Много лет Ирина Линдквист живет в Стокгольме. Сама она родом из Харькова, училась в Эстонской академии искусств в Таллинне, по образованию — художник декоративного искусства, в частности работает с металлом. В конце 1990-х Ирина переехала в Швецию, но не теряет связь с Украиной. Одна из таких «нитей» — проекты инициативы Kultura in Motion (KIM, «Культура в движении»), которую Ирина вместе с единомышленниками учредила в 2010 году. Просветительские программы со школьниками в Украине и на востоке Африки, робота с музеями и научными институтами — такие события очень разные. Один из последних проектов в Украине состоялся весной, когда участники KIM провели в Полтавском художественном музее имени Николая Ярошенко воркшоп «Культура как метод общественных изменений». О разнообразии идентичности и поисках собственного пути руководитель Kultura in Motion Ирина ЛИНДКВИСТ рассказала «Дню».
КОМАНДА
— Учредили Kultura in Motion я и Йоран из Швеции. Потом подключилась Ева, которая сначала жила во Франции, а затем в Лондоне, впоследствии присоединились друзья в Украине. Например, наше лого сделала дизайнер и художница из Киева Ирина Никитина.
Мы зарегистрировали организацию в 2013 году, а начали раньше, где-то в 2010-ом, проектом Men’s Health в Киеве (фотопроект, героями которого стали мужчины, которые занимаются на тренажерах в столичном Гидропарке. — Авт.).
У нас объединены люди с разным образованием — менеджмент, искусство, лингвистика... Есть шесть-семь человек, которые стандартно подключаются по своим темам. Вообще количество активных участников группы может варьироваться, также находим независимых экспертов для конкретной темы.
ТЕМЫ
— Часть тем, которых мы касаемся, — насущные, возникающие с изменением ситуации в обществе и политике, например, в Украине или Швеции. Так, в настоящий момент готовим семинар по геополитической ситуации, где будут выступать украинские и шведские военные должностные лица. Какие-то наши проекты связаны с культурой, какие-то с политикой, с образованием.
Общее в наших проектах — поиск креативности. Мы ищем, что можем дать другим сообществам, и в то же время учимся сами, потому что всегда речь идет о новой стране или вообще о новом континенте.
ОТ ЛУГАНСКА ДО ЛЬВОВА
— В Украине шесть с половиной лет, с 2011-го до 2017-го, шел молодежный проект, который в дословном переводе со шведского называется «Креативное лидерство для молодежи». Мы делали его в партнерстве со Шведской школьной спортивной федерацией. Они получили этот проект, а мы помогли его организовать. Лекторы от этой организации вели воркшопы, плюс мы искали других лекторов в Украине.
Мы начинали с Луганска и за шесть лет успели посетить Харьков, заезжали в Донецк, еще были Одесса, Львов, Киев, предместье Киева, в частности Большая Катериновка. Пытались рассредоточиться, заезжая в небольшие школы. Даже сложно сказать, сколько заведений мы активизировали. Также мы приглашали эти школы в Швецию, были проекты, совместные с молодежью в Стокгольме, проходившие на острове Готланд.
НАСТОРОЖЕННОСТЬ ИЗ-ЗА ЛГБТ
— С «Креативным лидерством» сначала мы просто шли в школы, о которых знали, что они достаточно открыты и заинтересованы в новых практиках. Были заведения, где просто говорили: «Нет, благодарим, не нужно». В нескольких школах, среди них киевские и харьковские, ответили, что для того чтобы впустить нас к себе, они должны знать каждое слово, которое мы скажем. Потому что если мы скажем что-то не то о ЛГБТ или о семейных ценностях, будет очень плохо. Мы не нашли общий язык вообще. Кстати, во Львове нас принимали прекрасно, они были абсолютно открыты к сотрудничеству, имели опыт работы с европейскими организациями.
Также в Танзании представители Kultura in Motion хотели посмотреть, как только одна плантация, которую основала норвежка и где выращивают органический кофе, повлияла на два ближайших села
Сами воркшопы были достаточно детально прописаны, разве что лектор мог что-то добавить. Там затрагивались разные вопросы, которые активный молодой человек, будущий лидер, встречает в жизни. Естественно, среди них есть и вопрос ЛГБТ. Мы обсуждали все проблемы, связанные с этой темой, выясняли отношение детей к представителям этого сообщества.
И мы сами, и все участники проекта оценивали результаты очень высоко. Мы должны были бы продолжать, но в Европе, когда пошел поток беженцев, сократили расходы на определенные проекты, и так нашу программу остановили.
«ВСТРЕЧАЕШЬ ДЕТЕЙ, КОТОРЫЕ НИ РАЗУ НЕ ДЕРЖАЛИ ЦВЕТНОЙ КАРАНДАШ»
— Танзания — это грандиозный опыт для нас. Вообще каждый наш проект возникает благодаря людям, которые оказываются в том месте и в то время. Знакомая Эвы из нашей команды работала в Норвегии в организации, которая помогает африканским странам. Они посылали своих рабочих, например, на год в какие-то районы Африки. Наша знакомая попала в Танзанию, на кофейную плантацию, которую основала норвежка. Эта норвежка поселилась там лет 15 назад и решила изменить опыт ближайших сел, начав выращивать органический кофе.
Когда в 2013 году мы ехали в Танзанию, знали о ней не так много. Да, мы читали что-то предварительно, но пока не попадешь на плантацию, не поймешь, что это за труд, как все происходит. Проходит по меньшей мере девять месяцев, пока кустик кофе прорастает от материнского дерева, потом его можно пересадить, он будет расти дальше и только через несколько лет даст кофе.
Мы попали в местность, где ты как будто на съемках фильма. Встречаешь детей, которые ни разу не держали в руках цветной карандаш. Причем неподалеку есть город, и достаточно цивилизованный — Аруша, это неподалеку от вулкана Килиманджаро. В то же время есть места, где заканчивается асфальт, и вместо него глиняная дорога, которую во время дождей размывает так, что ни туда, ни оттуда не добраться. Люди живут на трех-четырех квадратных метрах, по-своему они счастливы, все опрятно. Но есть ежедневная борьба за чистую воду, нет тетрадей — дети получают в школе по одной штуке, карандашей и красок у них не было вообще.
НЕБОЛЬШАЯ ПЛАНТАЦИЯ, КОТОРАЯ ИЗМЕНИЛА ДВА СЕЛА
— В Танзании мы хотели посмотреть, как всего одна плантация, основанная норвежкой, повлияла на ближайшие два села. Оба села христианские, потому что в свое время туда пришли немецкие миссионеры. Танзания вообще достаточно смешанная, но большая часть территории христианизирована миссионерами, все достаточно прилично говорят по-английски. Некоторые из местных никогда не выезжали в другие города. В школе организовывали выезд в аэропорт — поехать туда, посмотреть его и поехать назад. Мы общались с тамошними людьми разного возраста, было интересно узнать их мировосприятие.
Вокруг выращивается много кофе и бананов. И небольшое предприятие, основанное в принципе одним человеком, небольшими средствами, повлияло на многих людей. Они смогли изменить количество и качество выращиваемого кофе, потому что каждый органический куст дает совсем иной урожай. Их заработок вырос намного.
«СВЯЗЬ МЕЖДУ ШКОЛАМИ С РАЗНЫМИ РЕЛИГИЯМИ НЕ УДАЛАСЬ»
— Также в Танзании мы нашли контакт со школами в двух христианских селах. Одна начальная, другая наподобие колледжа. Там мы провели художественные воркшопы. Потом мы взяли рисунки детей из этих заведений и попробовали наладить контакт с мусульманской школой, которую посетили в Занзибаре. Им вроде бы было приятно, но ответа не последовало. Поэтому наладить связь между школами с разными религиями нам не удалось.
«В ШВЕЦИИ МУЗЕИ ИМЕЮТ ОГРОМНОЕ ВЛИЯНИЕ»
— Относительно проекта с музеями в Украине, мы долго искали тему. Остановились на музеях, понимая их миссию в настоящий момент и в ближайшем будущем, возможности их влияния на формирование сознания разных социальных групп. Также привлекли опыт использования кураторских практик в Беларуси и Швеции.
Мы пытались сравнить работу украинских музеев с музеями Англии и Швеции, опыт работы которых могли выучить непосредственно на месте. В Швеции музеи имеют огромное влияние. Это места либо для учебы, либо для развлечений детей и взрослых, для осмысленного времяпровождения. Почти каждый музей имеет предложения для школьной программы, на которых учителя могут базировать серии лекций. В Швеции теперь появляется другой вопрос, длится дискуссия вокруг того, чтобы музей не стал указанием, как человеку думать. Где, например, проходить предел между освещением исторических событий и их интерпретацией, что сравнивают с положением музеев в СССР и Северной Корее?
В Украине проект с музеями продлится. Уже есть договоренность со Шведским институтом, до ноября-декабря должны сделать описание проекта, в январе будет решение. Если весной к проекту приобщились Беларусь, Швеция и Украина, то теперь, чтобы был больший перекрест культур, планирую искать партнеров в Армении и, возможно, в Грузии.
ИСКУССТВО И КЛИМАТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
— Есть понятие нордических стран, это Швеция, Дания, Финляндия, Норвегия, Гренландия и Исландия. У нас есть связь с Хельсинкским университетом, с группой специалистов, которая работает с проблемами климата и имеет лучшее в мире оборудование для изучения этой темы. Новые климатические станции, которые выглядят, как вышки, ставятся в определенных местах и производят измерения, заменяя работу большой группы ученых. Исследователи из Хельсинки уже продали несколько станций Соединенных Штатам, такие есть в Китае, в мире их около 20.
Мы хотим сделать научно-культурный проект, связать искусство с наукой. Плюс объединить в проекте несколько стран. В настоящий момент нам очень интересны Исландия и Гренландия. Во-первых, эти страны особенно зависимы от изменений климата из-за географического расположения. Например, когда-то Дания станет одной из наибольших стран в Европе — если растает снег в Гренландии. Через несколько лет условия жизни в Исландии и Гренландии могут стать совсем иными. Через ученых и их планомерные наблюдения мы хотим выяснить, какие есть циклы в природе и как люди меняют природу. Следующий шаг — как это связать с работой художников. Такое осмысление художником влияния человека на климат.
«ОЩУЩЕНИЕ ДОМА ПОЯВЛЯЕТСЯ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ЛЕТ»
— Когда рассказываю о себе, сначала говорю, что я из Украины. До 20 лет я жила в Харькове, потом поехала учиться в Таллинн. Задержалась, а затем Советский Союз распался, и я осталась там до 1996 года, когда переехала в Швецию. В Эстонии я провела лет 12, что повлияло на меня очень сильно, после нее мне было трудно вернуться в Украину.
Вообще в Эстонию я поехала, потому что тамошняя художественная школа в советские годы очень отличалась. Там была относительная свобода, чтобы не настраивать людей против Советского Союза, учителя проходили практику в Европе. Поэтому в Таллинне многие имели возможность учиться в Финляндии, Чехии, даже Италии. В Харькове не было таких преподавателей.
Еще два года я жила в Испании, на юге, два года — в Париже. Когда живешь где-то два года, думаешь, что это временно, чувствуешь себя гостем, а когда проживаешь где-то пять лет — это предел, когда начинаешь чувствовать себя как дома. Поэтому, кроме Украины, Эстония тоже по-своему мой родной дом. И Швеция.
«ИЗУЧАЯ ДРУГОЙ ЯЗЫК, ТЫ ВХОДИШЬ В ДРУГУЮ МЕНТАЛЬНОСТЬ»
— Для меня важно изучать языки стран, где я живу. Изучая другой язык, ты входишь в другую ментальность, в другую схему мышления. Через другую логику ты меняешь и свою. Ведь язык — это не только о значении слов и транскрипции, он отображает определенную логику. Когда задерживаешься в одном месте, начинаешь учить местный язык, как я шведский, и вдруг понимаешь, почему люди здесь ведут себя именно так.
УКРАИНСКОЕ ПРОСВЕТИТЕЛЬСТВО В ШВЕЦИИ
— Шведы имеют странные взгляды на Украину. Многие вообще не понимают, чем она отличается от России, кто такой Бандера и тому подобное. После начала Евромайдана мы с друзьями почти год провели на встречах с журналистами, выступали на радио, занимались просветительской работой относительно Украины. Сейчас все немного успокоилось. Люди узнали об Украине больше, но все остались при своем мнении, кто-то до сих пор может брякнуть, что в Украине — фашисты. Уже столько фильмов показано, было много встреч с политиками, шведы тоже активизировали эту работу. Но мы поняли, что такая работа безгранична...
Здесь у нас тоже строгое разделение за тех, кто как относится к России и Украине. Все зависит от позиции той или иной партии, ее отношений с Путиным и тому подобное. В настоящий момент у нас снова идет активизация этой темы.
