ПРОЛОГ
Предновогодний солнечный Донецк был по-праздничному заснежен. Но посреди этого засилия снега с бигбордов глядели полураздетые рекламные женщины. Их по- летнему открытые формы вызывали несколько ознобную реакцию в организме. Зато порадовала какой-то детской непосредственностью вышка высоковольтной линии передач: одна ее половина была выкрашена в желтый цвет, другая — в синий. Такая электрическая патриотичность!
Сколько в Киеве таких вышек, но все они в будничных серо-коричневых тонах! А так могли бы быть чем-то вроде искусственных рождественских елок. (Я не призываю их срочно красить. Этим должны заниматься электромонтажники с малярским уклоном. Помните о технике безопасности! Но как идея — получше граффити!)
Общее повышенное настроение добавляет и главное событие нашего пресс-тура — премьера оперы выдающегося советского композитора Константина Данькевича «Богдан Хмельницкий» в Донецком академическом театре имени Анатолия Соловьяненко.
Само произведение было написано в 1951 году. Ставили оперу в Киеве, Донецке, Харькове, Одессе, Львове, Тбилиси и Саратове.
В 1951 году по поводу того, что значению Переяславской Рады в либретто не был придан эпический размах, была критика в газете «Правда». Впоследствии Данькевич доработал указанные сцены (еще часа два!). Во второй редакции опера в последний раз шла в 1975 году в Днепропетровске.
Сейчас в связи с новыми веяниями тему Переяславской Рады вообще сократили. Осталась только битва под Желтыми Водами.
Так как опера была уже поставлена в Донецке (и, наверное, промышленный Восток хочет подтвердить свою верноподданность, что символически отражают желто-синие вышки), ее решено было восстановить именно в столице Донбасса. С подобающими развернутому историческому полотну пафосом и зрелищностью. Поэтому не случайно дирекция и художественное руководство театра пригласили для постановки главного специалиста по массовым зрелищам (опера «Царь Эдип», показанная на Майдане, мистерия «Золотые ворота тысячелетий» и др.) — Василия Вовкуна.
Движемся на пресс-конференцию. Возле театра высится своеобразный памятник (вызывающе золотого цвета) прославленному тенору в костюме Риголетто. Говорят, подвыпивший американец, увидев золотого Соловьяненко, обрадовался: «О! Элвис!».
Ознакомившись с дивно оформленными буклетами, я поинтересовался у режиссера, как он собирается подать сцену, где «...началась кровавая сеча». Просматривал ли он накануне «Войну и мир» Бондарчука либо балет «Спартак» Хачатуряна?
Вовкун ответил почти словами В.И. Ленина (в свете неудавшегося покушения старшего брата): «Мы пошли своим путем!»
И заметил, кстати, по поводу политических параллелей, связанных с приближающимися парламентскими выборами: «Знаете, уже даже в интимных вопросах у нас начинают делать поправку на политический календарь».
Но тут я напомнил, что в интервью «Дню» он заявил: сюжет оперы «Царь Эдип» — намек Кучме, что не нужно идти на второй срок. И тот, конечно, намек не понял.
Но ведь сейчас, в 2005-м, режиссер может открыто дать понять: кому и что он хочет посоветовать этой исторической драмой. Может, интриги вокруг Гетмана и «кровавя сеча» — отражение Тимошенко-Порошенковских разборок вокруг светлого образа Президента?
«Нет уж! — засмеялся Вовкун. — Меня волнует в этой опере только идея державности Украины! Которая до сих пор — актуальна!»
Ладно, поглядим, как эта идея воплощена.
ПОБЕДЫ В ЛЮБВИ И НА ПОЛЕ БРАНИ
К 18.00 к монументальной колоннаде Донецкого оперного стекалась набрилльянтненная публика, способная затмить блеском статую великого тенора.
В зале сразу обращал на себя внимание декоративный занавес: казачий герб в центре ощетинившихся пик. Зафиксированный взрыв!
Легкую политичность мероприятию добавило присутствие в зале главы Секретариата Олега Рыбачука, вице-премьера по гуманитарным вопросам Владимира Кириленко и лидера социалистов — Александра Мороза. Меломания государственного масштаба!
Когда поднялся занавес, под потолком обнаружилось припаленное знамя Богдана Хмельнцкого с его личным гербом, где было удивительное сочетание западного креста и восточного полумесяца. Да еще на фоне маленьких шестиугольных звезд Давида. Универсальный флаг, вполне соответствующий духу времени!
На заднике сцены изображена карта родной страны в бежево-коричневых тонах. Днепр там своими очертаниями и цветом напоминал ветвистое дерево, он был словно генеалогическое древо Украины!
Дирижер взмахнул палочкой — и музыка образовала метафизический поток. Я совершенно забыл, что это работа десятков музыкантов. Звук стал живой рекой! Стихией, управляемой дирижером!
Первая картина. Относительно мирная Запорожская Сечь, где казаки пробуют молодецкую удаль друг на друге. Среди них — симпатичная девица в казачьей амуниции — Соломия. Молодой красавец — полковник Богун — замечает ей, что дамам сабля не к лицу. Девушка вызывает его на бой. Он принимает вызов, а затем под смех воинов кладет свою саблю у ее ног...
«Переодетость» рождает аналогии с «Гусарской балладой», но тут гораздо более быстрое «разоблачение». Богун внешне походит на образ, созданный Александром Домагаровым в «Огнем и мечом» Ежи Гофмана. Однако наш Богун менее «безбашенный» и более покладистый. Что позволило ему результативнее ухаживать за девушкой. Их отношения завершила ария дуэтом, закончившаяся на высокой (эротической!) ноте. Романтическая парочка больше всего успеха имела у дам.
В лагере появляется юная жена Хмельницкго — Елена. Немолодая вдова погибшего казака Нивы — Варвара — поглядывает на нее с неодобрением.
Отличная сцена с попом. Священник — «в доску свой», полковой. И «кришталева горилка» ему не чужда. Он — в духе колоритного персонажа Вальтера Скотта из «Айвенго».
Запомнился бесшабашный разговор полковника Кривоноса с Хмельницким (на эту роль был специально приглашен из Вашигтон-Опера Стефан Пятничко). У полковника весьма дружеские отношения с Гетманом, поскольку он позволяет называть его прозвищем — Хмель. Логичным и емким!
Перед боем музыканты устроили воинственное соло на тулумбасах — ударных инструментах турецкого происхождения. Это позволило создать ритмически-напряженную предгрозовую обстановку.
Вовкун неоднократно использовал в своих представлениях древние военные ритуалы. И здесь завораживающая дробь барабанов вполне уместна. (Вспомнилась и оранжевая революция, где роль тулумбасов заменяли бочки из под горючего.)
Битва между казаками (в союзе с татарами) и поляками хореографией все-таки походила на танцы с саблями Хачатуряна. Однако был сделан оригинальный ход — эффект «замедленной съемки». Хотя тот же прием недавно был продемонстрирован в американском фильме «Александр». (Когда конница Македонского рубится с индийской «слоновницей».)
Среди казацких «головорезов» выделялся полуголый тип, орудующий двумя саблями. Не в последнюю очередь благодаря таким, как он, и была достигнута победа ( в реальности). А у нас... объявлен перерыв. Публика выкатывается в холл.
АНТРАКТ
В буфете знакомимся с двумя донетчанками средних лет, одетыми в черные вечерние платья, — женская «спецодежда» для театра.
Они сообщили, что имеют инженерное образование, что заплатили по 50 гривен за билеты (по видимому, их мужьяне рвались на премьеру) и пока творение им нравится. Особо они довольны зрелищностью постановки.
В этих интеллигентных театралках чувствовался определенный уровень. Ради таких людей и должны делаться спектакли (не для политиков же, в самом деле!). Они и являются основой культурной элиты. Несмотря даже на то, что протащили в буфет маленькую бутылочку коньяка «Жан-Жак», которая была уничтожена всеми нами во славу большого искусства.
ИЗМЕНЫ И ИХ РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Через несколько минут мы увидели сцену, «срисованную» с картины Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Этой сценой был дан старт интриге, крутящейся вокруг «эпистолярного жанра».
Некий полковник-писарь Лизогуб покушается на власть Гетмана. Он уже примерялся к булаве. Этот предмет власти ему очень по душе. Он устраивает две интриги.
Первая — фальшивое письмо лидеру поляков Вишневецкому. Якобы Богун сделал ему «предложение о сотрудничестве». Богуна обвинили в предательстве. На совете во главе с Хмельницким его приговаривают к казни. Поручают осуществление ее полковнику Кривоносу.
Между Кривоносом и Богуном происходит тяжелый разговор.
Из «мужских» сцен эта — самая сильная в спектакле. Кривонос горько негодует, как Богун мог пойти на предательство, ведь «он ему был как сын». (Опять же, нетрудно провести аналогии с Тарасом Бульбой и Андрием.)
Ария Кривоноса — самая хитовая вещь оперы. Бас Юрия Алексейчука звучал там по- шаляпински — артистично и, как положено в этой сцене,— скорбно. Некоторые чувствительные мужчины пустили пару сентиментальных слез.
Вторая интрига преступного писаря заключалась в том, что он подговорил жену Хмельницко — Елену — отравить супруга. То ли у нее родственники в Польше, то ли другая причина, но зачем ей было идти на этот запредельный шаг — не совсем понятно.
Елена насыпает отраву в келых мужа, но Варвара, которой эта юная конкурентка не нравилась с самого начала, «ловит ее на горячем».
Однако Богадан Михайлович полон решимости выпить сухого, и Варваре приходится силой вырвать у него напиток и проглотить. Своей смертью она добивается двух целей: спасает украинского лидера и досаждает его подлой Елене-изменнице (в этом моменте что-то неуловимо шекспировское!).
Пламенный песенный монолог умирающей Варвары, дабы Гетман поднял родную страну, — тоже эмоциональная удача спектакля.
Негодяйский Лизогуб вызывается отвезти Елену в тюрьму, но по дороге пристреливает ее «за попытку к бегству». Однако его вскоре тоже изобличают в «двойной игре» и — пускают в расход...
В финале оставшиеся в живых полковники (в том числе и Богун, казнь которого успели задержать) рассуждают про будущее Украины. Послы Речи Посполитой, Молдовы, Венгрии и царства Московского вручают Хмельницкому грамоты.
Тема Переяславской Рады исчезла, как я говорил, полностью. Другая крайность. Но учитывая, что опера и так длилась три часа, наверное, технологически (не исторически, тут, как говорится, не перепишешь) это было разумно.
Гетмана и Украину славили минут пятнадцать! Тема битвы (сказали на конференции) длилась ровно одиннадцать. Все, как в жизни: на прославление у нас уходит больше времени, чем на дело (вот уж точно прямая аллюзия с оранжевой революцией!)
Публика аплодировала стоя! На сцену было вынесено семь корзин (от официальных лиц), временно превративших ее в оранжерею.
ЭПИЛОГ
На пресс-конференции, состоявшейся на следующий день после спектакля, присутствовала вдова композитора Данькевича — Елена Федоровна. Она сказала, что ей очень понравился спектакль, а дирижер Василий Василенко ее «буквально потряс». И особенно ей это произведение было приятно, поскольку она является... прямым потомком Богдана Хмельницкого.
На вопрос, какие любимые хиты были у самого Данькевича, обнаружилось, что мои вкусы совпали с авторскими. Елена Федоровна в такой последовательности назвала центральные арии: Кривоноса, Варвары, Хмельницкого.
Основной вывод. «Богдан Хмельницкий» — крепкое сочетание режиссуры, хореографии, драматического искусства, музыки и (к счастью, в совсем небольшой степени) идеологии. Эта последняя составляющая не доминирует, поскольку может подвергнуть опасности сделать любое произведение — прокламацией. Этого не произошло. А плюсы «подключаемости» государства в том, что постановку собираются повозить по стране с гастролями.
Думаю, эту оперу будет везде ждать успех. Единственно, в ней мало «шлягеров». Музыка Данькевича своей симфонической «модернизированностью» и драматичностью близка к лучшим вещам Чайковского и Прокофьева, но ей не хватает ярких мелодических рисунков. Однако качественность исполнения оркестра и драматургическая точность композитора восполняют этот недостаток. Скучать вы не должны!
Надо отметить, что подобранные режиссером артисты абсолютно соответствовали своим персонажам, без всяких поправок на условность оперной сцены.
С другой стороны, можно обвинить Вовкуна в частом цитировании известных положений (вроде картины Репина), но живописность мозаики, которая получилась,— невероятна зрелищна и позволила превратить музыкальный спектакль в качественное шоу.
