Вера Рич — известный переводчик, журналист, активный борец за правду в литературе и политике. Одной из первых в западной прессе госпожа Рич, как корреспондент всемирно известного журнала Nature, подняла Чернобыльскую тему. Более года назад этот человек написал о противоправном аннулировании визы британского ученого, доктора Кингстонского университета Алана Флауерса, который работал в Беларуси, исследуя материалы о Чернобыльской беде. Из исследований доктора Флауерса вытекало, что 26 апреля 1986 года и в течение последующих двух дней советская военная авиация так «трансформировала» радиоактивные облака Чернобыля, чтобы они «не побеспокоили» Россию, а вместо этого сконцентрировались на Беларуси.
По словам Веры Рич, которая была корреспондентом журнала Nature в СССР на момент трагедии, многие считают, что тогдашняя власть «создала» искусственные дожди над территорией Беларуси для того, чтобы ветры не отнесли радиоактивные частицы к Москве. В начале девяностых Вера Рич ездила в Чернобыль, чтобы увидеть собственными глазами последствия трагедии. Сейчас она вместе с доктором Флауерсом готовит материалы для видеопроэкта о Чернобыльской трагедии. Во время этого визита госпожа Рич также посетила Центр современного искусства в помещении Староакадемического корпуса Киево-Могилянской академии, где работала фотовыставка «Медицинская карточка №000358», посвященная людям, пострадавшим от Чернобыльской трагедии, а также жителям разных радиоактивно опасных зон в СНГ (Россия, Беларусь, Казахстан).
Во время этого визита Вера Рич также прочла лекцию для студентов Киевского национального университета имени Т. Шевченко по приглашению кафедры теории перевода. Переводы Веры Рич настолько точно передают оригинальные тексты, что в Украине уже даже написано несколько диссертационных исследований о феномене ее переводческого мастерства (в частности, имею в виду диссертацию исследовательницы из ЛНУ им. И. Франко Анны Косив, которая будет защищаться в июне нынешнего года). Госпожа Рич поддерживает контакты с украинскими переводческими кругами, в частности с профессором Львовского национального университета имени Ивана Франко Роксоланой Зоривчак, киевским языковедом и переводчиком Виталием Радчуком.
НЕОБЫЧНЫЙ ДОЖДЬ
— Госпожа Вера, вы действительно уверены в том, что дожди в Беларуси были искусственными?
— Алан Флауерс убежден, что многие его коллеги в Беларуси поддерживают эту гипотезу, но боятся заявить об этом публично из-за возможных репрессий. Очевидцы и ученые признали майский дождь 1986 года, о содержании радиоактивных изотопов в котором они ничего не знали, абсолютно необычным. Он был грозовым, но без молний и грома. Жители региона, который был заражен, вспоминают об особенно интенсивном движении самолетов, о запусках ракет наподобие тех, которые используют для создания дождевых облаков. Западные ученые очень хорошо понимают проблему и убеждены в версии искусственности дождя.
Но если они осмелятся это обнародовать, то результат будет один: визы для въезда в Беларусь они уже никогда не получат. А поскольку некоторые из ученых заинтересованы в том, чтобы отслеживать эволюцию заражения, они не хотят обострять ситуации. Зараженная местность является «лабораторией»...
«СПЕЦЭФФЕКТЫ» ПОЭЗИИ
— Госпожа Вера, с чего начался ваш путь переводчика?
— Я точно могу назвать дату, с которой началась моя карьера переводчика — это 24 апреля 1956 года (50 лет назад!). На моем двадцатом дне рождения одним из друзей был украинец Владимир Микула, который на то время работал над диссертацией. Я помню такой разговор:
— Неужели это правда, что ты можешь переводить стихи? Ты не была бы против перевести одно украинское стихотворение, конечно, для публикации в журнале...
— Да, хорошо. Но я... не знаю украинского языка.
— Это не проблема. Ты выучишь...
И вот, пользуясь словарем и антологией поэзии, я начала изучать украинский.
Моим первым напечатанным переводом был «Пролог» к поэме «Мойсей» Ивана Франко в «Українському віснику», который выходил в 1957 году в Лондоне. На сорокалетии со дня этого события Союз писателей Украины наградил меня премией имени И. Франко. Моим первым сборником переводов был сборник Тараса Шевченко, вышедший в 1961 году, когда отмечали годовщину украинского поэта. С того времени я начала работать с украинской, белорусской поэзией, прозой, а также переводами с польского, румынского, чешского, русского, древнеанглийской (хотя последние трудно назвать переводами), перевела цикл стихов с испанского. И снова-таки я отмечаю, что никогда не изучала испанского языка, однако на этом настаивал автор стихотворений (Карлос Шерман). Следовательно, моими лучшими учебниками были сборники стихов, словари...
Я всегда в своей работе руководствовалась таким принципом: переводчик должен создавать свою версию перевода в максимально приближенной к тексту- оригиналу форме. Перевод должен воспроизводить как содержание, так и стиль оригинала. Это значит, что, например, в стихотворении должны быть сохранены ритм, ритмомелодика, система рифмовки, аллитерации. И также нужно сохранить, я бы назвала это, «спецэффекты стихотворения» — особенности его стиля. Это, в первую очередь, профессиональная лексика, сленг, жаргон, религиозный, академический язык и тому подобное.
На самом деле, могу вас уверить, ни один перевод не может быть совершенным. Однако я открыла для себя, что во многих случаях его можно максимально приблизить к оригиналу.
Обычно люди говорят, что мои требования к переводу просто невероятные, особенно на практике. Но так же, как и олимпийские чемпионы, переводчик, имея врожденный дар (талант от Бога, генетическую детерминацию...), должен тренировать свои языковые, переводческие качества так, как атлеты тренируют мышцы перед тем, как выступить на Олимпийских играх. Все очень просто. Слово должно обрастать новыми конотациями, раскрывать перед переводчиком свое глубинное содержание. Слово должно открываться в новых значениях, новых ситуативных инвариантах. И это тоже своеобразная тренировка мышц для переводчика. Он должен работать с речью, с литературными текстами, чтобы обогащать себя новыми словесными оттенками, чтобы как можно точнее передать содержание и стиль каждого слова в произведении.
— В чем, на ваш взгляд, состоит трудность перевода? С какими «опасностями» вам, как специалисту, приходилось сталкиваться?
— Приведу один пример из моей последней книги «Вірші на Свободу — рефлексії для Білорусі» («Poems on Liberty — reflections for Belarus»), которая была издана при поддержке «Радио «Свободы» в Европе. В некоторых случаях приходилось иметь дело с белорусским словом «kasciol». Словарь дает, что это, конечно, «католический храм». Однако в поэме это слово имеет другой смысл. Так в одном стихотворении в строфе «U kasciole Sviatej Hanny» это слово употребляется вместо Собора Св. Анны в Вильнюсе. Собственно, этот город имеет свой символический смысл для белорусов. Белорусский читатель, даже если он никогда не был в Вильнюсе, этот готический собор хорошо знает по разным фотографиям, открыткам. А как в таком случае быть с английскими читателями? Для англичан это слово не будет иметь такого смысла, как для белорусов. Оно может просто сбить с толку.
Дело в том, что вследствие Реформации все готические средневековые храмы, в частности в Англии, сейчас принадлежат англиканской церкви. Однако в ХIХ веке, когда законы против католицизма были отменены, готическая архитектура стала снова входить в моду. Значительная часть сооружений была построена в стиле «Викторианской готики». Несмотря на это, строить в этом стиле было очень дорого, и у Католического общества было очень немного денег. Даже Католический Вестминстерский Кафедральный собор был построен в византийском стиле из кирпича, а не камня, чтобы уменьшить расходы. Поэтому в Англии довольно небольшое количество готических церквей.
Так вот, в конечном итоге я пришла к выводу что строка «U kasciole Sviatej Hanny» («В костеле Св. Анны». — Д.Д. ) стоило бы перевести как «В готической церкви Св. Анны» («In the Gothic church of St Anne»). Именно потому, что эта строка должна вызывать в воображении читателей образ средневекового готического храма.
Приведу еще один пример. В «Заповіті» Шевченко есть ключевое слово «окропіте». Как перевести его на английский язык? Словари в этом случае рекомендуют употреблять слова «sprinkle» or «spatter» (забрызгивать, распылять. — Д.Д. ), но знатоки английского поймут, что эти слова имеют немного другой смысл. Поэтому эти слова не удовлетворили меня, и я была вынуждена искать что-то новое.
Несколько месяцев я пыталась найти нужное слово-образ, которое смогло бы наиболее точно передать обращение Шевченко в «Заповіті». Я пыталась войти в силовое поле контекста и подтекста Шевченко, чтобы оттуда вынырнуло нужное мне слово. И тогда я начала понимать, что мне нужно слово, которое используют священники, чтобы святой водой «окропить» тех, кто хочет приблизиться к Божьей благодати, почувствовать Божий дух в себе. Это должно символизировать духовное очищение.
И тут произошло то, что я называю словом «Эврика...». Я нашла, что 1500 лет назад в английском языке было нужное мне слово. Согласно лингвистическим исследованиям, это слово пришло в английский язык из языка «германских племен». В Старом английском языке (англосаксонском) это слово звучит как «bletsian». А потом, еще в 597 году это «языческое» слово подверглось христианизации и превратилось в слово «bless» («благословить» в украинском языке. — Д.Д. ). Именно этим словом и доныне пользуются священники, именно это слово я и пыталась найти. И, к счастью, нашла...
Но это не такой уж легкий труд, как вы могли заметить. Если наши скандинавские соседи читают ранние литературные произведения без труда, то у нас, англичан, существуют определенные трудности с литературой, которая датирована ранее, чем XVI веком. Дж. Чосера еще можно читать (XIV век), если иметь специальный словарь, словарь его лексики, но все, что было написано еще раньше, — это фактически закрытая книга для неспециалиста.
Так вот, к чему я, собственно, веду? А к тому, что мне пришлось найти для своего перевода слово, которое знает небольшая группа людей сегодня, которое чуть не потерялось в историческом водовороте событий... Это, я вам скажу, довольно тяжелый и долгий труд. Однако для переводчика главное — это результат.
Далее я решила поэкспериментировать с переводом «Заповіта» на моих друзьях. И, могу вас заверить, слово «bless» сработало. Этот пример, наверное, можно было бы отнести к примеру исторической памяти, которая есть в каждом из нас, эта память базируется на наших генах, но не знаю, на самом ли деле это так. Именно это слово («bless». — Д.Д. ) и помогло мне сохранить идиолект Шевченко, наиболее точно перевести его «Заповіт» на английский язык. Согласитесь, это весьма ответственное занятие.
«УКРАИНА ДОЛЖНА БЫТЬ ОТКРЫТОЙ ДЛЯ ЕВРОПЫ»
— Госпожа Вера, каково ваше отношение к политическим изменениям в Украине? Эти изменения скорее позитивные или негативные?
— Знаете, даже дома, в Лондоне, я все равно отслеживаю информацию об украинских событиях через медиа, поэтому могу сформировать впечатление от происходящего в Украине. На мой взгляд, несмотря на то, что многие люди видят недостатки и разнобой в современной политике — например, раскол и коммерческий антагонизм в «оранжевом» лагере, — все равно это является естественным процессом, такие вещи как правило происходят во время становления истинной демократии в стране.
Меня беспокоит другая проблема, присущая Украине еще со времен Мазепы, — принципиальная неспособность к главным решениям, волевым действиям, определенное национальное буксование. Нужно отставить личные амбиции и работать вместе ради страны и нации.
Меня беспокоит языковое законодательство, то есть то, что дает основания сделать русский язык вторым государственным (региональным) языком, пусть даже только на Востоке страны. И тот факт, что «русская ситуация» опирается на проект Хартии о языках меньшинств (на самом же деле Документ должны перевести как Хартию о защите миноритарных языков!) — очень трагично. Русский язык не является языком меньшинств в Украине; а специалистам по ЕС нужно очень квалифицировано разобраться в украинском вопросе, чтобы понять его суть, не спешить с выводами. Так что, у меня немало тревог. Но основное — если Украина стремится быть истинно демократической Украиной — тогда вся украинская нация, все 48 миллионов, должны сообща и цивилизовано отстаивать собственные права, завоевывать право на жизнь в соответствии с европейским законодательством.
— Почему именно европейская ориентация важна для Украины сегодня?
— Украина — это географическая составляющая Европы, и хотя ее культура формировалась под влиянием Византии, а не Рима, как сказал Иоанн Павел II, Европе придется дышать обоими легкими, как Римом, так и Византией. Европа не просто ЕС... Кроме этих политических систем (ЕС, НАТО), Украина должна ощущать себя культурно- исторической частью Европы в самом широком смысле. Нужно понимать, что в ее истории есть наследие законов античной Греции, и корни римской цивилизации, и ренессансный рационализм, и уважение и толерантность ко многим взглядам, которые идут от эпохи Просвещения. Всегда должна быть альтернатива. Изоляция и закрытость сознания — признак кризиса. Украина должна быть частью Европы не только в торговых соглашениях и открытых политических альянсах, но и по духу.
