«Смерть можно будет побороть усильем Воскресенья...» — эти строки от лица доктора Юрия Живаго в приложении к знаменитому роману были написаны в сорок шестом году. Но их автор не знал, да и не мог знать, что за год до этого, в летние месяцы победного 1945-го, такие воплощения деяниями иного, совершенно реального врача, подполковника медицинской службы, руководителя санэпидлаборатории 1-го Украинского фронта Дениса Николаевича Калюжного, стали реальностью.
В чем же заключается эта и сегодня малоизвестная миру эпопея милосердия? Она развернулась на фоне окончания битв с вермахтом, в бастионах Терезина — бывшего «образцового концлагеря» неподалеку от Праги, превращенного гитлеризмом в фактически последний действующий нацистский застенок с более чем тридцатью тысячью узников, насильственно согнанных сюда из других лагерей типа Бухенвальда или Дахау. Тысячи людей изнемогали тут от голода, антисанитарии и распространения инфекций — прорвав ряды колючей проволоки, солдаты фронта под командованием маршала Конева увидели адскую картину: массы изможденных людей в горячке и беспамятстве лежали рядом с умершими... Значительная часть заключенных была умышленно заражена сыпным тифом. Фактически это было тайное бактериологическое оружие «возмездия» победителям, на которое рассчитывало ведомство Гиммлера. Ведь здесь находились узники из всех уголков Европы, которые при миграции неминуемо расширили бы эпидемию.
Спустя несколько часов в освобожденный Терезин прибыла СЭЛ-70 — санитарно-эпидемиологическая лаборатория и группа фронта, возглавляемая Д. Калюжным. Немедленно были развернуты четыре целиком оснащенных армейских госпиталя. В течение первых двух недель были госпитализированы 2983 больных сыпным тифом. Еще более 1160 полумертвых страдальцев лечили от дизентерии, брюшного тифа, паратифа, чахотки, пневмонии, кахексии.
Но откуда эти данные? Денис Николаевич сохранил отчет о драматичных днях. Некоторые документы, например, свидетельство о награждении украинского медика боевым Чехословацким Крестом, подписанное Л. Свободой, диплом почетного члена Чехословацкого общества научно-медицинского общества имени Я. Пуркинье, после отхода в Вечность Дениса Николаевича в 1976 году были переданы в Национальный музей медицины Украины. В оформлении акта передачи этих памятных даров довелось участвовать и мне. Некоторые из реликвий остались в семье. Именно тогда я познакомился с женой профессора Калюжного, спутницей славного ученого на протяжении долгих лет, Александрой Павловной (ее также уже нет среди нас) и его дочерью, видным дерматовенерологом, доктором медицинских наук, профессором Лидией Денисовной Калюжной.
— Денис Николаевич руководил во время войны ликвидацией многих инфекционных вспышек, но этот поединок, учитывая его сложность и картину, оказался наиболее драматичным и трудным, — рассказывала Александра Павловна. — Мы сохранили его отчет о проделанной противоэпидемической работе, им составленный, а также его статью о событиях в Терезине в профильном научном журнале, опубликованную в 1975 году, под сдержанным названием: «Из опыта борьбы с эпидемиями во время Великой Отечественной войны». Конечно же, я в подробностях знала об этом противоборстве со смертью, ведь мы с Лидой, которой было тогда шесть лет, приезжали к Денису Николаевичу, когда в сорок шестом году он служил в Вене, куда была переведена лаборатория, и он рассказал нам эту историю. Но, понятно, строки его отчета обрисовывают и историю Терезиенштадта, и последующие события достаточно скрупулезно. Ведь Д. Калюжный был исключительно грамотным врачом и исследователем...
И вот передо мной уникальный отчет: «Терезин, — пишет начальник СЭЛ-70, чья работа в свете этих строк является противоэпидемически высокоэффективной и даже подвижнической, — представлял собою военизированный городок, где до 1939 г. размещался военный гарнизон. Общая численность населения (военнослужащих и вспомогательного персонала) составляла примерно 10 000 человек. После захвата Чехословакии немецкими войсками из Терезина, переименованного в Терезиенштадт, все жители были вскоре выселены либо интернированы, и с февраля 1941 г. здесь был устроен еврейский лагерь в виде «образцового гетто». Сюда свозили людей из различных стран Европы. Внешне были созданы «благоприятные условия» для существования гетто, вплоть до «самоуправления», своих денежных знаков — «терезинок», различных мастерских. Впоследствии немцы привозили в Терезиенштадт журналистов из нейтральных стран и даже представителей шведского Красного Креста и показывали «удовлетворительный» быт в гетто. На самом деле это был лагерь-фильтр, откуда значительная часть заключенных направлялись в Освенцим и другие лагеря смерти. К сентябрю 1942 г. тут скопилось 57 000 человек. Это повлекло за собой из-за антисанитарии и тяжелых жилищных условий развитие эпидемии сыпного тифа и дизентерии, и он был опять «разгружен», дорогой в крематории...
К маю 1945 г. в лагере насчитывались свыше 30 000 узников. Вновь возникли случаи сыпного тифа. Из общего числа больных, госпитализированных с симптомами сыпного тифа, диагноз в госпиталях подтвердился в 79 — 93%. Следовательно, можно утверждать, что в лагере мы имели обширную вспышку сыпного тифа. Вследствие большой перегрузки лагеря вновь прибывшими из различных лагерей, с умышленным завозом немцами инфекционных больных и появлением эпидемии сыпного тифа в лагере создались чрезвычайно тяжелые условия, справиться с которыми оставшиеся органы самоуправления не могли.
После того как немцы покинули Терезин, первыми прибыли туда представители чехословацкого Красного Креста и приступили к оказанию помощи населению. Однако следует отметить, что эти действия выражались, главным образом, в оказании медицинской помощи, но противоэпидемические мероприятия почти не проводились, к тому же, на то время они были непосильной задачей для Чехословацкой республики.
12 мая в лагерь прибыли санитарные учреждения 3-й Гвардейской армии в составе четырех госпиталей. 13 мая прибыла фронтовая эпидгруппа в составе двух подвижных лабораторий. К тому времени в казармах находилось очень большое количество больных, условия их содержания были поистине ужасными, среди них находилось много неубранных трупов... Больные лежали на полу в лохмотьях и экскрементах, санитаров было явно недостаточно, сортировки по инфекциям не было...
Были срочно развернуты госпитали в максимальном объеме коек, и 14 мая приступили к массовой госпитализации больных. Только за пять дней, то есть с 15 по 19 мая, были госпитализированы 1685 человек. Наряду с госпитализацией приступили к массовой санитарной обработке находящихся здесь. Организационно противоэпидемическая работа была построена следующим образом. Весь город был разбит на четыре участка, во главе каждого участка был поставлен военврач, при котором находились фельдшер и дезинфектор. Со стороны управления лагеря был выделен старший врач каждого участка и несколько врачей. Последние ежедневно обходили казармы и квартиры и обо всех случаях заболеваний сообщали военному врачу. В каждой казарме были выделены комнаты, куда немедленно по обнаружении изолировались все больные, а оттуда транспортом направлялись в госпиталь.
ДЕНИС КАЛЮЖНЫЙ С ИНОСТРАННЫМИ КОЛЛЕГАМИ В ТЕРЕЗИНЕ. 1945 г.
20 мая на место армейских госпиталей прибыли госпитали ПЭП-179 противоэпидемического назначения в составе нескольких специальных подразделений. Во всех госпиталях развернуто около четырех тысяч коек. На 3 июня во всех госпиталях находилось 2223 больных».
В публикации 1975 г. Д. Калюжный вспоминал: «На протяжении почти двух месяцев мне пришлось руководить ликвидацией эпидемии сыпного тифа в Терезинском лагере. Одновременно с санитарной службой армии в Терезине работал санитарно-эпидемиологический отряд чехословацкого Красного Креста под руководством профессора Карела Рашека. Важнейшей эпидемиологической задачей стало введение карантина. Много усилий пришлось приложить для восстановления вышедших из строя водопровода и канализации, организации очистки от отбросов. Одновременно приступили к выявлению и госпитализации всех больных, к поголовной термометрии, изоляции лиц, имевших повышенную температуру, и массовой санитарной обработке».
Эти беспрецедентные меры, причем о своей роли Денис Николаевич не упоминает, дали эффект — эпидемия была приостановлена. Сохранились письма в адрес доктора Калюжного со словами благодарности за помощь. Вот что писали коллеги — недавние заключенные: «В этом бедственном положении пришли вы, наши спасители! Вы сняли с наших плеч бремя, которое мы уже не могли дальше нести. Без всяких жестов и слов. Благодарим всех врачей и медицинский персонал за работу, которую они делали искренне и неутомимо. Теперь мы знаем силу ваших сердец».
И еще один документ тех дней. «Терезин, 11.06.1945 г. Многоуважаемый доктор Калюжный! Завтра голландцы уезжают на родину. Я хочу еще раз поблагодарить Вас от имени голландской колонии за Ваши старания и энергию по борьбе с эпидемией сыпного тифа, благодаря которым мы имеем возможность вернуться домой. С уважением, доцент-доктор Н. Феддер, Амстердам, университет».
Кто же он, украинский Гиппократ Европы лета сорок пятого, родом из хутора Калюжный неподалеку от Лебедина на Сумщине? Денис Николаевич родился в 1900 году в крестьянской семье. Окончил в Харькове фельдшерскую земскую школу, в дни Гражданской войны работал дезинфектором и помощником санитарного врача на Харьковском железнодорожном узле. Окончил Харьковский мединститут по санитарно-гигиеническому профилю, став учеником и соратником основоположника санитарной службы и профилактической медицины в Украине академика Александра Никитовича Марзеева. До войны выполнил капитальные исследования по охране атмосферного воздуха в индустриальном Донбассе.
Это был принципиально новый вклад в теорию и практику санитарного дела, но вскоре начался ратный путь. В 1937 г. Д. Н. Калюжный был призван в армию, вначале на преподавательскую работу, в том числе в Куйбышевской военно-медицинской академии, а с 1942 г. возглавил фронтовую санэпидлабораторию — вначале на Воронежском, а затем на 1-м Украинском фронте.
А. Н. Марзеев видел в Д. Н. Калюжном своего преемника в руководимом им Институте коммунальной гигиены и фактически добился его демобилизации. Их дружба и взаимодействие — особый сюжет. И действительно, с 1956 по 1971 гг. член-корреспондент АМН СССР. Д. Н. Калюжный доблестно и целеустремленно вел детище своего учителя — нынешний Институт гигиены и медицинской экологии имени А. Н. Марзеева в НАМН Украины для решения новых актуальных задач.
Вблизи современного здания Марзеевского института, на левом берегу Днепра, высится памятник его легендарному создателю. Рядом с образом Александра Марзеева как будто присутствует Денис Калюжный, герой без нимба, долг которого всегда был неизменным — спасение людей. «Искренне и неутомимо» — это о нем.
