Я никогда не думала, что писать об отце очень нелегко. Такое впечатление, что ты пытаешься его поймать, а он ускользает. И собрать воедино всю его историю, которая уже давно стала частью меня самой, оказывается, невыразимо трудно.
Мой отец, Юрий Николаевич Хрипунков — моя гордость. Он был и остается лучшим, необыкновенным, многогранным. Настоящим героем. Его знают тысячи людей, но мало кто видел его настоящего. И, как оказалось, даже я знаю далеко не все об этом бесконечно дорогом, родном человеке, о его судьбе, которая была настолько великодушна, что берегла его ото всех бед. Она хранила его и для нас с мамой, и для всех тех, кого он учил и продолжает учить, по его собственным словам, «величию жизни».
Военный моряк, полярный капитан, навеки связавший свою судьбу с морем, в столице шахтерской Донетчины — большая редкость. Но его история тесно переплетена с этим краем: ведь это родина нашей семьи. И даже здесь, в «сухопутном» Донбассе, он сумел найти себя, не забросить память о своей великой профессии моряка. Он просто сумел здесь жить и по-прежнему приносить людям много хорошего, несмотря на то, что был лишен своего любимого моря, которое было для него всем. Он до сих пор любит повторять древнее изречение: «Плавать — значит жить».
Никому из «сухопутных» никогда не понять глубинного смысла его уникальной профессии. Ее выбирают люди, которые считают своим призванием постоянно бороться за спокойствие и мир в своем Отечестве, во имя благополучия людей. «Наша профессия отличается от других рисковых профессий — шахтера, летчика например, — тем, что у них риск длится несколько определенных часов. Мы же уходим в море на многие месяцы. И каждая минута — это огромное напряжение: где будет враг, когда начнется бой, где корабль наткнется на мину? Это круглосуточный риск, готовность к опасности 24 часа, умноженные на долгие годы», — рассказывает он.
Удивительно то, что, в общем-то, ни прежде, в 60 — 70-е, ни тем более сейчас мы почти ничего не знали и не знаем об этих людях. Как-то так получилось, что новое поколение защитников, сражавшееся уже после Великой Отечественной, в большинстве своем проходило мимо нас незамеченным.
А им не нужно было служение отечеству ради благодарности или славы. «В четыре года я посмотрел фильм «Малахов курган», где моряки бросались под танки, и решил тоже стать моряком». Мечталось не о славе, а о возможности отдать жизнь за чье-то счастье.
Он стал не просто моряком, он стал героем, хотя всячески отрицает это. С самого начала его учебы в Севастопольском высшем военно-морском училище им. Нахимова его и других курсантов изначально «готовили к войне». «У нас в нашем выпускном альбоме на самой первой странице слова адмирала Макарова: «Помни войну». Мы должны были всегда знать, что в любой момент мы можем начать воевать».
Вся юность была подготовкой к войне. Тогда такая судьба считалась очень почетной. В число военных моряков попасть было не так просто. Нужны были безупречное здоровье, железный характер и воля, безукоризненные боевые знания. 15 лет отец отдал именно боевому флоту. Это была тяжелая служба, полная опасности и роковых «случайностей». Во время службы на подводной лодке, например, экипаж дважды находился на грани гибели: один раз, когда в торпедном отсеке сорвалась торпеда, но, к счастью, не успела взорваться, второй раз — когда лодка стремительно шла на глубину.
Сейчас все это кажется нам проявлением высшей жестокости страны, которая изначально обрекала молодых, здоровых ребят на такую страшную судьбу. Но отец расценивает это иначе и не устает спорить об этом: «Это не жестоко. Пока что мир сосредоточен только на экспансии, войне, защите отечества. И тот, кто не умеет нападать, не сможет и защитить свою Родину». На том стоит каждый морской офицер.
Они были готовы к тому, что бой начнется в любой момент. Так, в 1962 году они мирно стояли на рейде, когда пришел внезапный приказ сняться с якоря и идти в сторону Кубы. Там как раз шла война. Такой же мирный переход из Балтийска в Севастополь привел их на войну в Египте в 1967 году, где отцу довелось быть командиром десанта.
Сейчас о многих этих «малых войнах» почти никто не помнит. «Наши ребята участвовали в массе «мелких» боевых столкновений — в Корее, во Вьетнаме, в Анголе, в Афганистане, Египте, в районе Кубы и т.д. Наверное, было десятка два таких неизвестных войн…» Сегодня все ребята, выжившие тогда, ежегодно идут скромной, редеющей год от года колонной «воинов-интернационалистов» на парадах 9 мая в Севастополе. Их главная задача — во что бы то ни стало сберечь память друг о друге как о живых свидетелях своих «неизвестных» сражений. Они дружны по-прежнему, они берегут друг друга, как и тогда. Друзья на флоте — больше, чем друзья. Это целый мир. «Мы вместе прожили много событий. Поэтому без друзей все это переносилось бы как ад… Когда мои товарищи умирали, я знал, что умирает часть меня», — говорит отец. Ему больно каждый год узнавать о том, что ряды бывших «однокашников» стремительно редеют.
Морская дружба — это когда каждый в ответе за других. Однажды отцу удалось чудом спасти корабль от неминуемой гибели. «Когда корабль остановился в десятках метров от скал, с которыми должен был столкнуться, я понял смысл давнего изречения: капитан после Бога — первый».
Судьба капитана — это больше чем жизнь. Он незаменим, ведь ему отпущена высшая мера ответственности: он не головой — душой отвечает за жизнь своего экипажа. Отец был капитаном от Бога. Ему приходилось не только находить единственно верные решения неразрешимых задач, но и выступать в совершенно разных качествах — быть судьей, учителем, врачом… Однажды он, не имея никаких медицинских навыков, боролся за жизнь одного из членов команды, который очень серьезно пострадал. На борту не было врача («моряки обычно — народ здоровый»), и отцу пришлось им стать. Он выдержал это испытание. Спасение чьей-то жизни уже перестало быть долгом,— это было уже нечто большее. И именно оно в итоге оказалось роковым для его службы.
В 1975 году в районе Белого моря команда ставила гидрографический буй, и крановщик сделал ошибку, в результате чего сорвался гак — и буй пошел прямо на двоих матросов, одним из которых был отец. «Как получилось так, что я в считанные секунды принял решение, не знаю. Я успел оттолкнуть напарника, но буй все равно меня задел, сломав несколько ребер». Конечно же, его тут же доставили в госпиталь, откуда он благополучно сбежал через две недели. Опять в море. Но травма была роковой. Через две-три недели он вновь сильно заболел — на этот раз воспалением легких, после чего и был отправлен в запас по состоянию здоровья.
Это был первый тяжелый удар, но мириться с ним он не стал. Окончил штурманский факультет и снова вернулся в море — на этот раз в качестве капитана научно-исследовательских судов. И это была совсем другая жизнь.
«Моя жизнь состоит из нескольких мини-жизней», — поясняет он. 15 лет боевого флота, около 20 лет флота гражданского... Две разные судьбы, соединившиеся в одной. А потом еще одна, сухопутная, жизнь, тоже полная ярких событий.
Весь этот путь — олицетворение легендарного величия офицерского достоинства, высокой чести, самоотверженности и служения долгу. «Я стоял и на открытом мостике, служил на подводной лодке, на эсминцах… Я понял, что без любви к своему делу ничего не бывает. Только с любовью в тебе открывается то, к чему ты был призван. Профессия становится судьбой. Я люблю море. И считаю, что морская служба — одна из самых прекрасных».
Служба на гражданском флоте тоже не была простой. Походы по Северному морскому пути тоже были опасными и непредсказуемыми. Долгие зимовки, полярная ночь четыре месяца, полярное сияние, белые медведи… «Мы застревали во льдах Арктики, они буквально давили нас… Январь-февраль в Гренландском море — сплошной бесконечный шторм, когда корабль уходит носом в волну и содрогается… Это очень рискованно». Но и это можно было пережить, надо было просто полюбить этот мир. «Только наедине с миром начинаешь понимать всю сущность величия океана, нашей Земли. Вся суть мира проходит у тебя перед глазами… Море для меня — все!», — говорит он теперь.
...Окончательный уход со службы был связан с появлением семьи, моим рождением. В Донецке нет моря. И я до сих пор не представляю ту боль, которую отцу довелось испытать, когда он навсегда перебрался на сушу. Расставание навеки — самое серьезное испытание для моряка. Бытует мнение, что многие из них, уходя в отставку, не выдерживают, спиваются, теряют себя. Часто так и бывает: ведь если человек всю свою жизнь занимается каким-то делом, живет им, то, когда судьба его вырывает из этого, происходит своего рода «ломка». Это, конечно, не наркомания, но это очень сложно пережить: ведь человек оказывается просто неспособным к другому образу жизни.
Говорят, каждый моряк видел свое кладбище погибших кораблей. Оно воспринимается как символ великого испытания: либо выдержишь, либо погибнешь. И если ты сможешь провести свой корабль по опасному пути, если не дашь ему затонуть, разбиться,— значит, и ты сам уже не сломаешься никогда… У отца тоже было такое место — Кильдин-Могильный, но он сумел провести корабль по узкому, извилистому пути, не допустив его гибели. 20 лет спустя перед ним стояла не менее сложная задача: не допустить разрушения своей жизни, своей души.
Здесь-то и началась еще одна жизнь — преподавательская деятельность. «Я занимался с детьми, учил их морю. Я очень много знаю, и хотелось передать все это детям. Я очень много учился, очень много читал. Хотелось рассказать детям о величии моря, о величии жизни. Им нужны эти знания». Здесь он тоже не смог не стать лучшим: какое- то время спустя получил звание заслуженного работника образования Украины.
Он выбирал еще множество дел, которые завершал с честью. Сейчас он тоже не сидит сложа руки и постоянно что- то делает. Есть у него такая особенность — не терять ни минуты, когда даже в рекламную паузу между новостями он умудряется сделать сотню дел. Он и сейчас еще занимается с детьми, работает в избирательной комиссии… «Человек должен быть духовно богат, он должен быть разносторонне развит, и это позволит ему выживать. Все, за что я берусь, мне нравится: если я хожу в море — это вся моя жизнь, если я учу детишек — я отдаюсь этому полностью. Я все делаю с любовью».
Любовь — вот то главное, что необходимо им всем, выброшенным на берег и вместе с морем потерявшим часть себя. Наша любовь. И я понимаю, что очень многое здесь зависит от меня. «Жизнь продолжается. И я горжусь этим. Просто надо быть веселым, чтобы ты шел по жизни не легкомысленно и не серьезно, а с весельем и удалью», — я всегда хочу слышать от него эти слова. Теперь наступает время моей ответственности.
