Утром, как всегда, звонят по телефону из района в Кузьминцы: дайте сводку! Посеяно?.. Надоено?.. Вспахано? «Не пашете?!.» — не верят. Услышав, что в полях «не поют плуги», заявили: так пусть с вами начальство разговаривает. Начальство себя долго ждать не заставило. Возмутилось: кузьминецкие подложили свинью району, который всегда ходил в передовиках по выполнению плана глубокой пахоты на озимые. «Что мы должны докладывать в область?» — сердится.
«Ответил: отчитывайтесь об осеннем возделывании грунта. А они говорят, что нет такой строки в сводках», — вспоминает фермер Севастьян Бойко. Мол, как было за царя Гороха, так и осталось. А теперь что, лучше?..
Пожилой фермер не может смириться с тем фактом, что «все эти сорок лет я наносил вред земле». Агроном по профессии, а главное — по призванию. Таких специалистов мало. К сожалению. «И меня когда-то учили, и сейчас продолжают студентов учить: пахота, минеральные удобрения, ядохимикаты... Хотя наши украинцы еще в начале прошлого века уехали в Канаду и там выращивают натурпродукт», — эмоционально рассказывает Севастьян Иванович.
Стал рьяным пропагандистом биологической системы полеводства. Что ж это за «зверь» такой? «Идем в поле», — приглашает.
Вот он, 95-гектарный участок. «Здесь была пшеница. Собрали. Потом посеяли масличную редьку и горчицу. Когда эти растения выросли в полтора метра в высоту и вступили в фазу массового цветения, мы пустили по ним плоскорез. И поле уже готово к посеву сахарной свеклы. Ни минеральных удобрений, никакой другой «химии» ему не нужно», — рассказывает Севастьян Бойко. И дальше рассказывает о характерных особенностях примененной технологии, которая отличается от классической.
Земля — это не его, фермера, частная собственность. Арендована у односельчан. И вот он как бы поклялся, что вернет паи односельчанам, повысив их естественное плодородие. Потому что земля для него — не просто средство производства. Какое-то особое единение с природой угадывается в словах Бойко о так называемых сельхозугодиях: «Пустив вместо плуга плоскорез, мы не перекинули слой грунта — дали жизнь различным микробам, насекомым, червям, другим живым организмам. Они плодятся, двигаются, делают себе различные ходы — создают пространство для кислорода. Над этим полем летают птицы и различные насекомые — полезные уничтожают вредителей. А как же, бурлит жизнь!..»
Радуется солнечному ноябрьскому дню. И тихо говорит: «А после плуга — мертвая земля...»
Стоит на земле и как будто наблюдает за процессами, которые происходят в этой изученной, однако до конца не постижимой живой материи. Наконец влияет на эти процессы. Ему очень обидно, что «отстали от мира на целых сто лет и продолжаем спать, потому что нас так научили еще при колхозном строе...» Мол, есть кому думать, есть кому решать, а ты имеешь право только делать то, что говорят.
Рассказывает о сорняках, которые были еще «в стадии ниточки и под плоскорезом попали в мир иной и уже никогда не будут добыты на поверхность, как после плуга». Продолжает: «Сорняки уничтожаются еще до цветения и не дают «потомство». Массово плодятся дождевые черви...» И произносит оду обычному червю. А что здесь, спрашивается в задаче, интересного? Технология... Новая. Для района, для края. Только не для цивилизованного мира.
Находясь в гармонии с живой природой, Бойко остается прагматиком. Берет в руки калькулятор и решает несложные арифметические упражнения: «Вот на это девятое поле в севооборот площадью 95 гектаров мы не израсходовали положенные ранее 475 центнеров нитроамофоски, за которую берут по 900 гривен за тонну, и 285 центнеров аммиачной селитры по 1450 гривен за тонну. Что же имеем в итоге? 94525 гривен... Однако мы потратились на сидераты. Тонна семян — восемь тысяч гривен. Еще — затраты на дизтопливо, 1425 литров, на зарплату трактористу... Что имеем в итоге? Так, 17085 гривен... Экономический эффект равно 77440 гривен на одном поле...»
Потом продолжает решать задачу, в которой спрашивается, на сколько глубокая пахота более затратна, чем поверхностная: «Ширина захвата плуга — 1,75 метра, плоскореза — 5,6 метра. Следовательно, вместо 70 литров солярки на гектар условной пахоты мы сожгли всего по 18 литров на каждый гектар поверхностной пахоты. И еще после плуга нужно было бы «гулять» и «гулять» по полю на тракторе с прицепными снаряжениями, чтобы разбить «полученные» глыбы...»
Что же говорят люди об «экспериментах» Севастьяна Бойко? Тракторист Владимир Палиюк, вспоминая о своих победоносных днях на пахоте, рассказал: «Бывало, только и думаешь о том, чтобы с борозды «не упасть» с тем плугом. Чтобы десять гектаров за смену сделать, нужно было попотеть. Теперь плоскорезом и 20 гектаров за смену — далеко не предел».
— И что же имеем в конечном результате? — спрашиваю у Севастьяна Ивановича.
— Вырастили пшеницу таким образом. Покупателей было много. Продали вторым классом по 850 гривен за тонну. Скот кормим экологически чистыми кормами, продаем молоко по высоким ценам для детских садиков и больниц. Потому что — диетический продукт. Хозяйство небольшое — 1133 гектара сельхозугодий. Миллион гривен чистой прибыли в год — таков результат, — отвечает миллионер.
Так стал пламенным пропагандистом биологической системы земледелия. «Приезжает как-то фермер из соседнего села. Я его пригласил на полевой стан, показываю на табличку возле плуга. Видишь, спрашиваю, что написано? Читает: «Плуг — враг земледелия!». В металлолом это орудие не сдали. Пусть, думаю, хранится. Может, когда нас не будет, станет музейным экспонатом», — вспоминает Севастьян Бойко.
Вскоре сосед, которого он, казалось, убедил, что плуг — таки враг земледелия, приехал во второй раз. «Мой агроном такого подхода не одобряет», — обращается к Севастьяну Бойко. «Так приезжай вместе с ним, говорю. Уже на следующий день приехали вместе. Агроном, оказывается, года четыре или пять назад диплом в академии получил. А как же, грамотный. Спрашиваю у него: а зачем пахать? Отвечает: чтобы уничтожить растительные остатки. А зачем же их, переспрашиваю, уничтожать? Ну, чтобы... — не знает, что сказать. Наконец, делает окончательный вывод: потому что надо пахать!.. Так его, оказывается, научили. И все тут, мол», — рассказывает о «плодах» просветительской работы Севастьян Иванович.
Возмущается, что «высшая школа кует кадры невежд».
Он — не из тех, кто выбирает землю. Те обходят постные суглинки, берут жирные черноземы — сейчас вон сколько их, давно несеянных угодий. Поэтому из далеких и близких сел именно к Бойко обращаются, чтобы взял паи в аренду. Знают, что он по тонне зерна за пай дает, что в Кузьминцах люди работу и достойную зарплату имеют, что фермер всю социальную сферу села содержит в надлежащем состоянии.
«Приезжают отовсюду. Нет, говорю, не возьму, потому что не справлюсь», — рассказывает об этих своих встречах.
Другой берет землю, а хозяйственные объекты грубо разрушает — людей по миру пускает. «И начальство почему- то поддерживает эту порочную практику», — возмущается Севастьян Иванович. Ему трудно понять, почему так часто происходит. «Неужели не знают, что мы на этой земле — только прохожие?!. Что же оставим?!» — допытывается неизвестно у кого.
И ни обойти, ни на коне объехать ему эту актуальную тему. История плуга коротка — ХХ век. А в «доисторический» период этого орудия крестьянин не перекидывал слой грунта. «С сохой наши деды-прадеды работали. Поэтому и оставили нам землю плодородной», — помогает своим арендодателям постичь эту высокую материю. И не отчитывается в район о «ходе глубокой пахоты».
Уже его понимают. Только и того?..
