Вчера исполнилось 67 лет Ивану Вакарчуку — физику, политику и общественному деятелю, доктору физико-математических наук, профессору, ректору Львовского национального университета имени Ивана Франко (1990-2007, 2010-2013), министру образования и науки Украины (2007-2010), Герою Украины, заслуженному деятелю науки и техники Украины, сейчас — заведующему кафедрой теоретической физики ЛГУ.
Журналист «Дня» встретилась с Иваном Александровичем накануне. Конечно же, прежде всего для того, чтобы передать поздравление от главного редактора «Дня» Ларисы Алексеевны Ившиной и всего коллектива газеты.
«Наше будущее — Европа, наш дом — Европа, и за это мы должны бороться!» — так говорил студентам профессор Вакарчук еще 22 ноября, когда только разворачивались события Евромайдана. Именно поэтому наш разговор с Иваном Александровичем касался и Майдана, и единства академической среды, и теперь разъединенной Украины, и моральных принципов поведения. Но прежде всего — состояния университетской науки в целом и университета Франко в частности, перспектив развития университетской автономии и вопросов усовершенствования среднего образования.
«НИКАКОЙ АВТОНОМИИ СЕЙЧАС НЕТ»
— Университетская наука в Украине — в катастрофическом положении, — считает профессор Вакарчук. — В течение последних четырех лет финансирование на науку все время уменьшалось — на 20-30% ежегодно. Выживали только одиночные проекты, которые выигрывали конкурс, а в прошлом году те проекты, которые выиграли этот конкурс, не получили в этом году финансирование. Наука все время нуждается в непрерывной поддержке — и государства, и частных структур, без этого не может быть продвижения. Речь идет и о Львовском университете, и о других вузах. Из-за недофинансирования часть людей из вузов отходит, а часть забирают на другие темы, несвойственные для них — чтобы поддержать материально. Обнищание науки обусловлено катастрофически низким уровнем финансирования. По-видимому, и в Академии наук такое есть... Государство должно каким-то образом в эти трудные времена найти финансирование, чтобы задекларировать хотя бы какую-то поддержку.
— Уже несколько лет подряд речь идет об университетской автономии. На ваш взгляд, Иван Александрович, какая перспектива ее развития на данном этапе?
— Мне кажется, что одной из первоочередных задач новоназначенного министра Сергея Мироновича Квита должна стать целеустремленная деятельность на законодательное закрепление основных принципов университетской автономии. То, что есть сейчас, — это вертикальная, чрезвычайно штивная структура управления университетами, поэтому слово «автономия» неудобно и говорить. Даже почетного доктора университета нужно было утверждать в министерстве... Это абсурд! Поэтому никакой автономии сейчас нет. К примеру, раньше студенты имели право на выбор учебных дисциплин. Теперь уже этого нет, поскольку дисциплины, которые ранее относились к дисциплинам свободного выбора студента, стали обязательными. Мне кажется, что это нужно еще раз сейчас пересмотреть и предоставить студентам право самостоятельного выбора — например, студенты факультета культуры и искусств могут выбирать экономику или любые другие курсы, несвойственные для других специальностей или направлений подготовки. Как по мне, новый министр благосклонен к государственно-общественному управлению, поэтому стоило бы собрать предложения от 200-300 экспертов, чтобы обсудить механизмы внедрения принципа свободного выбора учебных дисциплин студентами, а затем можно вводить эти изменения. Я думаю, что автономия университета необходима — как в учебном, так и в финансовом плане.
«СТОИТ ВЕРНУТЬСЯ К 12-ЛЕТНЕМУ ПЕРИОДУ ОБУЧЕНИЯ»
— Как вы можете оценить состояние среднего образования в Украине?
— Возможно, то, что я сейчас скажу, кому-то не понравится, но мне кажется, что стоит вернуться к 12-летнему периоду обучения. Так во всех европейских странах, а в некоторых — даже 13. Переход на 11-летнюю форму обучения имел, скорее, политическую цель — уподобить наше школьное образование к образованию Российской Федерации и Беларуси. Почему я «за» возвращение на 12 лет? Потому что есть предметы, а особенно сжатых наук — в частности, естественных, на которые отведено очень малое количество уроков. А особенно это ощутимо, когда дети поступают на первый курс в университеты. Мы даже сделали для них дополнительные занятия, чтобы наверстать упущенное в средней школе. Поэтому нужно было бы один год добавить к обучению в средней школе, тем более, что уже нет привязки к службе в армии (армия перешла на контрактную основу). Кроме того, 12-ый год учебы даст возможность разгрузить детей, потому что слишком нагружены, перегружены. Я несколько недель назад имел встречу с учителями — они хотят работать, делают все от них зависящее, но им трудно, потому что ограничены часовыми рамками. Поэтому мне кажется, Сергей Миронович должен собрать общество учителей в министерстве, чтобы обсудить вопрос о возвращении к 12-летней системе среднего образования.
— Новый министр говорит об объединении в перспективе Министерства науки и образования и Академии наук. Как вы относитесь к такой инициативе?
— Мне трудно что-то комментировать, потому что академические учреждения уже на протяжении длительного времени были отделены от образования. Некоторые университеты пытались внедрять это, чтобы давать возможность работникам Академии наук преподавать в университетах, и они преподают (не все, конечно). На Западе наука делается в университетах. И это, возможно, является ключевым моментом для переформатирования Академии наук. Если бы была возможность сделать большие академические институты национальными лабораториями, а остальные подсоединить к известным университетам, то это было бы хорошо. Но это требует времени. Также будет нуждаться в решении пакет вопросов, в частности — имущественных.
«СТУДЕНТЫ ХОРОШО ПОНИМАЮТ НЕ ТОЛЬКО СВОЮ РОЛЬ, НО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СУДЬБУ ГОСУДАРСТВА»
— Последние события засвидетельствовали, что мы остро нуждаемся не только в европейской, но и во внутренней украинской интеграции. Какая роль в этом может быть вузов и студенчества?
— Последние события, Майдан — это большое, яркое и трагическое явление в нашей новейшей истории. На мой взгляд, основную роль вначале развития событий творения Майдана сыграли студенты, и это, кстати, были львовские студенты. Когда я вышел к ним 22 ноября, когда речь шла о соглашении с Евросоюзом, я говорил: «Это ваше будущее, и вы должны добывать в борьбе свое будущее». Думаю, что эта задача — европейское будущее государства, это будущее и наших детей. Поэтому, как по мне, роль студентов исключительно велика. Мои встречи с ними почти ежедневно говорят о том, что они хорошо понимают не только свою роль, но и ответственность за судьбу государства. По-моему, их впереди ждет большой труд. В конце концов, как может быть иначе? Через пять, десять, пятнадцать лет они будут полноценно руководить государством.
— Возвращаясь к началу событий на Майдане... Как ваша личная инициатива в свободном общении со студентами относительно Майдана была воспринята коллегами в академической среде? Наверное, это не всегда были положительные отзывы?
— Да, вы правы! Когда меня пригласил на выступление перед депутатами председатель Львовского областного совета, я просил их, а также ректоров львовских университетов поддержать студентов и говорил, что это аморально — не поддержать молодежь, которая сама, без внешнего побуждения преподавателей, вышла на Майдан. И областной совет принял тогда соответствующее решение в поддержку студентов и их протеста относительно неподписания соглашения об Ассоциации с Евросоюзом. Что касается ректоров, то я также имел с ними разговор, хотя я сейчас — никто. Не помню точную дату, но это был выходной, и я сказал те же слова в поддержку студентов — в их борьбе, выступлениях и протестах: «Они выступают за свое будущее! Они должны отстаивать свое право быть в Европейском Союзе». Не все меня тогда поддержали. Я просил подписать соответствующий документ-обращение (речь идет об общем заявлении, которым студентам не будут запрещать выходить на протестные акции. — Ред.). И сразу же начали поступать предложения относительно перенесения составления документа и тому подобное. А когда проректор Украинского католического университета написал такое обращение от руки, то начались споры, кто должен этот рукописный документ подписать первым. Спорили достаточно долго, в конечном итоге — поподписывали. Мне кажется, ректоры просто боялись. Чего? Трудно сказать.
«ПРИСПОСОБЛЕНЧЕСТВО ЭЛИТЫ НЕ ДАВАЛО ОЦЕНКИ РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ»
— Когда на Майдане появились первые жертвы, не было ли у вас страха за то, что это вы поддержали желание студентов выйти на акции, сначала — мирные, а затем с вот таким, кровавым, продолжением?
— Кто же мог предположить, что президент даст приказ стрелять в мирных протестующих? Это же в голове не укладывается. Понятно, что без приказа президента никто ничего в стране не будет делать. Я был, как и все, ошарашен. То, что погибли те молодые люди, это шок не только для их родителей и родных, но и для всех нас. Я был на похоронах всех погибших в Киеве львовян, молился. Был и в Бучаче — на похоронах нашего Игоря Костенко (студент-географ, активист Евромайдана, погиб 20 февраля во время противостояния на улице Институтской. — Ред.). Должен был лично выразить семье соболезнование.
— Хочу спросить ваше мнение о том, почему наша интеллектуальная элита, за некоторыми исключениями, так вяло реагировала или вообще не реагировала на событии на Майдане? Хотя, казалось бы, люди умные, зрелые, с огромным жизненным опытом, к которым прислушиваются, в первую очередь должны были бы об этом говорить.
— Это, наверно, страх — перед тем, что можно потерять свои позиции, свое влияние, по-видимому, неверие в то, что это все-таки произойдет. Здесь также следует говорить о том, что часть людей из тех лет отошла, много ярких личностей уже покинули этот мир, следовательно, общество обеднело. И атмосфера в обществе, а особенно — академическом, стала согласительной к президенту. Например, когда я был ректором, у меня в кабинете не было портрета ни одного президента. Был портрет Франко, и все. Да и вообще, не знаю, есть ли где-то в университете Франко портрет президента. Меня удивляло, что у некоторых ректоров был портрет президента. Университет — это академическое, а не государственное учреждение. И вот уже такое приспособленчество и сдерживало (я это почувствовал в выше упомянутом разговоре в областной раде) дать оценку развития событий. Это, очевидно, страх, причем — неизвестно, за что.
— События в Украине в последние дни стремительно изменяются. Говорю и об избрании и.о. руководителя государства, и о формировании правительства. Видите ли вы за теми стремительными изменениями в Верховной Раде, в правительстве пусть не такой стремительный, но все же позитив для Украины?
— Быстрые изменения нужны были, потому что в стране не было власти. Говорю прежде всего о силовиках и финансистах. Они нужны были, эти изменения, чтоб не возникло вакуума. Мне кажется, что и впереди — перемены к лучшему, потому что люди, которые пришли в правительство, присягали на Майдане — перед всем обществом. Я надеюсь, что эти люди имеют осознанную ответственность...
