Народная художница Украины, чья персональная выставка проходит в киевской галерее «Артцентр», стала лауреатом Национальной премии имени Тараса Шевченко.
Марфа Ксенофонтовна Тимченко развивает уникальный стиль — петриковский орнамент. Уроженка Петриковки, одна из лучших представительниц Петриковской школы декоративной росписи, Марфа Тимченко давно живет и работает в Киеве, где получила известность как непревзойденный мастер художественного фарфора.
Открывшаяся в «Артцентре» на Костельной персональная выставка художницы раскрывает иную ипостась ее творчества. Здесь экспонируются произведения станковой живописи Тимченко 80—90-х годов, с которыми зритель мало знаком. Но именно эти картины, написанные традиционной для петриковчан «кошачьей» кисточкой, но в необычной для них технике масляной живописи, стали основанием для выдвижения народной художницы на соискание Шевченковской премии.
Экспозиция выставки, названная «Страницы моей жизни», составлена из картин, созданных Марфой Ксенофонтовной после 70 лет, когда в ее творческой манере начали происходить разительные перемены. Вынужденное расставание с фарфором (проработав 23 года на Киевском экспериментальном керамико-художественном заводе, Марфа Ксенофонтовна ушла на песию), который в силу своих жанровых особенностей ограничивал импровизацию в пределах орнаментальной росписи, привело художницу к живописи, невероятно расширившей диапазон ее образно-пластических исканий. В ее немолодые годы такая трансформация кажется поистине феноменальной.
Мир картин Марфы Тимченко — это мир воспоминаний о прожитой жизни, которая предстает перед нами в своей конкретности и непреложной достоверности.
Серии «Мое детство» свойственно подкупающее трогательное простодушие и веселое лукавство, всегда отличающие народную картину. Полотна из этой серии воспринимаются картинами- новеллами о прошлом. В них светлая радость возвращения в петриковское былое — бесхитростный сельский быт, размеренный уклад жизни патриархального украинского села 20-х годов, построенного на культе труда.
При всей декоративной условности полотен, в них сохранены забавнейшие подробности: вот петриковское подворье, где росла девочка Марфа, которая все время рисовала, умудряясь одновременно пасти козу, привязанную к ее поясу или ноге («У нашому дворі»). Здесь же она взбиралась на верхушки самых высоких деревьев, чтобы увидеть далекий свет электрических лампочек в сказочном, по ее детским представлениям, городе Днепродзержинске («Я хочу бачити місто Дніпродзержинськ»). Художница воскрешает дивное убранство родного дома, и с особым уважением — печь, главный декоративный и функциональный элемент украинской хаты, которую мама обязательно к Рождеству и Пасхе обновляла нарядными, с сочным петриковским орнаментом малевками — бумажными узорными лентами, продававшимися на ярмарках («У колисці мене мама колихала», «Ми з мамою на ярмарку купуємо мальовки»). Стены и лежанки в их доме были также украшены вышитыми мамой рушниками, подушками, покрывалами, а полы сплошь устланы мамиными пестрыми ковриками, чего не было ни в одной петриковской хате («Ми з мамою працюємо»). В их окна постоянно заглядывали дети полюбоваться многокрасочным убранством жилища, созданным талантливыми руками Марфушиной мамы — Александры Медяник, прослывшей лучшей вышивальщицей в округе. Первую кисточку из кошачьей шерсти Марфа Ксенофонтовна тоже получила из рук своей мамы.
Выставка «Страницы моей жизни» экспонирует и картины- пейзажи с наивной и страстной интерпретацией природы, которую Тимченко боготворит. Сельская природа в ее картинах неизменно воспринимается не просто плодородной, а роскошной, даже избыточной («Вродило», «Оновлений вітряк», «Прощай, дівчинонько»). А ее седневские пейзажи «Верби», «Осіння пора», «Люцерна», «Коні біля озера» удивительно лиричны. Но во всех пейзажах художницу привлекает вневременная целостность полуреального-полуфантастического природного мотива. Беря за основу реальную природу, она освобождает картины от всех суетных случайностей, пытаясь передать ощущение безмятежной созерцательности, покоя и бесконечности земного существования. Потому что все полотна Марфы Тимченко подчинены логике народной картины. В них нет случайных деталей, стилизованные, предельно условные формы ритмически и колористически строго взаимоувязаны в композициях. В ее картинах все предельно узнаваемо, но в то же время это иной — мифический и магический мир, в котором автор невинно, но в то же время дерзко нарушает видимые границы искусства и действительности.
