Дорогой Игорь!
Я всю жизнь писал с тобой песни, но никогда не писал тебе писем. Это — первое.
Мне его диктует Время. Время, которое когда-то выбрало тебя из тысяч мальчиков и девочек, занимавшихся музыкой. Выбрало для того, чтобы твоими мелодиями рассказать о себе. И ты это сделал. Ты первым из талантливых мальчишек нашего поколения громко сказал: «Здравствуйте, это мы! У нас есть своя песня!» Это было в начале шестидесятых. Тебе тогда было лет восемнадцать. И ты уже был автором той песни, с которой началась современная украинская эстрада. И песня эта называлась «Кохана». И это была первая украинская эстрадная песня, ни в чем не уступавшая русским и западным шлягерам. Ее окрылил на «Золотом Орфее» голос Юрия Богатикова, ее блестяще интерпретировали польские «Трубадуры». Ее пел весь мир. А ты был тогда худеньким мальчишкой, учился в консерватории, создавал ансамбль «Мрія» и еще не представлял себе, сколько тысяч людей будут признаваться друг другу в любви, напевая: «Кохана!» или «Коханий!»
Ты был наполнен до краев музыкой и не знал, что тебе предстоит написать «Дикі гусі», «Чарівну скрипку» и «Зелен клен», «Я так люблю тебе» и «Доленько моя», и еще сотни песен, которые станут классикой; ты был юн, прозрачен и влюблен в жизнь, в музыку и в девчонок, которые любили тебя и мечтали стать твоими женами. Ты многого тогда еще не знал: не знал названий своих будущих песен, не знал имен своих любимых, не знал, кто твой брат, а кто твой враг. Было прекрасное безмятежное будущее, которое еще предстояло наполнить собой, своими мелодиями, завоевать, пленить своей талантливостью, умножить на себя.
И ты еще не знал, что тебя мне уже напророчили. Прочитали мне мой гороскоп, в котором писалось, что свою сознательную жизнь я буду заниматься музыкой. Как я тогда смеялся! Я? Музыкой? С моим слухом? Да я не знаю нот. И причем тут я и музыка, когда я пишу стихи? Да это какая-то нелепость!
И вот через две недели журналист Слава Усенко знакомит нас в коридоре Радиокомитета. Ты помнишь? Я тогда страшно удивился, увидав пацана, еще более худющего, чем я. Для нас это был исторический день. Для меня уж точно. Именно с этого дня я, благодаря тебе, стал заниматься музыкой и занимаюсь по сей день. Этот день был поворотным в моей судьбе. И я благодарен тебе и, конечно, Славе Усенко за эту встречу.
Теперь-то я уже знаю, что все это было не случайно, что мне было суждено всю жизнь быть окруженным такими Стрельцами, как ты. Но тогда я не верил еще ни в какие гороскопы и, естественно, не знал, что и будущая жена, и будущий сын у меня тоже будут Стрельцами.
Я понятия тогда не имел, где и когда ты родился. Уже позже твоя золотая матушка — Лидия Ивановна, рассказала мне, как с тобой во чреве в сумасшедшем сорок первом году она из Украины добиралась в Среднюю Азию. Как боялась за ту музыку, которая торкалась в ней и должна была появиться на свет 10 декабря сорок первого, страшного года. А отец на фронте, на передовой, и неизвестно, жив или нет, так же, как неизвестно, чем кончится эта война... И когда я слушаю твою музыку, мне кажется, что все эти боли и страхи твоей мамы, ее слезы и молитвы растворились в твоей душе еще до того, как ты появился на свет. И поэтому твоя музыка так волнует, заставляет плакать, открывает в душах нечто сокровенное.
И неподвластна твоя музыка Времени. Оно, меняясь, меняет аранжировку твоих песен, а душа остается та же — тонкая, ранимая, очень одинокая в этом бездушном мире, который бы давно задохнулся, если бы в нем не было твоих песен и песен тех, кто, вдохновленный твоим творчеством, вместе с тобой творил новую украинскую эстраду.
Я хочу назвать имена твоих последователей, удачам которых ты всегда искренне радовался. Как никто, ты лишен был зависти и умел радоваться. За другого. Редкое на Украине качество. Но, может быть, поэтому тебя так любили Володя Ивасюк и Боря Монастырский. Не ошибусь, если то же самое скажу о Николае Мозговом и Александре Злотнике, Володе Быстрякове и Володе Засухине, Леве Дутковском и Валере Громцеве. Все они сегодня поздравляют тебя и желают написать еще тысячи песен. Не сомневаюсь, что сегодня поздравляют тебя и все девчонки ансамбля «Мрія». Даже те, которые иногда были твоими женами. Что могу сказать им в утешение? С одной стороны, хорошо, когда «кохана» — одна, но быть композитором одной песни, даже «Коханой» — удел очень верных однолюбов, лишенных дара фантазии.
Не верится, что тебе уже шестьдесят. Вчера еще мы были с тобой в военном ансамбле... Вчера еще... Да что «вчера»? Ведь у тебя есть еще и «сегодня», и «завтра». И пусть сегодня тебе, озвучившему своей музыкой 60-е, 70-е, 80-е и 90-е годы, так трудно живется, пускай не хватает денег на аппаратуру, концерты, пускай государство не всегда понимает, что твоя скромность — это только прикрытие для болезненного, раненого невниманием окружающих сердца, зато у тебя есть «завтра».
А завтра ты обязательно поставишь свою гениальную рок-оперу про царя Ирода, обязательно напишешь новые гениальные песни. И многие, от которых сегодня зависит твое благосостояние, будут говорить внукам: «Мы жили в одно время с гениальным композитором Игорем Покладом» и будут хвастаться, что знали тебя. И умалчивать, что когда тебе нужны были деньги на юбилейный концерт, не протянули тебе руку помощи. Прости им. Они ведь бездарны. Талантливы только щедрые люди.
ОТ РЕДАКЦИИ. «День» присоединяется к поздравлениям Юрия Рыбчинского и желает Игорю Покладу накануне его юбилея и во все прочие будничные дни — много счастья. А для того чтобы быть счастливым человеком, у Игоря Дмитриевича все есть: любовь и уважение друзей, благодарность миллионов поклонников и талант, который продолжает нас удивлять и приносить радость. И это — главное. Все остальное приложится. Лучше, конечно, здесь и сейчас.
