечем бы было похвастаться, и не вошел бы он в Зал славы». Действительно, так и есть. Первые диски, которые мы создали, купил Возняк, а впоследствии он построил первый компьютер. И только после этого Стив Джобс развил технологию дальше.
«...В ТЕМЕ МАГНИТНОЙ ЗАПИСИ И ПЕРЕДАЧИ ИНФОРМАЦИИ БОЛЬШЕ ВСЕГО НАС — УКРАИНЦЕВ»
— Готовясь к интервью, я читала материал на сайте Альбертского университета, в котором вы рассказываете журналисту, что в ночь перед внесением вашего имени в Зал национальной славы США вы имели беседы с другими номинантами. О чем говорили?
— Это — очень интересные люди. Их много. И они эксперты в разных сферах. Я имел возможность беседовать с мужчиной, который изобрел процессор. Без его технологии не было бы ПК, так же как без моих магнитных головок.
Было и много других людей, работы которых связаны с передачей информации. Кстати, я хотел бы отметить такого всемирно известного ученого, как Чаровский. Он, к сожалению, уже умер. Чаровский — украинец, пластун, когда-то работавший в АТР. Он изобрел способ передачи данных на очень большое расстояние по волокнам.
— В каком году его имя внесли в Зал национальной славы США?
— Он не был внесен. Я вспоминаю его, потому что хочу подчеркнуть, что в теме магнитной записи и передачи информации больше всего нас, украинцев. Если бы не изобретение Чаровского, как знать, возможно, человечество и в дальнейшем передавало бы информацию с помощью электротока, а не оптоволокна.
— В ноябре этого года исполняется 51 год, как вы работаете в компании IВМ. Знаю, что вы очень горды этим. Но хочу спросить: вы за это время не думали cменить место работы. Компании пережила много трансформаций. И сегодня далеко не лучшее состояние дел у IВМ...
— У меня было очень много предложений сменить место работы. Если бы я согласился на какую-то, то был бы сегодня, к примеру, директором опытного центра фирмы «Сигель». Мне предлагали такую должность в свое время. Я отказался. Если бы я пошел туда, я бы исключительно работал в сфере магнитной записи и все. А мне интересны многие другие дела. Когда я остался в IВМ, у меня открылись совсем другие горизонты. Я начал работать над рентген-литографией, над использованием электрохимии для упаковки чипов... Сегодня я работаю над солнечными батереями, в данный момент — над индикторами перемены тока, который доходит до чипа. Я работаю над разными сферами, а если бы я сменил работу, то был бы ограничен единым участком. Мои интересы намного шире, чем магнитная запись. Это только было моим шагом, открывшим мне путь во многие двери.
ВЕДУЩИЙ УЧЕНЫЙ КОМПАНИИ IBM В ОБЛАСТИ КОМПЬЮТЕРНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ, АВТОР И СОАВТОР БОЛЕЕ 60 ПАТЕНТОВ, ПРОЖИВАЮЩИЙ НЫНЕ В КАНАДЕ, 27 СЕНТЯБРЯ 2013 ГОДА ЛЮБОМИР РОМАНКИВ СТАЛ ПОЧЕТНЫМ ГРАЖДАНИНОМ РОДНОЙ ЖОВКВЫ
«ПОКА ПЕРСПЕКТИВЫ ПОЯВЛЕНИЯ ЛАБОРАТОРИИ IВМ В УКРАИНЕ ЗАМОРОЖЕНЫ»
— Вы сейчас много времени проводите, встречаясь с молодыми исследователями в области елкетрохимии, делясь своим 50-летним опытом. У вас никогда не возникала идея открыть лабораторию IВМ здесь в Украине?
— Возникала. В прошлом году в декабре общество USA-Ukraine Associated (Американско-Украинская ассоциация) отметило меня за работу, и на той конференции, на которую меня пригласили, было много представителей из Украины. Они представляли разные проекты, которые они хотели, чтобы американские фирмы спонсировали. А я пригласил одного сотрудника, который занимается исключительно созданием новых лабораторий для IВМ. Он уже создал такую лабораторию в Кении. И это был подходящий случай для старта такого же проекта в Украине. Они раньше обожглись в Москве. Украина была для них привлекательной в качестве стартовой площадки в Восточной Европе.
Но сложилось так, что наша поездка, которая должна была состояться в мае этого года, была отложена. Я должен был улетать в субботу утром, а в пятницу получил сообщение, что встреча отменена.
— По каким причинам?
— Были определенные разногласия между участниками. В переговорах были задействованы ряд разных министерств, университетов.
С одной стороны организатором была фирма IВМ. C другой — USA-Ukraine. И вышло так, что участникам нужно было быть одновременно в двух разных местах. В составе делегации были я, организатор новой лаборатории, наш ученый из Шанхая и один из Тель-Авива. И когда мы договаривались, чтобы перенести встречу на позже, двое из них уже не могли поехать. Поэтому теперь наша встреча отложена. Не знаю, как надолго. Надеюсь, что не очень.
Сейчас я лишь рассматриваю перспективы сотрудничества с украинскими вузами. Смотрю, с какими из политехнических институтов мы могли бы работать. Если мне удастся что-то найти, то, возможно, тогда получится взять кого-то из того вуза на стажировку в IВМ или дать контракты для какой-то фирмы в Украине, или университета здесь. Сейчас это несколько заморожено. Потому что с тех пор как мы начали это делать (в декабре 2012 года), экономика упала. А для нашей фирмы очень важны темпы, которыми поступают доходы. Из квартала в квартал изменяются программы и планы в зависимости от поступлений. Последние два квартала у нас были довольно плохие доходы. И существуют прогнозы, что, возможно, они не будут лучше до первого квартала будущего года.
Поэтому пока перспективы появления лаборатории IВМ в Украине заморожены. Я буду работать над тем, чтобы можно было возобновить работу хотя бы в какой-то степени как можно быстрее.
— Какие университеты вы уже «просмотрели»? Поделитесь впечатлениями.
— Я был в Национальном университете «Львовский политехнический институт», Львовском национальном университете имени Ивана Франко. Был в Киевском политехническом институте. И еще скоро должен побывать в Украинском католическом университете. Я еще не могу говорить о «возможностях» кого-то из них стать нашим партнером...
Скажу лишь, что одни из самых ценных разработок проводятся во Львове. Там есть очень много людей с хорошими знаниями программирования, и Львов становится на очень высокий уровень. Следующий город — это Харьков. Киев, возможно, немного ниже в рейтинге. Но в столице ІТ-специалисты очень легко находят занятие. Столица, на мой взгляд, возможно, немного даже пресыщена ІТ-специалистами.
— Я смотрела ваш эфир на 5 канале. Отвечая на вопрос пана Цеголко о том, как бы Украине сделать так, чтобы здесь у нас появились такие же компании, как IBM, вы ответили, что нужно создавать условия. Что вы имели в виду?
— Украина может брать пример с Китая или Южной Кореи. В частности, в последней стране действует 25-летняя программа, в рамках которой лучшие студенты из Южной Кореи едут учиться в Западную Европу, США. Они получают хорошую стипендию и возможность по крайней мере 2 года поработать в той стране, где они учились. Потом их почти выкупают родные страны: предлагают очень хорошие условия договоров. Я знаю корейцев, которые 5 лет проучились, два — проработали в США и получили от фирмы бесплатно автомобиль в качестве аванса того, что они согласились приехать в Южную Корею работать.
Китайское правительство тоже отправляет своих студентов на учебу за рубеж. Каждый год это государство предоставляет 1000 своим студентам, получившим определенное образование в США, возможность претендовать на трудоустройство профессором в китайском университете.
Такого Украина никогда не практиковала. Хотя я предлагал это сделать в 90-е годы. Страна то ли не имела средств, то ли не понимала необходимости этого.
Единственные предприятия, которые сохранила Украина в 90-е, на мой взгляд, — это «Южмаш» и ГП «Антонов». Но только потому это произошло, что в тогдашнем руководстве государства были те, кто работал на этих предприятиях и понимал их важность. Но Украина имела намного больше интересных проектов. И они не сохранились просто потому, что не было в министерствах людей, которые отстояли необходимость поддержки государством технологии или отрасли в целом. Например, у меня есть близкая родственница, закончившая вуз по специальности биохимия с очень высокими отметками в Ивано-Франковской области. Сейчас она заканчивает докторское исследование в Канаде. И собирается получить еще одну специальность — медицинскую. Потому что с тем, что она умеет и знает, не может найти себе работу в Украине: нет ни предприятия, которое бы нуждались в ее знаниях, нет университета, в котором она могла бы преподавать.
Я встретил как-то на конференции в Японии киевлянина, работающего в Корее на фирму «Самсунг».
ЛЮБОМИР РОМАНКИВ НАГРАЖДАЕТ ПЛАСТУНА ИЗ ЛУЦКА ОДНОЙ ИЗ НАИВЫСШИХ ПЛАСТОВЫХ НАГРАД ЗА СПАСЕНИЕ ЖИЗНИ
«ВЫБРАТЬ ПРЕЗИДЕНТА БЕЗ КОМАНДЫ — НЕРАЗУМНО»
— В 1997 году вас избрали Начальным Пластуном Пласта. И поныне вы являетесь главными в организации, которая имеет развитую структуру в 9 странах мира. Неоднократно в комментариях и интервью говорили, что всего, чего вы достигли, благодарны именно украинскому Пласту. Тоже говорили Богдан Гаврилишин, Эраст Гуцуляк. Что такого особенного дает Пласт? К тому же в своем видеоблоге вы обращаетесь к пластунам с месседжем, что из 50 народов, в которых после ІІ Мировой войны появился скаутинг, 40 имеют в государственном руководстве скаутов, и Украине нужные кандидаты в Президенты из скаутов.
— Процесс воспитания Президента очень длителен. За 20 лет функционирования Пласта в независимой Украине мы создали много «провідників», которые есть и в городских советах, областных, есть даже двое в Верховной Раде. Но мне кажется, что нужно еще 15—20 лет, чтобы люди, которые воспитались в Пласте, могли быть готовыми к тому, чтобы стать кандидатами в Президенты. Я надеюсь, что так случится.
Процесс воспитания человека, который был бы предан своему народу, своему государству, и одновременно имел способности управлять, — очень медленный. И главное еще одно: тот человек не может быть одинок. Нужна группа людей, которые будут друг друга поддерживать. Выбрать Президента без команды — неразумно.
— Готовясь к интервью, я натолкнулась на вашу цитату о событиях в Украине 2004 годов: «Думаю, что Оранжевая революция много сделала для возрождения этих «заробітчан». Что вы имели в виду?
— Мы надеялись, что будет команда людей, которые готовы понимать, что первім и важнейшим является согласие и сотрудничество в правительстве. Но, к сожалению, украинская элита еще не настолько выработана, чтобы не в зависимости от того, кто является Президентом — их представитель, других ли — общее дело — благосостояние страны — было выше личного. Мы в Пласте стараемся как раз тому учить. Мы поем «Росте новий люд», так вот этот «новий люд» — это люди, которые ставят на первое место благосостояние своего народа, а уже тогда свое мнение и желания. И различия в наших мнениях мы используем для того, чтобы улучшить систему. Не должно быть так, что «или по-моему, или никак».
Демократия заключается в том, что есть разные пути, но не каждый может быть хорошим. Нужно рассматривать все и выбирать лучший, а возможно и объединять какие-то в один, который будет в тот момент политической ситуации.
— Что вы можете сказать о том пути, которым сегодня ведут Украину ее государственные кормчие?
— Я очень положительно отношусь к тому, что Украина решила идти вместе с Евросоюзом.
Процессы, которые происходят в настоящее время, очень позитивны. Да, сначала будет тяжело. Могут быть какие-то блокады товарные, но со временем эти вещи развяжутся, найдутся другие рынки, другие товары, и наши друзья из Севера, возможно, распробуют украинские конфеты, сыры...
— Вы впервые посетили Украину в 1972 году. От первого дня ее независимости и до сих пор фактически приезжаете ежегодно: что можете сказать об изменениях на улицах, в людях за это время?
— Киев модернизируется. Он превращается в мировой город. Львов тоже перестраивается и становится в определенной степени малой Веной. Все это позитивные изменения. И если Украина станет частью ЕС, будут происходить трансформации более быстрыми темпами.
Единственное, что мне не нравится, то это как изменились украинские дороги. Я себе думаю, возможно, власть не вкладывает в них деньги, чтобы украинцы, которые любят быстро ездить, не носились по них.
«ЖДУ ТОГО ВРЕМЕНИ, КОГДА БУДЕТ ТАКОЙ КОМПЬЮТЕР, КОТОРЫЙ МОЖНО БУДЕТ ПОДСОЕДИНЯТЬ К МОЗГУ»
— Из каких источников черпаете информацию об Украине?
— Я читаю почти всю украинскую прессу, которая есть в интернете. В определенное время — с полночи до третьего-четвертого часа утра я читаю новости из Украины. После этого иду спать. Мне хватает приблизительно пяти часов на сон.
— А вы есть в социальных сетях? В Фейсбуке?
— Нет. Имею лишь один аукаунт в профессиональной социальной сети, и там вписал очень мало информации о себе. Я столько времен трачу на работу в интернете, что если бы я еще имел акаунт в Фейсбук, то не слезал бы с компьютера.
Более того, дома у меня нет компьютера, нет личного ноутбука, потому что я тогда бы никогда не спал. А так приходит определенное время, когда я начинаю дремать, закрываю свой рабочий ноутбук и иду домой поспать. А затем прихожу рано утром и начинаю читать почту. Я человек, который интересуется всем и вся. Я иногда не могу себя удержать, чтобы не почитать что-то новое.
Возможно, кому-то это покажется диковиной — работает в IВМ, изобрел магнитные головки для жесткого диска, а не имеет собственного ПК. А я в действительности жду того времени, когда будет такой компьютер, который можно будет подсоединять к мозгу: ты спишь, а новая информация сама выстраивается в твоей голове. Вот я буду брать ту пуговицу, буду втыкать себе в ухо (смеется).
— И как долго нужно ждать этого?
— Я не знаю. Может очень скоро. В 1965 году я подал предложение на патент компьютера, который будет соединен с человеческим мозгом. Принцип работы его простой: человек имеет в кармане устройство, которое когда он хочет что-то запомнить, получает сигналы из мозга и записывает информацию. Мой шеф, который должен был завизировать это предложение, тогда сказал мне, что моя идея — это такая фантастика, что он даже стесняется подписать такое предложение. Так я никогда того патента и не составил. А уже в 1995 году в мире начали экспериментировать с компьютерами, подсоединенными к обезьяньим мозгам.
Поэтому моя идея с компьютером-пуговицей в ухо полностью жизнеспособна. И как знать, может лет через 20 мы увидим ее реализованной. Просто я с этой идеей немного опередил время. Всего на 50 лет раньше ее заявил.
СПРАВКА «Дня»
Любомир Романкив (род. 17.04.1931, г. Жовква, Львовская обл.) — ученый в области электроники, ведущий ученый компании IBM в области компьютерных технологий, изобретатель процессов строения индуктивных и магнитно-опорных микроголовок для записи информации, что позволило появлению жестких дисков и персональных компьютеров, автор и соавтор более 60 патентов. Учился в Альбертском университете (Канада,1957), Массачусетском технологическом институте (США, 1962). Директор отдела электрохимической технологии и магнетизма Исследовательского центра корпорации IBM. Член НОШ, Академии инженерных наук ИВМ и Академии инженерных наук Украины. Награжден высокими наградами американских научных обществ. Инженер химии (1955). Доктор металлургии и материалов (1962). Председатель Центра электрохимической технологии и микроструктур в исследовательском институте Т. Дж. Ватсона фирмы IBM. Автор и соавтор 60 изобретений , более 150 научных статей , редактор 10 томов материалов технических симпозиумов США . Член Академии наук ИВМ и Академии инженерных наук Украины . Получил золотые медали электрохимического общества США , медаль В. Перкина (высшая награда в химической индустрии США. Он — лауреат медали В. де Нора Общества электрохимической промышленности США (1994), памятной медали М. Либмана, дважды признан « Изобретателем года» (Нью-Йорк; 2000, 2001).
Деятель украинского студенческих и общественных организаций диаспоры, член президиума Всемирного конгресса свободных украинцев. Активный деятель пласта, был председателем Главной пластовой булавы и Главного пластового совета, теперь он — начальный пластун, всесторонне способствует развитию Пласта в Украине. Член 29-го Куреня Уладу пластовых сеньоров (УПС) «Сироманци». Награжден высшими пластовыми отличиями.
