Мое давнее желание популяризировать в печати биографию одного из самых выдающихся одесских украинцев Ивана Митрофановича Луценко недавно стимулировалось приятно-неожиданным образом, да еще и в символическое время преддверия Праздника Соборности: 14 января 2012 года мемориальная доска этому герою была торжественно открыта на фасадной стороне помещения железнодорожной станции Красилов, что в 3 км от одноименного двадцатитысячного города на правом берегу реки Случ — центра Красиловского района Хмельницкой области (историческая Волынь). На станции останавливаются московские, киевские и другие поезда и, следовательно, есть возможность, чтобы о герое узнало как можно больше людей. Именно эта станция (по некоторым сведениям — собственно город) является наиболее достоверным местом гибели И. Луценко в бою с российскими оккупантами.
Организатором установления мемориальной доски является Хмельницкая областная молодежная общественная организация «Пластовое движение «Сокіл», которая летом 2011 года обратилась в Красиловский городской совет для получения соответствующего разрешения. К чести администрации, она достаточно быстро поддержала эту инициативу и присутствовала на церемонии открытия на заснеженной станции, о чем, например, одесские украинцы могут только мечтать. Нашу коммуникативную дезинтегрированность, нескоординированность нациообразующих усилий ярко подтверждает тот факт, что далеко не все инициаторы красиловской акции знают о существовании аналогичной доски в Одессе, установленной в сентябре 1996 года в историческом центре города на улице Пастера (Херсонской) на стене дома, в котором долгие годы жил и работал И. Луценко и одновременно размещалась ведущая ячейка одесского украинского национального движения, в частности органов местной власти Центральной Рады. Сегодня одесская доска нуждается в реставрации и заметно уступает по уровню исполнения красиловской. Показательно, что на мое обращение к местным украинским политикам и художникам самостоятельно обновить доску в ответ прозвучало: «Лучше ее не трогать, потому что власть вспомнит о ней и вообще снимет». Отрадно, что красиловцы не стали «тянуть одеяло на себя» и прямо указали на своей доске «одесский статус» И. Луценко. Во время торжеств молодые люди, одетые в иниформу гайдамаков времен Украинской революции, устроили торжественный салют из ружей. Хотелось бы, чтобы выстрелы из ружей красиловцев разбудили одесситов.
Кто же был этот И. Луценко, память о котором до сих пор цементирует украинцев? В первую очередь следует откорректировать дату рождения И. Луценко на обеих мемориальных досках: согласно актовым источникам, он появился на свет 23 февраля 1863 года в селе Кейбаловка Пирятинского уезда Полтавской губернии в семье чиновника. Во второй половине 1890-х годов И. Луценко был сосредоточен на учебе и науке, что следует считать абсолютно верным путем, ведь нациообразующая, общественная деятельность является успешной лишь на крепкой почве сформированной, самодостаточной личности. В статусе выпускника Императорской Санкт-Петербургской военно-медицинской академии, доктора медицинских наук и практикующего врача в первой половине 1890-х годов И. Луценко переехал в Одессу. В столице украинского Причерноморья он завоевал огромный авторитет в отрасли гомеопатии и медицины в целом, был среди основателей «Одесского Ганемановского общества» и автором многих публикаций и переводов с немецкого и французского языков на медицинскую тематику, одним из первых в империи применил рентген, увлекался вегетарианством, эсперанто, спиритизмом, пчеловодством и др.
Однако именно в социокультурных условиях Одессы этот успешный человек все больше сосредоточивается на тяжелой и часто неблагодарной деятельности на ниве украинского возрождения. Главными вдохновителями И. Луценко были Л. Смоленский, М. Комаров и Е. Чикаленко. Однако «ученик» пошел значительно дальше, чем его по большей части культурнически направленные «учителя». И. Луценко прекрасно осознал, что культурничество будет бесплодным без политизирования и все более глубокой радикализации украинского национального движения, переформатирования вялого, соглашательского украинца в воинственного, несокрушимого борца за собственные права. Здесь нельзя не увидеть влияния на И. Луценко Н. Михновского, с которым он имел возможность встретиться в Одессе в 1898 году. С основанием в 1902 году Украинской Народной партии И. Луценко возглавил ее одесскую ячейку, впоследствии стал членом «Братства самостійників», принимал участие во всех избирательных кампаниях в Одесскую городскую думу и Государственную думу Российской империи. Друг И. Луценко С. Шелухин вспоминал: «С самостийныками, которые все-таки не раскрывали своей конспирации, шла почти вся украинская демократия в Одессе. В Киеве был другой дух, поэтому между Одессой и Киевом существовал в большой степени антагонизм». В конце 1905 года И. Луценко организовал и возглавил два первых многочисленных митинга украинцев Одессы. Опыт военной самоорганизации И. Луценко перенимал в общении с лидерами сокольского движения Галичины. Впервые с галицкими «соколами» он встретился в 1912 году, находясь в составе «соколов» из Российской империи на общеславянском сокольском съезде в Праге. Подпоручик «Сокола — Батька» Софрон Шебец посетил Одессу, собирая деньги на покупку Украинского Города во Львове. В письме 14 ноября 1912 года из Одессы к Ивану Боберскому он так характеризовал И. Луценко и успехи своей миссии: «самую большую роль играет здесь Луценко. Это человек умный, смелый, энергичный. Одним словом, как Вы говорите, «ярус». Знает, где раки зимуют. Мы были с ним в клубе в воскресенье вечером, то собрали, хотя было мало людей, что-то до 50 рублей. Он уцепится к панне и госпоже, и жиду, и греку, и немцу, и все ему дают и любят его». Учеником И. Луценко не только в общественном, но и гомеопатическом деле следует считать выдающегося украинского геополитика и врача Юрия Липу, который уже в начале 1910-х годов продолжал пребывать под воздействием философско-медицинских обобщений, по его словам, «одного из значительных украинских врачей и патриотов, известного своей кипучей деятельностью».
Это не значит, что И. Луценко не понимал или не проникался всеми, в том числе культурническими, вопросами. Напротив, вместе с Н. Вороным, Ю. Липой и С. Шелухиным организовал в Одессе издательский кружок «Одесский литературный союз», возглавлял одесские «Просвіту», «Український клуб», выступал с докладами на разнообразные темы, «бомбардировал» центральную и местную власть заявлениями против украинофобской политики, за реализацию национальных потребностей украинцев Одессы, активно участвовал в организации украинского книжного магазина «Діло», планировал издать энциклопедию об Украине, которая была бы украинской не только по языку, но и по направлению. В 1906 г. И. Луценко возглавил издание первой украиноязычной одесской газеты «Народня справа». После запрещения опять же под редакцией И. Луценко была издана русскоязычная, но украинская по духу газета «Народное дело».
Просветительская деятельность И. Луценко выходила за пределы украинских обществ. Он наладил дружеские отношения с польским обществом «Дом польский». Во время открытия этой организации И. Луценко отметил: «Братья поляки, пусть Дом Польский широко раскинет свое великое культурное дело, которое себе он замерил». Поддерживал он приязненные контакты и с сионистами, в частности В. Жаботинским. Не воспринимал он только русификаторов как из украинского, так и из других национальных обществ.
Целый ряд фактов выразительно свидетельствуют о далеко не только одесском, но и общеукраинском масштабе общественной деятельности И. Луценко. Он принимал участие в организации и церемонии открытия памятника И. Котляревскому в Полтаве, праздновании юбилея Н. Лисенко, общероссийских археологических съездах в Харькове, Екатеринославе, Чернигове. На Екатеринославском съезде И. Луценко инициировал и, вероятно, написал заявление-протест против не приглашения на съезд западноукраинских ученых. Именно он зачитал это заявление с подписями сорока человек во время одного из заседаний съезда. С галицкими украинцами И. Луценко наладил разветвленные контакты: был избран членом Научного общества имени Т. Шевченко, материально и морально поддержал идею основания украинского университета во Львове, опекал И. Франко во время пребывания поэта в Одессе, стремился построить греко-католический храм в Одессе, принимал участие в работе съезда славянских учительских обществ во Львове, организовал участие галичан в Одесской промышленно-хозяйственной выставке.
С началом Великой войны И. Луценко находился в действующей армии на должности военного врача. Закономерно, что именно он возглавил украинцев Одессы в их борьбе за украинскую государственность и культуру во время Украинской революции 1917 года. И. Луценко возглавил одесский Украинский Руководящий Комитет, в 1918 году был назначен губернским комендантом Херсонщины, перестраивает одесскую ячейку Украинской партии социалистов-самостийныков. 26 апреля 1917 г. И. Луценко возглавил Одесскую Военную Раду Одесского Украинского Военного Коша, сделал очень много для украинизации армии и флота в воинских частях Одесского военного округа и Румынского фронта. В дискуссиях на многочисленных украинских съездах и собраниях он возглавлял немногочисленную группу украинцев, которые отстаивали мысль о необходимости немедленного провозглашения независимости Украины.
Один из ближайших соратников И. Луценко вспоминал, что его «все не только уважали и слушали, но и безмерно любили. А, правду сказать, было за что. Этот седой дедушка очень тихого склада был везде. Ни одна сходка, ни одно заседание или совет не состоялись без него. Любили, возможно, потому, что он был воин в униформе, как мы, к тому же был решительный и, как говорят, рубил сплеча. И когда начинались какие-то споры во время дебатов, то решительное слово Председателя, которое было похоже на приказ, кончало дело... Этот человек своим неутомимым трудом был причастен действительно к тому, чего ни наши враги, ни мы сами не предвидели, а именно, как из 5—10 украинцев, которые изначально сходились в дом этого спокойного белоголового дедушки, за 3—4 месяца восстанут десятки тысяч сознательных, до смерти преданных своему народу украинцев. Луценко был Альфой и Омегой всего нашего движения. Что предлагал он, то делалось без каких-либо изменений и немедленно... И. Луценко, который один тогда был сведущ в организационных делах, а кроме того, всегда как-то умел предвидеть опасность далеко заранее и подать сигнал предостережения». Другой современник вспоминал, что «он, как всегда, был и в Центральной Раде оригиналом. Но, оглядываясь назад, много в его, надо признать, оригинальности было правды, много было жизненного, много своего украинского, что тонуло тогда в модных течениях, в доктринерстве. Разбирая его труд, я вспоминаю его пророчество, что только путем своей полной независимости Украина может добыть свое счастье, помню, какой маленькой кучкой была во главе с ним его группа, и как ярко доказали нам это сама жизнь и обстоятельства, как мы все от самых левых до самых правых сделались самостийныками». И. Луценко изображался как генератор украинского движения: «Его нервозность, его энергия захватили и нас, и мы, уже по дороге в Одессу, распределили между собой дела по профессиям, что нужно не считаться с этим, а браться за всякое дело, которое только требует нашего труда. Он со своим откровенным характером, со своей экспансивностью, своей энергией и упрямством, где только было возможно, выступал, не считаясь с враждебным настроением слушателей, подготовленных демагогами и агитаторами — гастролерами из России... когда вспоминаешь И.М., то помимо своей воли начинаешь вспоминать историю, потому что сам И.М. является частью этой истории, истории украинской борьбы, и в новом движении нет места, где бы не было его участия».
Со второй половины ноября 1917 г. И. Луценко сосредоточился на развертывании вольноказачьего движения. 3—6 октября на Всеукраинском съезде вольного казачества его избрали членом Генерального казацкого совета со званием генерал-хорунжий. Даже находясь с 28 июля по 6 сентября 1918 г. в заключении в Одесской тюрьме, И. Луценко продолжал мощно влиять на развертывание украинского национального движения в городе, а борьба за его освобождение стала одним из самых ярких проявлений, к сожалению, нечастых в среде украинцев единения и настойчивости в желании отстоять свое.
И в это время общественно-политическая деятельность И. Луценко выходила за пределы Одессы. Он был членом трех составов Центральной Рады и членом Малой Рады, временного исполнительного органа Центральной Рады. Входил во фракцию самостийныков, принимал участие в работе Съезда порабощенных народов России в Киеве, а также в учредительном съезде Украинской партии социалистов-самостийныков 17—21 декабря 1917 г., на котором его избрали членом ЦК партии. Об авторитете И. Луценко свидетельствует то, что он даже рассматривался как один из претендентов на должность гетмана Украины. Не порывая связи с Одессой, с конца 1917 г. — до марта 1918 г. И. Луценко по большей части работал в Киеве.
После провозглашения во Львове Западноукраинской Народной Республики в качестве председателя Одесского Национального союза И. Луценко издал воззвание к одесситам с призывом оказать поддержку братьям-галичанам. В этом тексте, который представлял апогей соборного общественно-политического мнения южноукраинских деятелей, патетически отмечалось: «Слетайтесь же, орлы, на помощь братьям галичанам! Обороним наше культурное, что во время беды сохранило и развило самые дорогие сокровища, культуру и сознание национальное и тем способствовало вашему современному государственному и национальному возрождению. Судьба Галичины связана с нашею судьбой, ее самостоятельность — опора нашей самостоятельности» и сообщалось о ряде конкретных мероприятий одесситов: открыть Одесский фронт помощи Галичине путем основания Одесского и Подольского отрядов гайдамак, открыть текущий счет в одесском отделении Украинбанка для сбора пожертвований вещами и деньгами. В середине ноября вместе с полковником Захариным И. Луценко посетил Львов во главе отряда одесских украинцев.
Популярность одесского лидера выходила за пределы Одессы, что выразительно изобразил величайший украинский поэт и публицист, участник Украинской революции Е. Маланюк. Остро критикуя угодничество, идеалистичность и вялость украинской элиты революционной поры, он противопоставил ей в числе ярких и немногочисленных исключений И. Луценко, «который, с выносливостью Катона и лаконичностью Цезаря, упрямо и систематически напоминал Центральной Раде имена исторических врагов. Зря. Пестрое сборище тогдашнего киевского парламента, где разные Рафесы и Пятаковы занимали слишком почетное и слишком влиятельное место, со специфическим удобством превращали выступления героического дедушки в шутку и прозывали его — это настоящее воплощение исторической памяти — не иначе, как «украинский Пуришкевич», что, понимается, не только не вызывало возмущения у созвучных Рафесам родных винниченок, но и возбуждало их общую с рафесами веселость». Героическая смерть И. Луценко от большевистских сабель вызывала у Е. Маланюка желание провести параллель между этой смертью и смертями юношей под Крутами: «И всегда вспоминается героическая смерть врача Луценко, этого странно-юного деда, смерть с ружьем, в воинской шинели, рядовым на фронте великого 19 года... Оценят ли потомки когда-то весь трагизм этого одинокого, единственного в своем роде, героизма!». Е. Маланюк считал И. Луценко дедушкой «остроглазых внуков — героев Крут».
Следовательно, начав свою деятельность в качестве врача человеческого тела, И. Луценко на экваторе своей жизни превратился также во «врача душ», то есть борца против извечной болезни украинцев — комплекса второсортности, пассивности. Сегодня значение И. Луценко можно удачно обозначить словами его соратника: «Память о его смерти и труде учит нас, как нужно работать, а последним своим делом — своей физической смертью — он учит нас, как нужно любить свою родину и бороться за нее». Существование в двух отдаленных один от другого населенных пунктах Украины мест исторической памяти, связанных с чествованием настоящего героя Украины И. Луценко, будет способствовать продолжению его дела. К счастью, страх и комплексы овладели еще не всеми украинцами. И, уверен, не овладеют!
