«Зачем что-то делать для потомков?» — извечный риторический вопрос, за которым обычно следует продолжение: «В конце концов, они никогда ничего не делали для нас».
По общему мнению, это снимает с нас обязательства перед будущими поколениями. Многие общественные деятели и защитники окружающей среды придерживаются противоположного мнения. Они говорят, что мы должны уважать «права» будущих поколений и принимать во внимание их интересы, как то диктуется некоторыми принципами справедливости.
Как обычно, истина находится где- то посередине. У будущих поколений нет никаких прав, но это не освобождает нас от моральных ограничений на проводимую нами политику, которая может затронуть их интересы.
Неродившиеся люди не имеют никаких прав по той причине, что у неродившихся людей вообще ничего нет. У них нет ног, нет волос, нет пристрастия к Моцарту. Их нет, они не существуют — и точка. Не следует думать о неродившихся, как о каком-то особом классе людей, ждущих за кулисами сигнала к выходу на сцену.
Несомненно, родившись, эти будущие поколения получат права. Дебаты о том, какую форму должны принимать эти права, идут уж более двух тысячелетий, поэтому под ними трудно подвести черту. Тем не менее можно сказать, что предметом дискуссии почти всецело были права людей на то, что имеется в распоряжении в данное время, и это в равной степени применимо к будущим поколениям. Если в какой-то момент времени у людей и существуют моральные права, так только на то, что имеется в наличии.
Для начала, у них будут основные естественные права на жизнь и на такую степень свободы и гарантий того, что придает им смысл жизни, которая совместима с максимальной свободой и безопасностью остальных. Эти «права» могут также повлечь за собой вторичные моральные права на некоторую долю «имущества», имеющегося в распоряжении общества в данный момент. Но у них нет никаких «прав» на то, что было или появится в наличии в любое другое время.
Например, мы можем сокрушаться по поводу того, что больше не можем наблюдать некоторые виды диких животных, которые были истреблены людьми, жившими сотни лет тому назад. Но мы не можем утверждать, что, поступив подобным образом, они нарушили наши «права».
Если у нас есть моральное «право», мы, в принципе, должны быть в состоянии настаивать на его соблюдении или жаловаться тому, кто имеет подобные обязательства, если наше право не соблюдается, или поручить кому-нибудь — например, своему юристу — отстаивать его соблюдение. На практике на сегодняшний день во многих частях света такие меры недоступны большинству людей.
Это происходит из-за неполноценности общественного устройства и политической или правовой системы. Это не является делом логической невозможности. Однако по отношению к разделенным временем поколениям такое невозможно логически. Даже в изобилующей судебными процессами Америке нельзя найти юриста, который бы представлял мой иск к охотникам, триста лет тому назад лишивших меня возможности наблюдать ныне вымершего дронта. А если у вас есть права, вы должны быть в состоянии отказаться от них. Но нет никакой возможности сказать: «Отлично. Давайте охотьтесь на дронта сколько хотите. В любом случае меня никогда сильно не волновала судьба зверей».
Если у будущих поколений отсутствуют какие бы то ни было моральные «права», то отсюда следует, что они не могут быть включены ни в одну теорию правосудия. Ибо все теории правосудия косвенным образом определяют моральные права.
Но несмотря на то, что у будущих поколений будут существовать права только на имеющееся в наличии при их жизни, порядочным людям сегодня, тем не менее, следует думать об интересах будущих поколений. Сведение нравственности к «правам» или к родственному понятию «справедливости» означало бы сужение и обеднение самой концепции нравственности.
Большинство из нас пришло бы в ужас при мысли об убийстве или причинении кому-нибудь вреда не потому, что, по нашему мнению, мы бы лишили рассматриваемого субъекта его «прав» или нарушили некоторые принципы правосудия. Это было бы вопиющим нарушением наших человеческих инстинктов и чувств сострадания.
По той же причине нам следует принять во внимание интересы будущих поколений. Мы не должны обрекать их на нищету, лишая некоторых существенных ресурсов. Но вся история и экономическая теория показывают, что такой опасности не существует. Вместо этого, нашим наиболее ценным вкладом в благосостояние будущих поколений оказалась бы передача им по наследству институтов, которые помогут уважать основные естественные права друг друга.
Такая работа могла бы начаться прямо сейчас путем содействия большему соблюдению основных прав человека в тех многих частях мира, где они недостаточно защищены. Мы также должны завещать наилучшие черты нашей культуры, а также достоинства разума и духа, и терпимость к различиям между людьми, которые помогут будущим поколениям мирно жить вместе и разрешать конфликты интересов честно и справедливо. (Ни одна из этих вещей не является «ограниченным» или «дефицитным» ресурсом, распределение которого между поколениями должно осуществляться согласно некоторым принципам межгенерационной справедливости.)
Иными словами, нам следует переключить внимание с заботы о «правах» последующих поколений на некоторые якобы недостаточные ресурсы и сконцентрироваться на нематериальном наследии, которое может улучшить благосостояние будущих поколений в гораздо большей степени, нежели дополнительное количество нефти или чего-нибудь еще. Типичным интеллектуальным заблуждением, которое завладело умами почти всех борцов за окружающую среду и которое как попугаи повторяют политики, является подчеркивание ими роли консервации ресурсов и «подкрепленного развития», поскольку такая расстановка акцентов в корне противоречит утверждению о том, что проблема современной цивилизации лежит в его озабоченности материальным процветанием.
Будущим поколениям не поможет, если они будут жить при тоталитарном режиме, но будет иметь достаточно материалов для строительства дворцов своим правителям.
