Кроме силового блока, образовательно-научная сфера — сегодня чуть ли не единственная, в которой действительно проводятся реформы. Не менее стратегическим является и ее значение для процесса украинского державотворчества, поэтому допущенные здесь ошибки могут немало стоить нашей стране. Именно в образовании, образовательных традициях можем найти сегодня причины подавляющего большинства проблем, с которыми столкнулась Украина. Ведь за каждым коррумпированным чиновником, который разрушает отечественную экономику, за каждым военным или правоохранителем, который переходит на сторону врага, стоят их школьные и университетские учителя. В то же время успешное реформирование образования может стать ключом, который в значительной степени будет определять качественные изменения во всех остальных сферах жизни общества. От того, каким будет образование сегодня, непосредственно зависит будущее Украины в следующие десятилетия.
Необходимость реформирования образования и науки была очевидной, кажется, для всех. Намного менее очевидными (как для профессионального сообщества, так и для широкой общественности) оказались конкретные направления и методы, в которых реализуется реформа сегодня. Сокращение финансирования науки и, как следствие, отток талантливой молодежи за пределы страны, уменьшение количества аудиторных часов в университетах, качество и объем преподавания гуманитарных дисциплин, — об этих и других связанных с реформой проблемах немало говорилось экспертами, в том числе и на страницах «Дня». Поэтому разговор со вторым президентом Национального университета «Киево-Могилянская академия», а в настоящее время министром образования и науки Украины Сергеем Квитом назрел уже давно.
Сегодня, как и раньше, он активно использует социальные сети для того, чтобы общаться со своими коллегами и выпускниками. Здесь же, в Facebook, не отсылая в пресс-службу Министерства, согласовывает время и место проведения интервью. Согласно действующему законодательству, сфера ответственности министра образования и науки действительно огромная и охватывает деятельность десятков тысяч заведений — от дошкольных и до научных институтов. Изменения, которые инициировал Сергей Квит, прямо или косвенно касаются чуть ли не каждого из них. В следующем месяце исполнится ровно два года с того момента, как Сергей Миронович занимает должность министра. О том, что удалось сделать за это время, а где реальность заставила откорректировать начальные планы — читайте дальше.
— Сергей Миронович, автономия университета провозглашена в настоящее время одним из ключевых принципов образовательной реформы. Но не кажется ли вам, что в украинских реалиях она создает благоприятные условия для распространения утилитаристского и инструменталистского взгляда на образование, для которого свойственно игнорирование важности непрофильных, в частности гуманитарных дисциплин. С вашей точки зрения, задание образования заключается исключительно в формировании квалифицированного специалиста, или же и ответственного гражданина, социально зрелой личности?
— Перед образованием возникает очень широкий круг социальных задач. Речь идет о формировании активного, критически мыслящего и небезразличного гражданина, патриота, всесторонне развитой личности, способной понимать современный сложный мир и развивать общество. Также не стоит забывать о том, что сегодня научные исследования все больше тяготеют к междисциплинарности. Наряду с этим, конечно, во многих случаях нужны узкие специалисты. Мне кажется, здесь нет противоречий.
Если мы говорим об университетской автономии, то следует понимать, что другой путь, когда государство контролирует всех и все, мы прошли и... уперлись в стену. Все аргументы здесь уже исчерпаны. Автономия не означает самоизоляцию, она не превращает университет в закрытую крепость, в которой может твориться что угодно. Мы понимаем, что существует опасность ректорского «феодализма». Если мы имеем какие-то карикатурные примеры, то сразу на них реагируем. Со стороны Министерства были примеры увольнения ректоров, обращения в суд, поддержка выступлений самоуправления или более широкой общественности. Но главное, на что нужно рассчитывать в условиях университетской автономии, — это саморегуляция. Самоуправление опирается на активное академическое общество и всестороннюю требовательность в коллективе.
Кроме того, автономия также связана с рыночными подходами — абитуриенты будут выбирать тот университет, который имеет хорошее имя. А в академической среде хорошее имя — это очень деликатная категория, которая страдает от наименьших подозрений. Это значит, что университеты должны либо работать профессионально, либо закрываться. А профессионализм университетов предусматривает свободу слова, свободу научных исследований, умение пользоваться финансовой и организационной автономией. Такой независимый университет лучше, чем государство, будет знать, что ему необходимо для достижения наивысшего качества. Мы должны сравнивать себя не с мифическим и мрачным «постсоветским пространством», а с наибольшими достижениями на глобальном уровне. Именно поэтому я убежден, что университетская автономия — это единственный путь к развитию украинского высшего образования.
«ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ РЕФОРМА — ПРОЦЕСС, В КОТОРОМ НЕВОЗМОЖНО ПОСТАВИТЬ ТОЧКУ»
— И вряд ли кто-то будет здесь вам принципиально отрицать. Однако в выступлениях и интервью вы сами неоднократно сетовали на консерватизм и инертность университетского менеджмента и преподавателей. Насколько готовы, на ваш взгляд, они оказались к такой широкой автономии, которую предлагает им реформа? Возможно, необходимым был переходный период, на протяжении которого Министерство продолжало бы держать руку на пульсе?
— В Украине Министерство держит руку на пульсе, как вы высказались, уже как минимум с 1920-х годов. Ни к чему хорошему это не привело. Ситуация не является бесконтрольной. Консерватизм оказывается именно в том, что люди постоянно ждут определенных указаний сверху и не осмеливаются (не хотят, не умеют) проявлять инициативу. Возникает своеобразный парадокс — Министерство говорит университетам: «Будьте автономными, чувствуйте себя свободными», а они отвечают: «Хорошо, но для этого нам необходимы определенные указания и инструкции». Консерватизм связан с нежеланием брать на себя ответственность за собственное качество. Именно к этому мы призываем университеты. Мы стимулируем студенческое самоуправление, стремимся, чтобы в конечном итоге к руководству университетами пришла новая генерация управленцев. Ведь во всех хороших отечественных университетах есть молодые преподаватели, которые знают иностранные языки, часто имеют западные научные степени. Убежден, что именно они постепенно и будут перебирать на себя управленческие функции.
В Украине не существует активного организованного сопротивления реформам, лишь тихое и пассивное. Люди признают, что изменения необходимы, но не хотят меняться сами, менять свою устоявшуюся линию поведения и способ профессиональной деятельности. Они не требовательны к себе и своему окружению. Речь идет не только об университетах, но и об обществе в целом. Социальные исследования демонстрируют, что люди осознают необходимость глубоких изменений, но при этом сами респонденты преимущественно не считают себя каким-то образом причастными к этим изменениям. В то же время они убеждены, что заслуживают большей зарплаты. С последним пунктом я полностью согласен — платить нужно больше. В первую очередь, это касается педагогов и научных работников.
Инертность существенная, но я считаю, что ее можно преодолеть постепенно. Образовательные реформы не происходят моментально, ведь речь идет об изменении культуры академической жизни. Яркий пример — проблема плагиата. К сожалению, он и в дальнейшем продолжает толерировать не только с преподавателями, но и со студентами. Поэтому из-за плагиата мы регулярно закрываем спецсоветы, лишаем научных степеней. На мой взгляд, тот вуз, где процветает плагиат, вообще никому на нужен. Его просто нужно закрыть. В Украине и так слишком много университетов.
Образовательная реформа — это процесс, в котором невозможно поставить точку. Идеальная система организации науки и образования будет в Украине не тогда, когда завершатся образовательные реформы, а с тех пор, как она начнет меняться и развивать себя сама. Задание Министерства при этом — исполнять «обслуживающую» роль, а не выдавать разнообразные «циркуляры».
— Одно из нововведений, реализованных в пределах реформы университетской автономии уже в этом учебном году, — возможность для вузов самостоятельно устанавливать перечень обязательных дисциплин, в частности, гуманитарно-украиноведческого блока. Довольны ли вы тем, как они воспользовались этим правом?
— Университеты преимущественно еще не очень понимают важность этого права. Мы отменили 34 обязательных предмета, регламентированных разными документами. Частыми были ситуации, когда студенты первого курса, независимо от вуза, имели всего один профессиональный предмет, все остальные — т.н. обязательные. В то же время мы увеличили количество кредитов для гуманитарно-украиноведческого блока, который состоит из украинского языка, истории Украины, истории украинской культуры и философии. Теперь университеты могут сами тематически определять названия и наполнения этих курсов. В частности, они могут быть интегрированными. Например, историю Украины могут преподавать в пределах единого курса вместе с историей украинской культуры. Вуз может предлагать на выбор не четыре, а хоть десять курсов в пределах заданных тематических направлений. Главное требование — чтобы студенты прослушали общий объем в 12 кредитов. Задание вузов в этом случае — заинтересовать студентов, продемонстрировать наличие надлежащих академических сил.
Сегодня университет имеет право самостоятельно формировать собственные образовательные программы, то есть создавать любые специализации, необходимые для рынка труды или для развития определенного направления научных исследований. Конечно, при условии, если вуз имеет необходимые для этого академические силы. Лицензия теперь получается на расширенные специальности, а будут аккредитоваться все образовательные программы (специализации), предлагаемые самими университетами. Таким образом, все они имеют все возможности, чтобы развиваться, становиться лучшими и формировать свое собственное оригинальное лицо на рынке образовательных услуг, а в конечном итоге — достичь большей финансовой независимости. К сожалению, кажется, университеты еще не достаточно осмыслили все предоставленные им возможности.
Это, очевидно, объясняется тем, что они преимущественно были вынуждены думать прежде всего о выживании, а не о развитии. При этом вузы до сих пор по большей части надеются на поддержку государства, в частности, на государственный заказ. Однако хочу отметить, что теперь мы стремимся изменить систему финансирования высшего образования и отказаться от системы государственного заказа, который является не чем иным, как сталинским рецидивом. Государственная поддержка университетов будет сохраняться, но не в форме государственного заказа. Она будет разделяться на базовую и такую, которая будет приходить вместе со студентами. Государственная поддержка будет предоставляться лишь тем вузам, которые будут соответствовать перечню серьезных формализованных требований относительно академического качества, с учетом региональных особенностей и размера.
«УНИВЕРСИТЕТЫ, КОТОРЫЕ БУДУТ ТОЛЕРАНТНО ОТНОСИТЬСЯ К ПЛАГИАТУ ИЛИ ИГНОРИРОВАТЬ ГУМАНИТАРНУЮ СОСТАВЛЯЮЩУЮ, ИСЧЕЗНУТ С ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ПОЛЯ»
— Важность массового гуманитарного и в частности исторического образования в Украине — принципиальная позиция нашего издания. Однако оказывается, что эта проблема актуальна и для Европы, на стандарты которой Украина сейчас пытается ориентироваться. Об этом, например, говорит немецкий профессор интеллектуальной истории Мартин ван Гельдерен (интервью для журнала Zeitenblicke). По его мнению, современные европейские политические деятели, экономисты, политологи говорят о проблемах иммиграции, свободы слова, религиозной толерантности и т.д., преимущественно даже не осознавая, что дискуссии на эти темы ведутся уже на протяжении сотен лет. Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в Украине. Ведь такие сейчас актуальные для нас вопросы как государствообразование, национальное согласие, отношения с Россией и т. п., — возникли не вчера. Забывая об исторической перспективе, мы фактически создаем благоприятные предпосылки для повторения уже совершенных в прошлом ошибок. Это — проблема образования.
— Я думаю, здесь речь идет о нескольких не всегда связанных между собой проблемах. Давайте вспомним, что мы имели в Украине до недавнего времени. В советские времена существовала система марксистско-ленинской подготовки, которая предусматривала определенную идеологическую «накачку». Она проникала во все университеты: классические, медицинские, политехнические и другие. На первом курсе медик часто имел дело не столько с медициной, сколько с марксистско-ленинской идеологией. Во времена независимости эти преподаватели переквалифицировались в «историков», «социологов», «политологов». Хотя эти курсы стали называться иначе, преподаватели в основном продолжали транслировать в их пределах если не те же идеи, то наверняка подобный стиль мышления. Когда речь идет о рядовом вузе, представьте, какая там может преподаваться «социология», если ее преподает человек, который никогда не принимал участия в социологических исследованиях, а его публикации с научной точки зрения являются фикцией. Такой «преподаватель» просто берет первый попавшийся учебник и начинает пересказывать его студентам. Он просто тратит их время, не оставляя при этом шансов стать настоящими профессионалами. Возникла целая генерация преподавателей, которые паразитировали на этих обязательных курсах.
Один мой товарищ, который родился в США, окончил Колумбийский университет и много лет живет в Украине, рассказывал, что им на бакалаврском уровне преподавали большой обязательный интегрированный гуманитарный курс. Он был введен самим университетом и назывался «История цивилизации». В условиях университетской автономии не Министерство, а университеты сами определяют, какие курсы должны быть обязательными. Я отдаю себе отчет в том, что на переходном этапе действительно могут найтись ректоры, которые сказали бы, что им вообще не нужны, например, украинский или английский языки. Именно поэтому в настоящее время Министерство наблюдает и настаивает на соблюдении определенных правил игры, связанных с тем, что Украина преодолевает рецидивы колониального наследия, ведет войну за независимость и интегрируется в мировое, в частности научное и образовательное сообщество. Сейчас мы действительно предлагаем украинским университетам определенные примеры нового опыта, иногда — инструкции и советы.
— Но не может ли произойти так, что какой-нибудь, например, технический вуз вместо истории Украины решит преподавать студентами «историю математики», а экономический вместо философии — «философию бизнес-успеха»?
— Хотя названия курсов могут быть разными, гуманитарно-страноведческой блок должен быть вычитан в полном объеме. Соответствующие документы Министерства не оставляют тут места для сомнений. Поэтому я бы посоветовал в случае такой самодеятельности вузов информировать МОН, представляя конкретные факты игнорирования украиноведческо-философского блока дисциплин. Можно писать мне лично на адрес электронной почты, указанной на официальном сайте или на Facebook. Подобные вещи относятся к персональной ответственности ректора, с которым я, как министр, подписываю контракт. Концептуально наше образование остается гуманитарно-ориентированным, об этом, например, свидетельствует обязательный курс философии для PhD-студентов (аспирантов). Такой нормы нет на Западе. На данном уровне, это третий цикл образования, философский курс может в большей степени адаптироваться к определенной специальности.
Сейчас мы видим ситуацию следующим образом. Хорошие качественные университеты будут развиваться, но их будет становиться все меньше, и они в основном будут укрупняться. Если же университеты будут прибегать к неприемлемым с академической точки зрения шагам, толерантно относиться к плагиату или игнорировать гуманитарную составляющую (историю Украины, украинский или английский языки), это путь в никуда. Такие университеты просто будут исчезать с образовательного поля. Как вследствие реакции Министерства, так и влияния рыночных факторов.
ОБРАЗОВАТЕЛЬНО-ГУМАНИТАРНАЯ, ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ РАБОТА, ДОНЕСЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ О КУЛЬТУРЕ КАК ПОЛИТИКЕ — ПРЕКРАСНО, ЧТО «День» ПОДНИМАЕТ ЭТИ ПЛАСТЫ»
— На протяжении 20 лет своего существования газета «День» реализовала немало образовательных и гуманитарных инициатив. Мы пытались подставить плечо системе государственного образования в тех аспектах, где, на наш взгляд, она имела слабые места. Знакомы ли вы с этими инициативами и какого о них мнения?
— Конечно, я с ними знаком. Мне нравятся книги по истории Украины, которые издает «День». Знаю также о незаурядном вкладе газеты в фотоотрасль: тематические альбомы и фотовыставки. Поскольку я сам журналист, мне это интересно. Образовательно-гуманитарная, воспитательная работа, которую осуществляет «День», — очень важна. Речь идет о донесении информации о культуре как политике. Этот популяризаторский компонент очень важен. Когда мы боролись за закон «О научной и научно-технической деятельности», встретились с чрезвычайно вульгарным пониманием научной сферы. Будто бы почтенные и образованные, на первый взгляд, люди распространяли странные утверждения о научных «дармоедах-работниках». Такой дикарской позиции нужно противопоставлять много популярной публичной информации. С другой стороны, гуманитарная проблематика не может способствовать коммерческому эффекту газетного проекта. Поэтому сегодня выпускать такое издание, как «День» — это настоящий героизм. На мой взгляд, в свое время Украина потеряла тот момент, когда могло появиться много качественной прессы. К сожалению, в отличие от Британии, Японии у нас не укоренилась культура чтения газет. Побеждает интернет. Я не сетую, это не хорошо и не плохо. Просто факт.
Исторические темы, которые поднимает «День», в частности в книге «Повернення в Царгород» — имеют большое значение. Когда я учился в Украинском свободном университете в Мюнхене, у нас преподавал профессор Мирослав Лабунька из США, который специализировался на истории Киевской Руси. Его докторат в Гарварде был посвящен истории белого клобука. Поинтересуйтесь при случае. Он также стажировался у Дмитрия Лихачева в Ленинграде и был о нем высокого мнения как об историке. По мнению профессора Лабуньки, большая ошибка украинских историков заключается в том, что они главным образом уделяют внимание Казачеству, игнорируя период Киевской Руси, отдавая ее на расправу шовинистической российской историографии. Философия, богословие, искусство — все эти темы требуют тщательного изучения. Прекрасно, что «День» поднимает эти пласты.
