Андрей Ющенко женился на шведской бюргерше и принял лютеранство. Произошло событие в начале восемнадцатого века. И не по собственной воле украинский казак оказался в Швеции, а как военнопленный армии Карла XII — вместе с сотнями других своих земляков. Об этом и многом другом рассказал историк-архивист Архивного центра города Эребру Хокан Хенриксон во время публичной лекции «Неизвестные страницы украинско-шведских отношений: военнопленные казаки в Швеции во время Великой северной войны». Проходила она в Черниговском центре переподготовки и повышения квалификации кадров. Говорилось о пока еще неизвестных страницах истории.
Шведский историк, исследуя разного рода бухгалтерские документы начала восемнадцатого века, обратил внимание: среди тех, кого на его родине считали военнопленными-россиянами, многие имели типично украинские фамилии — Артем Довженко, Авраам Зубленко, Лесько Плаксенко... Что и послужило толчком к дальнейшим поискам. К счастью, шведские архивы (и не только центральные, но и местные, в первую очередь, городские) очень хорошо сохранены, а бюрократия страны викингов, даже триста лет тому назад, работала как безукоризненно отлаженный часовой механизм. Проблемой является разве что огромное количество документов. Собственно, среди них любознательный архивист и нашел упомянутые сведения. Кстати, во время войны шведы хорошо различали казаков-украинцев из войска гетмана Ивана Мазепы и солдат-россиян, но последующие века стерли из памяти эти отличия.
Как выяснилось, большинство украинцев шведы захватили во время военной кампании 1706 года. Так, 13 марта (по шведскому календарю) в бою при Несвиже шведы взяли в плен (по их данным) 174 казака Стародубского полка, а также захватили два флага (символ Стародубского полка теперь хранится в Стокгольме). В конце марта по результатам столкновения под Клецком аналогичная судьба ожидала 70 русских и украинских воинов, в частности полковника Петра Приму. Они принадлежали к пятитысячному отряду, который должен был помочь казакам Переяславского полка, шведы их окружили в Ляховичах. Поэтому снять осаду не удалось. Тем не менее гарнизон продержался до 2 мая, когда комендант, полковник фон Мюнхгаузен, пораженный полным солнечным затмением, решил сдать крепость. Таким образом, в руках шведов оказалось 1360 украинских казаков, россиян и белорусов, а общая численность пленных за полгода активных боевых действий составила от четырех до пяти тысяч человек разных национальностей. В сентябре-ноябре 884 из них шведы по морю через Щецин переправили на свою родину (в порт Кальмар), другие — либо сбежали по дороге, либо умерли от ран и болезней.
Вновь прибывших распределили по стране. Офицеров — в Гетеборг, а рядовых казаков — по городам небольшими группами. Власть города Карлсхамн жаловалась на нехватку одежды и плохое физическое состояние вновь прибывших и заявляла о намерении приобрести одежду. Буквально за несколько дней двадцать пленных умерло. А местное самоуправление города Баррос сообщило — из 160 расположенных в нем пленников за несколько месяцев ушло из жизни четырнадцать. 2 декабря 1706 г. в Гетеборге умер командир Переяславского полка Иван Мирович.
Впоследствии ситуация несколько улучшилась. За каждый день пребывания в плену рядовые украинские казаки получали от шведского правительства три эля серебром (за один эль можно было купить 1,3 литра пива). Деньги поступали централизовано в города их обитания, где и распределялись за подписью в ведомости. Платили так, чтобы пленные могли самостоятельно себя обеспечивать пищей и одеждой. Офицеров, правда, это не касалось, потому что считалось, что у них деньги должны быть. Долгое время ничего не посылало им и российское правительство, что, несомненно, оказалось большой проблемой для многих старшин.
Такое положение дел обращало их в бегство, что облегчалось соседством с Норвегией (тогда принадлежала Дании). Четырем сотникам удалось убежать уже в 1707 г., и в конечном итоге они добрались до Копенгагена. Пытались убегать и рядовые. Шведская власть составляла их списки. Показательно, что даже в плену казаки продолжали носить свои знаменитые оселедцы. Если пленного ловили, то на первый раз сажали на несколько дней в тюрьму, а затем отпускали и приказывали больше так не делать (в России, кстати, пленного могли казнить). Если же пленник убегал во второй раз, то били палками и снова отправляли на место его обитания.
Казаков шведы использовали, главным образом, на фортификационных работах, которые проводились на западном побережье страны. Там они и жили. Власть каждый год составляла списки пленных, где указывалось, имели ли они одежду и могли ли работать на строительстве. Из-за климатических условий работы продолжались только в весенне-летний период. В зимнее время казаки свободно жили по домам шведов в городах, куда их распределили, и могли передвигаться в их пределах без надзора.
Как отметил Хокан Хенриксон, одной из наибольших проблем оказалось то, что шведы не считались с православным вероисповеданием казаков и предлагали ходить им в протестантские церкви. В результате зафиксированы случаи, когда казаки вместо молитв пили водку. Более изобретательным оказался казак Ярема Иванкив — во время пасхальной службы ему стало плохо в церкви из-за непомерного употребления водки. Но существовали и значительно более серьезные последствия — казаки вынуждены были хоронить побратимов сами, не желая приглашать лютеранского священника. К тому же в большинстве своем казаки смотрели крайне неблагосклонно на тех, кто переходил к местному вероисповеданию. Последнее решение связывалось, в первую очередь, с рассуждениями личностного характера.
В 1709 году шведские источники зафиксировали рождение первого внебрачного украинско-шведского ребенка, с 1711 года имеются упоминания об официальных браках (всего известно о двадцати случаях). Чтобы жениться, украинец должен был принять лютеранство. А еще подтвердить, что не имеет жены на родине — путем доказательств свидетелей-казаков. Показательно, что в записях казаков применяется термин Украина.
Выступление гетмана Ивана Мазепы не повлияло на судьбу украинских казаков — они и в дальнейшем считались военнопленными, получали деньги от шведского правительства и работали на строительстве (точно так же было и с другими пленными в похожих ситуациях). Правда, известно о попытках полковника Петра Примы в 1710 г. доказать: Иван Мазепа еще в 1706 году был на стороне шведов, поэтому его, полковника, нужно освободить как союзника. Но старшине не поверили. Кстати, через несколько лет он сделал еще одну попытку, подчеркивая то, что его должны освободить как поляка, даже изменил фамилию на Примского. И снова неудачно. Впоследствии полковник писал, что русские генералы в Стокгольме, которые вели переговоры относительно пленных, относились к нему пренебрежительно как к представителю казаков. В то же время от русских денег он не отказывался, а когда в 1714 г. Петра Приму все-таки обменяли, то старшина забрал десять рублей от царя в качестве компенсации за нахождение в плену.
Несколько раз за почти пятнадцать лет плена шведское правительство пыталось вести переговоры об обмене военнопленными, стремясь наконец от них избавиться, потому что содержать пленников оказалось дорого. Но кроме небольших групп больных и немощных ничего существенного достичь не смог — российская власть была заинтересована в более длительном задержании военнопленных. По информации шведского научного работника, после нескольких таких попыток и военных поражений в 1716 году контроль над пленными становится значительно жестче. Их собрали и переправили к внутренним островам на озерах, а в 1718 году почти всех украинцев собрали в замке Visingso (170 человек). Там умерло немало россиян, потери среди казаков оказались значительно меньшими. В декабре 1718 года замок горит, после чего пленных отправляют на север Швеции, в частности в Ашкесунд. Их опять расселяют по домам и прежний режим возобновляется. Многие перебираются в города, где жили раньше.
Судьба военнопленных решилась лишь после Ништадтского мира в 1721 году. Им приказали собираться со всей страны и направляться в Стокгольм. Отсюда в конце ноября около тысячи человек, из них 144 украинских казака, переправили в Ревель. В марте следующего года был еще один корабль из Упсалы, на котором находилось восемь бывших пленных. Добираться домой бывшие пленные должны были пешком. Некоторым из них на то время было около восьмидесяти лет... Однако какое-то количество украинцев, которые обзавелись семьями, осталось в Швеции. Ведь они, при условии возвращения, не имели права взять с собой жену и детей. Точно известно о троих. Итак, подытожил Хокан Хериксон, на территории Швеции есть люди с древними украинскими корнями.
