Завтра состоится очередное заседание Украинско-польского форума партнерства, сопредседателем которого является народный депутат Украины Анатолий Кинах. Напомним, что именно при поддержке Анатолия Кирилловича и президента Группы компаний «Адамант» Ивана Петухова в продажу поступило уже третье переиздание книги из библиотеки «Дня» «Війни і мир, або Українці — поляки: брати/вороги, сусіди...», которую можно будет приобрести во время мероприятия. Материал об итогах форума читайте в одном из следующих номеров «Дня», а сейчас предлагаем вниманию читателей рассказ об еще одном эпизоде из трагического периода украинско-польских отношений.
В следующем году в соседней с Волынью Польше будут отмечать печальную 70-ю годовщину так называемой Волынской резни. Отмечать в июле, потому что именно в этом месяце в 1943 году произошла трагедия в Порицке (теперь Павловка) на Волыни, когда погибли поляки. И хотя в открытии монумента в их честь на местном кладбище принимали участие президенты Польши и Украины (Квасневский и Кучма), однако до сих пор нельзя сказать, что в той истории не осталось белых пятен. Потому что даже соотносить начало этой трагедии именно с июлем 1943, оказывается, не стоит. Недавно на Волыни открыли и освятили памятник на небольшом кладбище бывшего села Красный Сад, и это уже второй такой монумент в честь погибших украинцев. Первый был открыт в прошлом году перед Покровом в селе Гончий Брод, что в районе Ковеля, где в канун Крещения почти сотня украинцев из Гончего Брода и окружающих сел погибла от рук бывших соседей-кумовьев — поляков, проживавших в так называемых колониях.
На кладбище Красного Сада в настоящее время лежит практически все село. По два десятка — Новосадов и Тимощуков, одиннадцать — Павловых... На двух стелах памятника, который появился на братской могиле, повторяются одни и те же фамилии. Ведь в Страстной понедельник далекого уже 1943 года жители этого села гибли целыми семьями. Отец, мать, четыре сына, дочь... Отец, мать, два сына, дочь... Мать, сын, невестка, два внука... От этого перечня действительно стынет кровь в жилах, ведь каратели не пожалели ни стариков, ни даже девятимесячного младенца. Обелиск на братской могиле — в форме пылающей свечи, которую можно воспринимать и как символ нашей памяти, а можно — и как символ мученической смерти, ведь жители Красного Сада были забиты и сожжены в сараях на своих родных подворьях.
Названия этого села до сих пор нет на стеле луцкого Мемориала памяти, где увековечены волынские села, что были сожженные и уничтоженные в годы Второй мировой войны. Собственно и самих названий этих сел там только свыше сотни, хотя в действительности их в несколько раз больше. Упомянуто было и село с благозвучным названием Маруся, соседствовавшее с Красным Садом: именно оттуда и пришла смерть к жителям Красного Сада. «Маруся» — бывшая польская колония, одна из многих на Волыни, земли которой во времена Пилсудского были предоставлены для освоения польскими осадниками. Ведь и сама Волынь до 1939 года входила в состав Польского государства. А Красный Сад — это поселение украинцев, выходцев из соседней Ровенской области, которые в конце позапрошлого века, после отмены крепостничества, смогли сменить место жительства и, приобретя земли за селом Михлин, их освоить. Осваивали, выкорчевывая вековой лес... И когда на его месте открылись плодородные черноземы, появились богатые подворья с роскошными садиками, то тогда и назвали поселение Красным Садом.
В настоящее время от села осталось лишь три хаты и добротный до сих пор колодец. Возле него стояло подворье потомков одних из первых переселенцев — Галиев, в риге которых и пошло дымом в небо немало жителей села. Из ста шестнадцати селян в тот черный понедельник погибло сто три человека, а сто четвертым стал житель соседнего села, оказавшийся во время массовой казни в Красном Саду.
— Я еще помню развалившиеся погреба и большие ивы на бывших подворьях, — вспоминает Мирослава Адамовна Якименко-Новосад, чьи отец и мать — среди немногих жителей Красного Сада, которые, потеряв свои семьи, впоследствии соединили свои судьбы. Вспоминает и старенькую тетрадь, в которую ее отец записывал пожертвования от потомков уничтоженных людей, чтобы поставить на месте их казни памятник. Матери Мирославы Господь отвел сто лет жизни, чтобы она дожила до времени, когда свидетельства очевидцев той трагедии были услышаны. Сто лет земной жизни отведено было и матери Вячеслава Новосада, одного из двоих повешенных при всем народе в канун Крещения 1945 года на рыночной площади в Луцке.
Мать Вячеслава спасло то, что во время нападения на село людей в немецкой форме, которые разговаривали на польском языке, она находилась в погребе. А сын в то время хозяйничал в хлеву и успел накрыться соломой и гноем. Однако видел, кто уничтожал его семью... Поэтому и он, и второй казненный прилюдно мельниковец — Антон Мельничук, чью семью в соседнем с Красным Садом селе Черный Лес также уничтожили поляки, пошли в УПА. Чтобы и защищать родную землю, и, прости, Господи, им грехи, — мстить за родных.
Познайте правду
Когда в прошлом году на Волыни открывали первый монумент в память об уничтоженных в межэтнической бойне, то, по-видимому, тогда еще не наступило время и не созрело, как говорят, сознание, чтобы указать на обелиске виновников той трагедии. Обычно фраза «... погибли во время польско-украинского конфликта» знающему человеку говорит много, а незнающему?..
В Красном Саду сегодня есть уже два памятника погибшим односельчанам. Один — на стареньком кладбище, а другой — близ колодца, фактически на месте уничтоженного подворья Галиев. На кладбищенском есть надпись: «Вечная память невинным жертвам польско-украинского межнационального конфликта, мученической смертью умершим 19 апреля 1943 года жителям украинского села Красный Сад, что здесь расцветало. Святой Боже! Ты знаешь их поименно, прости их. Прости грехи и виновникам их смерти. Даруй им воскресение и вечную жизнь. Потомки». Подобная надпись — и на памятнике у колодца. На нем тоже есть строка с просьбой прощения виновных в мученической смерти: прости — и будешь прощен... Как это отличается от надписи на памятнике полякам, погибшим на Волыни, который был открыт в сентябре прошлого года в Хелме: «В честь поляков, замордованных на восточных территориях, жертв убийства людей, осуществленного украинскими националистами, членами ОУН-УПА, в 1943—1945 гг., а также тех братьев-украинцев, которые за спасение поляков заплатили самую дорогую цену». Поражает и сам памятник в Хелме. Это не «вечная» свеча памяти, а фигура женщины с ребенком на руках, у ног которой лежит топор, как орудие убийства в руках украинцев. Не больше и не меньше.
На Волыни есть пять обустроенных кладбищ прежних воинов Армии Краевой, которая и уничтожала украинцев. В Билыне Владимир-Волынского района, Рымачах Любомльского района, Грушевке Ковельского (рядом в урочище Засмыки была база Армии Краевой, которая и уничтожила крестьян Гончего Брода), в Ратновском районе и в селе Гаевое (прежнее Пшебраже) Киверцовского района. Обустроены и облагорожены они были еще в 90-е годы прошлого века с разрешения, конечно, местной волынской власти. Представить подобные обустроенные захоронения мельниковцев-бандеровцев на территории современной Польши еще не мыслимо. Поэтому важными кажутся слова волынского писателя и журналиста, лауреата областной премии имени Агатангела Крымского Петра Боярчука, который первым начал писать о трагедии Красного Сада и Черного Леса. Выступая на траурном митинге на кладбище, он говорил, что мы, наконец, осмелились посмотреть правде в глаза без оглядки на то, понравится ли это кому-либо. Умалчивание ни к чему хорошему не приводит. Беда, когда спит, только силы набирается. По его мнению, и этому есть фактическое подтверждение, и поляки, и украинцы стали, к сожалению, только хворостом в очаге резни, которую на самом деле разожгли другие: высшие эшелоны Германии и Советского Союза.
И памятники в Гончем Броде и Красном Саду во многом появились благодаря позиции главы Волынской областной государственной администрации Бориса Климчука. Выступая на траурном митинге, он отметил, что на братскую могилу возложен венок от органа государственной власти, а это значит, что государство осмысливает собственную историю. «Познаете правду, и правда вас освободит», — эти слова из Святого Письма особенно волнующе и пророчески звучали из уст епископа Маркияна Трофимьяка, ординария Луцкой диецезии Римско-католической церкви, который вместе с митрополитом Луцким и Волынским Украинской православной церкви Нифонтом и митрополитом Михаилом из УПЦ КП принял участие в панихиде на кладбище Красного Сада.
Вскоре на Волыни, в селе Билын Владимир-Волынского района, будет открыт монумент в память об украинцах сел Билынского сельсовета, которые в далекие 40-е годы прошлого века стали жертвами межэтнической резни. Больше всего жертв — в селе Охновка, возле Билына, где погибли целые роды, ни потомков, ни фамилий не осталось. Оно возродилось, но в другом месте. Александр Кравчук, главный специалист сектора по делам религий и национальностей Волынской ОГА и секретарь областной комиссии по делам увековечения памяти жертв войны и политических репрессий говорит, что меньше всего хотелось бы, чтобы это стало поводом для объявления своеобразной «войны памятников». Мы, как и поляки, просто выполняем свой гражданский и христианский долг. И это должно быть единственным аргументом в познании правды и собственной истории. Ведь и поляки, когда волонтеры из Волыни обустраивают прежние украинские кладбища на территории современной Польши, раньше говорили: «Зачем нам это? Нам это не надо», а теперь оказывают помощь в благоустройстве.
КОММЕНТАРИЙ
Андрей КАЛАХАН, депутат Луцкого городского совета, независимый журналист:
— Я с уважением отношусь к Польше и полякам. Украине есть чему поучиться у своих соседей. Но, подчеркиваю, именно соседей, а не властителей. Действительно, в истории двух наций были непростые страницы взаимоотношений. Однако геополитические реалии сегодня другие, и нужно исходить в первую очередь из этого. К величайшему сожалению, в Польше существуют разные группы так называемых кресовяков, которые постоянно инспирируют провокации против украинской истории и украинцев. В прошлом году я был на Святой Земле. В Назарете есть величественный католический собор Благовещения. И там показано, как представляют Богородицу разные народы мира. Единственные, кто к религии добавил политику, это поляки. Под их образом Богородицы — герб Армии Краевой и карта, где Вильнюс и Литва показаны польскими городами. Наблюдаем ли подобные вещи со стороны украинского аналога кресовяков — так называемых забужан? Часто ли раздаются публичные упреки в сторону Польши и поляков от украинцев, выселенных с Холмщины, Подляшья, Надсянья? Неужели у нас говорят о том, что, скажем, Перемышль и Холм нужно вернуть в состав Украины?
С моей точки зрения, сначала поляки должны задать себе вопрос: почему так называемые «Кресы всходние», среди которых Волынь, Галичина, Холмщина, вошли в состав межвоенной Польши, Второй Речи Посполитой? Именно армия УНР сыграла если не решающую, то, по крайней мере, определяющую роль в Варшавской битве 1920 года, о чем в свое время писала и газета «День». Если бы не помощь украинцев в войне против большевистской России, то под большим сомнением, было ли бы на карте тогдашнего мира такое государство, как Польша — с Кресами всходними или и без них. При другом развитии событий на польских улицах и площадях стояли бы не памятники Юзефу Пилсудскому, а Феликсу Дзержинскому. Во всяком случае, нам, украинцам, не следует толерировать проявления реваншизма со стороны государства-соседа. В довоенной Чехии пошли на уступки Германии, которая считала регион Судеты своим. Результат — чехи и словаки почти на десятилетие потеряли свое государство. Сейчас другие времена, но история имеет свойство повторяться.
