Противостояние в центре Киева, которое продолжается уже более 90 дней, не оставляет никого безразличным. По обе стороны баррикад погибают люди, больше — со стороны митингующих. Вопиющий случай произошел вчера утром, когда от руки снайпера погибли десятки митингующих, много раненых. Жестокость, от которой погибают мирные люди, поражает. Митингующие тоже дают отпор силовикам резко и жестко: бросают «коктейли Молотова», брусчатку, жгут шины. Откуда у такого миролюбивого народа, которым нас до сих пор считали, появилась эта агрессия? С этим вопросом мы обратились к доктору психологических наук, профессору Елене ЛИЩИНСКОЙ.
— Когда люди принимают участие в таких боевых действиях, они находятся в состоянии полусознания. У каждого на это — своя причина. Это война. Поэтому нужно говорить о психологии человека, который находится на передовой. Пребывание на передовой бывает добровольным и принудительным. Если человек стоит здесь по собственной воле, он осознает суть того, что происходит вокруг. Тот, кто находится по приказу, может чувствовать внутренний диссонанс, накручивать себя какими-то идеями, почему он это делает. Никто не может проявлять агрессию в отношениях «человек-человек», это возможно лишь в отношении «объект-субъект». Это называется эгозащитные механизмы человеческой психики. Что касается нынешних событий, то нельзя говорить об обычной агрессии. Потому что агрессия человека, у которого только что погиб друг, и агрессия бандита, разная. Это слово многозначительное, агрессивность — как личностная черта, характеризует человека на протяжении всей жизни. Ее нельзя приобрести как качество быстро, скорее идет речь об эмоциональной реакции в стрессовой и экстремальной ситуации. Когда политики призывают прекратить агрессию, это верно, но в политическом плане агрессия прекращается командой, приказом, отступлением на другие позиции обеих сторон. Я не наблюдаю сейчас аномальной агрессии, что украинцы просто сошли с ума. Продолжается протест, который проходит закономерно с точки зрения массового поведения.
— Что для социальных психологов стало неожиданным в поведении обеих конфликтующих сторон, чего не ожидали в поведении общества?
— Я не ожидала от Украины, что будут случаи пыток. Есть такая вещь, как профессиональная непригодность. Для меня стало неожиданностью, что так много людей, которые имеют профессиональную подготовку и личностно должны отвечать требованиям к профессиональной деятельности, оказались абсолютно некомпетентными. То как вообще происходит отбор на эти должности, где людям дают оружие? Я в свое время сотрудничала с психологами МВД, и на вопрос, в чем суть их работы, они отвечали, что в первую очередь должны проводить профотбор: личность должна быть здоровой, отвечать определенным человеческим качествам, а главное — не иметь уровня повышенной агрессии. Таких людей на службе не должно быть. Но теперь выяснились совсем другие факты.
— Согласны ли Вы, что жестокость силовиков подкрепляется тем, что они получают за это деньги, имеют социальные гарантии, то же жилье?
— Стоят действительно за деньги, и это их работа. Есть такая вещь, как снобизм профессиональных групп, каждая из которых питает чувство своей исключительности. У силовиков идет определено идеологическое воспитание. Американские фильмы-боевики в этом очень помогают. Это молодежь, которой хочется чувствовать себя крутыми героями. А когда это все бесплатно дается, это не нужно доказывать какими-то делами, то силовикам не остается ничего другого, как всем этим воспользоваться. Они находятся в своей среде, никого не слушают, заражаются один от другого общими ощущениями. Есть такое понятие, как «тоталитарный синдром личности», он формируется, когда человеку дают много возможностей для действий, а ответственность за это берет на себя командир. Когда появляются возможности для проявления суперсилы и не нужно морально ни за что отвечать, то удержаться от преступных действий трудно.
— После Второй мировой войны американский психолог Стэнли Милгрем проводил эксперимент, которым доказал, что часть общества на подсознательном уровне готова подчиняться авторитетам, при этом даже проходить через физические страдания, есть ли какие-нибудь параллели этого эксперимента с настоящим?
— Наша ситуация подходит под эти опыты. Милгрем доказал, что обычный человек, если ему говорят, что ответственность за физические муки берет кто-то на себя, подчиняется тем, кого считает авторитетом. В силовых структурах очень важную роль отводят для того, чтобы сформировать такое качество, как подчинение командиру, который берет на себя ответственность за любые действия. Силовики — это сообщество закрытое, люди влияют друг на друга, заражают друг друга эмоциями и идеями, и, что самое важное, — отношение к другим людям не имеет вообще никаких человеческих признаков. Идет такая позиция: противники не имеют человеческих признаков, они слабаки, экстремисты, «майданутые», поскольку чувствуют к ним пренебрежение с приуменьшением их прав. Если есть два-три человека, идеологических социопата, которые создают свою группу, накачивают ее своими идеями, то даже здоровый человек, находясь определенное время с ними, становится таким же. А ситуация, которая возникла, закономерная, потому что если людей закрыть, условно говоря, в котле без доступа кислорода, то произойдет социальный взрыв, что сегодня и имеем.
