(Начало в №№ 156, 161, 166)
Отдыха в семье творческих людей практически не бывает. Я могу это с уверенностью подтвердить, потому что выросла в семье народного артиста Амвросия Бучмы его внучкой. Особенно актеры постоянно находятся в каком-то творческом тонусе. Их отдых своеобразен и является продолжением их эмоционального творчества.
Для художников театра основой жизни является игра. Homo Ludens — человек играющий — это о них. Почти все бытие актера превращается в игру. Это не означает в ложь, притворство, фальшь.
Амвросий Максимилианович очень любил такую жизненную игру. Часто разыгрывал домашних и знакомых.
Или еще. После войны территорией киностудии (теперь им. А. Довженко) заканчивался Киев в сторону Сырца. Там выделили киношникам огороды. Мы посадили картошку, помидоры, огурцы, фасоль и горох. Осенью Бучма позвал молодых артистов театра им. И. Франко помочь выкопать картошку. Показывал: «Копай здесь и здесь, только осторожно». Из-под куста вместе с картошкой выкапывался шкалик — стограммовая бутылочка водки. Так накопали немало, на всю компанию. Здесь же и выпили, закусив местными помидорами и огурцами. Эту осеннюю «бомбу» Амвросий Максимилианович заложил еще весной. Зато сколько было неожиданной радости, смеха.
Очень любил дедик карты. В преферанс играли у нас часто, иногда целыми ночами. Обязательно играли на деньги. Но самый большой проигрыш достигал 3—5 рублей. В игре участвовали режиссер Бенедикт Наумович Норд (дорогой Беня), мой отец Игорь Бжеский, сын Бучмы, его сваты, то есть родители моей матери, Валентина Вячеславовна и Иван Игнатьевич Зубовы, сестры матери Клава (Капка) и Галя. Из них и образовывались варианты преферансной четверки. Редко играли втроем. Амвросий Максимилианович в игре был очень азартным. Любил заказывать игру «втемную», не глядя в сданные карты (двойная стоимость выигрыша и проигрыша), делать неверный, парадоксальный снос на мизере и когда выигрывал, заразительно смеялся.
С усилением болезни Паркинсона у дедика начали дрожать руки, ему трудно было удержать карты. И тогда к нему подсаживался «ассистент» — я, подросток, или тетя Галя, или мама.
Пока дед был здоров, он очень любил охоту и рыбалку. Ружья у него были всегда.
Об одной довоенной охоте Бучмы и Вишни рассказал в своих воспоминаниях друг семьи писатель Юрий Смолич, земляк бабушки из Белой Церкви.
После долгих блужданий Юрий Корнеевич (кстати, бывший актер) увидел наконец под кустом зайца. Выстрел. Заяц перевернулся. А когда счастливый охотник подошел к добыче, он увидел у зайца в зубах записку: «Юрка, за что ты меня так?» Шутки Бронека и Павлуши…
Для разделки подстреленных зайцев в лутку дверей нашей кухни был вбит специальный крюк. Заячьей лапкой Амвросий Максимилианович пудрился, гримируясь к роли. Привозил он и куропаток, и бекасов, и диких уток.
Последняя охота Бучмы описана Максимом Рыльским, другом Амвросия Максимилиановича и тоже заядлым охотником. Добавлю несколько деталей. Как-то зимой, рано утром Рыльский заехал к нам перед охотой. Дедик уже был очень болен и плохо двигался. Присели к столу, выпили символически. Максим Тадеевич уехал. И вдруг дедик скомандовал одеваться и ехать. Отказать ему было невозможно. Как можно теплее одели деда, бабушка прихватила и меня. Поехали. Пока собрались, пока доехали в то село и добрались до легендарной пани «бабусЕньки», застали Максима Тадеевича уже на печи.
На обратном пути на заснеженном поле мы потеряли дорогу, машина Рыльского пошла далеко вперед, а наша застряла посреди бескрайних белых просторов. Смерклось. Мороз. Возникла небольшая паника. Но дедик был спокоен — «Лев нас не бросит». Они с Рыльским и дрессировщик Борис Эдер называли друг друга Львами в честь одной хорошо проведенной в 1936-м году ночи за рюмкой и разговорами в гостинице «Континенталь» (теперь консерватория), где жил тогда Бучма. Рядом был цирк (ныне кинотеатр «Украина»), из которого время от времени слышалось порыкивание сонных львов Эдера. На каждый рык поднималась рюмка за здоровье животного. И Лев- Рыльський таки нас не бросил. Вернулся, вытянул из сугроба, сопровождал до шоссе, а позже написал рассказ «Последняя охота».
Любил Бучма и рыбалку. На отдыхе в селе Новые Санжары, где семья проводила лето 1937 года, Амвросий Максимилианович рыбачил в Ворскле. Ловил сомов на большие крючки, поймал огромную, не меньше метра длиной (смотри фото) карпиху, которую есть было невозможно по причине ее старости. Там же, на Ворскле, произошел известный и примечательный случай. Отдыхающее семейство Бучмы возвращалось на лодке с рыбалки домой. Молодые (мои будущие родители) на веслах, бабушка на корме, а лысый (побрился после киносъемок «Назара Стодоли») Амвросий Максимилианович полулежал впереди в старой гимнастерке.
Над рекой запала вечерняя тишина. По ближнему берегу шли в село косари.
«Глянь, глянь, — зашумели они, — Ленин едет. Вот только Сталина нет».
В то время Бучма работал над первым сценическим воплощением образа Ленина в пьесе «Правда» А. Корнейчука. А лицо артиста было таким подвижным и выразительным, что могло без грима передать образ персонажа. Вот вам и отдых.
Рыбалку дедик часто использовал, чтобы сосредоточиться на роли, отстраниться от повседневности. Иногда бросал тяжелые репетиции и ехал рыбачить. Возвращался с выразительным решением роли. Бывало, сочетал рыбалку с охотой на уток. Однажды с ним произошло досадный случай, который, тем не менее, вызвал восхищение артиста.
Как-то, возвращаясь под вечер на лодке в село, Бучма потерял дорогое ружье. Лодка так сильно толкнулась о берег, что оно бултыхнулось с кормы в воду. Плавать дедик не умел. Едва выгребал по-собачьи, чтобы переплыть два метра, пересекая «глубину» Ворсклы (зато имел право сказать, что переплывал реку!). А тут еще и далеко от берега, потому что лодка был длинная. Мимо бедолаги шел какой-то местный мужичок. Узнав о проблеме, сказал, что вытянуть ружье вообще-то можно, но ведь глубоко — чесал он в затылке. Дед пообещал хорошее вознаграждение. Мужик долго нырял, переводил дух и не с первой попытки, но все-таки достал утопленное ружье. А на утро, вернувшись в привязанной лодке, Бучма оторопел: на том месте, где нырял его спаситель, по колено в воде стояли мальчишки с вербовыми удочками. «Ну, артист!» — восторженно воскликнул дед. Он любил рассказывать эту историю.
Увлекся рыбалкой и мой отец. Увлек и меня. Удочки, спиннинг, бредни, крючки, крючечки, поплавочки, лески, катушки, блесны — всего этого было в хате полно. У Амвросия Максимилиановича даже была специально сделанная по его заказу шкатулка со множеством латунных ящичков, которая, закрываясь передней стенкой, превращалась в удобное сиденье для рыбалки. Ею потом пользовался отец.
Когда у дедика стало меньше сил, охота и рыбалка ушли из его жизни. Но природу он очень любил. Участились наши выезды на машине в лес — и просто так подышать, и по грибы. Иногда брали с собой складные стулья и столик. Преферанс (пулька) расписывался просто в лесу. Если времени для прогулки было немного, ездили на Аскольдову могилу.
Семейный отдых практически никогда не связывался с курортами и санаториями. Разве что дедик ездил как-то в Цхалтубо лечиться, да во время гастролей театра им. И. Франко в Одессе, летом 1950 года, семьи Бучмы и Шумского жили в Чкаловском санатории, откуда артисты и ездили играть спектакли.
Чаще всего отдыхали в палатках или в селе. Летом 1945 го так жили на Трухановомострове. Еще не было моста через Днепр. Мы, Бучмы (без деда и бабушки), расположились лагерем где-то в районе нынешнего гидропарка. Франковцы часто навещали нас, переправляясь туда лодкой-душегубкой. На Трухановом острове помню Ужвиев-Пономаренко, Коку (Николая) Панасьева с женой Асей, Костю Кульчицкого, его жену Нюру Луцкую, Сергея Фещенко, Юру Величко. Смешной рыжеватый мелкокучерявый Кока удивлял тем, что мог съесть три четверти ведра борща, сваренного на костре. Водку там пили из яичных скорлупок. Посуду чистили песком и днепровской водой.
Таким же образом дважды отдыхали франковским лагерем в палатках на высоком берегу Днепра — Трахтомиров остров чуть ниже Ходорова. Это места Букринского плацдарма. Доставил туда довольно многочисленную группу франковцев большой катер директора завода «Ленинская кузница». Он же возил нас по просьбе Амвросия Максимилиановича в Канев, на Шевченкову гору.
Чтобы улучшить мое плохое здоровье (я в детстве много и тяжело болела) меня, дошкольницу, дед отправлял летом с мамой на парное молоко то в лесничество на 42-м километре Черниговского шоссе, то в село Прохоровку чуть ниже и напротив Канева. Не знают, к сожалению, нынешние дети, да и мои внуки, будничной поэзии украинской жизни: как пахнет и шуршит ночью сено на чердаке клуни, как кричит петух, как вечерами где-то далеко поют девушки, как уютно на печи и какой вкусный ржаной хлеб, выпеченный в той печи на капустном листе. Не умеют они ходить босыми по стерне, набирать воду из колодца, петь без караоке, слушать лесную тишину и читать по облакам и звездам.
Большое значение придавал Амвросий Максимилианович информативным и эмоциональным впечатлениям. Летом на гастролях он и сам набирался этих новых впечатлений, и меня, маленькую, брал с собой на гастроли. Так еще в детстве побывала я в Сталино (Донецк), Ленинграде, Москве, Сочи, Одессе. А Эрмитаж и Петергоф произвели на меня не менее сильное впечатление, чем терриконы Донбасса, магнолии Абхазии, лайнер «Россия» или выставка подарков Сталину в Пушкинском музее. Дед знал, что вложить во внучку.
Отдых Амвросия Максимилиановича дома заключался в том, что после обеда он лежал в спальне, подложив руку под правую щеку. Спал не спал, но глаза у него были закрыты. В соседней комнате бабушка в то время играла на фортепиано — Шопена, Чайковского, реже Бетховена. Такое отключение под музыку давало артисту возможность обдумать и внутренне ощутить будущую роль. Творческие результаты бывали поразительными. Вот такой отдых.
А еще Амвросий Максимилианович любил стоять или сидеть в плетеном кресле на балконе (второй этаж). Курил папиросы, думал, наблюдал за жизнью улицы. Все ложилось в актерскую «копилку». Ведь Бучма никогда не репетировал дома, тем более перед зеркалом. Роль выстраивал через ее обдумывание и душевное воображение, что требовало тишины или музыки, хотя бы не отвлекаясь на внешние бытовые раздражители. А это и давало то психофизическое состояние артиста, которое постороннему глазу могло показаться отдыхом. Ничего общего это не имело с трансом или медитацией. Наоборот, это был сознательный, активный и мощный труд души и воображения.
Конечно, у каждого из членов семьи имелось свое, как теперь говорят, хобби. Для всех без исключения на первом плане было чтение — книги, журналы, газеты. Прессы выписывалось очень много, в том числе и для меня. Сначала «Веселые картинки», потом «Пионерская правда», «Юный ленинец» и «Вокруг света».
Отец, как я уже говорила, особенно увлекался рыбалкой, в том числе и зимней на мормышку. Мама и я — фотографией. Был «Любитель», в видоискатель которого нужно смотреть сверху, и наконец «Зоркий».
Бабушка Валентина Ефимовна хорошо играла на фортепиано, вязала на спицах и крючком. Читала газету «Юманите диманш», поддерживая свой (еще с гимназии) французский язык. Пекла знаменитые пироги и торты. Все, кроме мамы — ей было всегда некогда — увлекались пасьянсами.
Но чаще никто без дела не сидел. Домашней работой — а ее на 205 кв. м квартиры всегда хватало — занимались все. Уборка, стряпня на большое количество почти ежедневных гостей, уход за домашними цветами, стирка и утюжка безумного количества белья, шитье и починка одежды, ремонт комнат собственноручно... Извините, разве это отдых? Но делалось все хотя и тяжело, но весело, с шутками и выдумками. Скажем, после очередного ремонта я разрисовала стены огромной кухни сюжетами «Энеиды» а-ля Базилевич, а «охотничью» персонажами сказок и детских книжек для маленького сына. Осуществилась, наконец, детская мечта рисовать на стенах.
Большую отраду для души давали всем животные в доме. Братья наши меньшие всегда были членами семьи.
Была маленькая рыжая гладкошерстная собачка Фитюлька, переименованная нами в Бэмби. Тогда как раз вышел на экраны знаменитый фильм Диснея. Она спала под кроватью у деда, сидела под его креслом и потеряла сознание от радости, когда он вернулся с гастролей в Польшу. Умница была невероятная.
И после смерти Амвросия Максимилиановича не переводилась живность в нашем доме. Вот и теперь охраняет нас двортерьер Топ.
Так поехали на рыбалку? Или за грибами?
