История этой женщины по- своему трагична и мистична. Она вышла к нам из дома вся в черном, с неизгладимой печатью печали на лице, но в то же время что-то в ней едва уловимо напоминало иконописный образ Богоматери... Словно знает она, простая земная женщина, нечто неведомое всем смертным. Если верно говорят, что страдания совершенствуют душу, то душа Гали уже отшлифована ими до совершенства. Верующие люди, когда им очень тяжело, вспоминают притчу, как пришел один человек к Господу и просит: «Боже, до чего же мне тяжело, зачем ты мне дал такой тяжелый крест?» — «Что ж, иди за мной, выберешь другой». Пошел за Богом человек и видит: стоит множество крестов, только каждый один другого тяжелее. А с краю — наименьший. «Вот этот можно взять?» — «Бери, разве мне жаль, — отвечает Господь. — Он и так твой!»
Какой же крест несет она в своей жизни?
ГАЛЯ И ВАСИЛИЙ
После смерти Василия его мать рассказала, что, имея трех детей, всегда предчувствовала и знала: рано или поздно, а его потеряет. Галя была замужем всего лишь три месяца, когда бессмысленная смерть похоронила их любовь и счастье. Еще на свадьбе творились странные и жуткие вещи, полные страшного и грозного пророческого смысла. От резкого порыва ветра, что невесть откуда ворвался в уютный «шалаш», смело на траву тарелки, посыпались с потолка, лопая с резким хлопаньем, красочные шарики. Ехали на церемонию бракосочетания — все убранство с машин, ленты, цветочки напротив сельского кладбища сорвало и понесло на могилы. Люди только ужасались. А Василий еще и обручальное кольцо потерял: упало в болотный ил, и сколько ни искали, не нашли.
Они и встречались всего-то лишь полтора месяца, познакомившись на танцах в Галином родном селе Датыне. Парень из деревни по соседству Синово до того вскружил голову, что два года, пока он служил в армии, только все отбивалась от женихов. «Тяга была, любовь — не передать!»
Поженились в мае, а в конце лета Василий с братом собрались на охоту. На зайца. И не особо насытились бы такой добычей, и браконьерством братья не особо увлекались, а вот что- то потянуло. Галя плакала, не пускала, словно чувствовала. Выждав, пока она уснула, тихонько перелез через нее и разбудил Ивана... Фарами мотоцикла всполошили серого, ранили. Василий слез посмотреть. И ружье сработало само — зацепился за зайца приклад.
ГАЛЯ И НИКОЛАЙ
На похоронах, сплетничают люди, беременная Галя рыдала, что будто бы ей нагадали, что Василий будет иметь одного ребенка, а она — семь. А откуда же взяться тем детям, горько плакала молоденькая вдова, если муж в гробу?.. Галя говорит, что такого она не знает, никакого гадания не было. Где-то вроде бы когда-то гадали ее подружки и заодно бросили на нее. Выпадало именно так: один ребенок и семеро. Но ведь о Васе она ничего тогда не знала.
Возможно, думает Галя, люди хотят теперь этой легендой объяснить ее дальнейшую судьбу. Похоронив сына, родители Василия попросили невестку пожить у них. Немного пожила с мамой (отец умер, когда ходила во второй класс), но больше у свекрови. На сорок дней по Василию они с мамой хозяйничали на кухне, вечером свекровь спросила, где Галя будет спать — с краю или под стеной? «Какая разница? Где постелете, там и лягу». — «Хочу знать, где подушку лучше подбивать...»
— Ну как слезами здесь не умыться? — плачет Галя, которую первая свекровь просит: «Умру — придешь, на мои поминки хлеба испечешь!»
В их семье окрестила сына, назвала его Васильком. Перевелась на заочный отдел в культпросветучилище — свекры помогали ей учиться. Рассказывают люди, и это уже правда, что Надежда и Мефодий Козюбчики хотели, чтобы невестка вышла замуж за их второго сына. И он, такой похожий на первого мужа Гали, вроде был не против...
— Знаете, даже в песне поется: «А я з сестрою вечір простою, не та розмова, що з тобою», — Галя думала, что больше не выйдет замуж. Через два года после первой свадьбы Бог свел ее с Николаем Голубчуком.
Посыпались дети. Светланка, Владик, Юрочка, Оксана... Пожив какое-то время у родителей Николая в селе Ставище соседнего Камень-Каширского района, Голубчуки купили в Датыне старый дом, но зато в хорошем месте. Большой участок, можно было строиться. Заложили новый дом. Большой, рассчитанный на большую семью, просторный и красивый, из белого камня. Правда, пришлось продать коня — стройка забирает последние копейки. Делились пенсией родители Николая. И первая свекровь, когда у Гали пропала корова, а детки ведь маленькие, из соседнего села носила молоко. Козюбчики же одолжили денег купить новую кормилицу и никак не хотели принимать долг. Как и родные Николая и Гали, эти чужие люди помогают им, чем могут. То муки, то сахара привезут.
А прошлым летом, когда не стало маленького Юры, приняли у себя старшего, Василька.
ЮРЧИК
В осиротевшем прошлым летом доме, в котором о трагедии напоминают и покрытые копотью двери, и чердак без потолка, на котором развели огонь дети, хотелось проклясть нашу профессию, заставляющую сдирать кожицу боли с материнского сердца. Помогает сдержать чувства надежда, что эту драматическую историю прочитают неравнодушные люди и помогут семье Голубчуков.
Проснулась Юлечка, которой годик и четыре месяца, и даже не захныкала. Галя ткнула ей бутылочку с молоком, и маленькая девочка деловито занялась обедом. Поев, так же тихо игралась. Никаких детских капризов, никаких просьб «К маме, на ручки!» Порой становилось даже жутко, что такой маленький ребенок знает: маме не до него.
Мама думает о Юрочке. Мама рожала Юлю, а дома гибли дети. Первоклассник Владик и четырехлетний Юра развели на чердаке огонь. Сено вспыхнуло в одно мгновение, а когда старшие не на шутку испугались, то Владик от страха убежал в поле, а Юрчик так на чердаке спрятался, что нашли его уже лишь на пепелище.
Недавно четырехлетняя Оксанка — красивая, как все Галины дети, маленькая умничка с большими глазами сказала:
— Когда-то ты, мама, такая красивая была! А теперь вся в черном.
— Вот какой я была, — показывает любительский снимок Галя. Теперь она совсем другая, чем та женщина на снимке, чья красота не померкла от очередной беременности. — Вот мой Юрчик — на руках у папы. Говорят, на том свете все мы будем гореть. А он же на этом горел, — надрывает сердце и себе, и нам. — Жить не получается, а Бог силы дает. Ночью хочешь иногда, чтобы и не рассвело.
За неделю до трагедии Николаю среди белого дня явилось видение: он не знает, сон это был или бред. Юрчик в том видении был неживой. А Василько стоял возле него.
— Слышишь, Галя, — бросился он к жене. — Говорят люди, что детей у нас много, а двоих уже нет.
Ни тогда, ни теперь он не может объяснить, что это было, потому что сказал жене — и тут же забыл о сказанном. Не верит даже, что говорил такое. Похоронив одного сына, теперь они дрожали за старшего. Отчим никогда не обижал Василька. Наоборот, когда раздавал подарки, то ему давал первому, потому что другие, как он говорил, еще маленькие, не оценят и не поймут. Но и отказать дедушке и бабушке, пожелавшим забрать к себе до такой степени похожего на погибшего сына внука, Голубчуки не могли.
Двое детей отошло. Три месяца назад Галя родила мальчика.
БОГОМ ДАННЫЙ БОГДАН
Юрчика хоронило все село. Село, столь печально-щедрое на человеческие трагедии — в Датыне не одной Гале довелось положить своего ребенка в гроб. Ее сын был еще мал и по-детски испугался огня. А люди хоронили своих детей в возрасте цветущей юности, в расцвете таланта.
Трагедия всколыхнула район. Голубчукам выделили материальную помощь, выписали 20 кубов леса. 15 уже вывезли, а пять — все никак. Обещали и шифер — покупали за свои деньги. Другим погорельцам из Датыня в свое время выделили уже построенный дом. Галя три раза ездила в район: хата стоит непокрытая, нет дерева на балки. Новый дом, по которому не будут бегать ножки сыночка, ее уже не радует. Но и не дать жизнь новому сыну не смогла.
Мальчика хотела назвать Юрчиком. Не позволил батюшка. И тогда он стал Богданчиком. Говорят, что в ее положении — до сих пор она не вышла из состояния шока — нужно было бы пойти в церковь. Молиться, так как слезы только не пускают душу сына с этого света. Мать не может дождаться, когда придет со школы маленькая хозяюшка, отличница-третьеклассница Светочка. Она и за младшими будет ухаживать, и на огороде будет наводить порядок. В старой хате, где печь занимает половину одной-единственной комнаты, бедно и необыкновенно чисто. Ни дня, чтобы Галя не вывесила на дворе два шнурка- «ожерелья» с выстиранным бельем и одеждой. В деревне ни у кого больше нет столько детей школьного и дошкольного возраста. И, наверное, такой бедности. Две кровати, один стол- тумба, за которым и обедают, и уроки готовят. Все забрали новый дом, похороны и пожар. Так что же, ехать в район уже четвертый раз?..
Богданчик успокаивается лишь на маминых руках. И совсем не против того, что нет-нет, а мама все-таки случайно назовет его Юрчиком. Как называла Юльчиком девочку, которая и удержала ее в прошлом году на этом свете, сохранила маму для Василька, Светочки, Владика, Оксанки, Богдана.
Гале 32 года. Она несет свой крест. Но до чего же, Господи, ей тяжело!
