«Приезжайте, вспомним молодость... Один журналист, которого уже, к сожалению, нет среди нас, как-то сказал: если бы не пресса, то никто о тебе, Леонид Юрьевич, не знал бы. Тогда это называлось подъемом на щит славы передовиков производства, пропагандой лучшего опыта ведения хозяйства. А теперь — пиаром или как?..», — слышу в телефонной трубке знакомый голос Скрынчука.
17 августа 1988 года Председатель президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко подписал Указ «О присвоении звания Героя Социалистического Труда особо отличившимся передовикам агропромышленного комплекса Украинской ССР». Среди тех, кто особо отличился, был и он, председатель колхоза «Украина» с. Юрковцы Чемеровецкого района Л.Ю. Скрынчук. Поэтому 19 августа на страницах местной газеты появились штрихи к портрету нового Героя. Под заголовком «С большой буквы». За подписью автора этих строк.
Меня за написанное совесть не мучает. Две сюжетные линии, характерные для тех времен, просматриваются в публикации на пожелтевших от времени первой и второй страницах областной газеты. Первая — как персонажу приходилось противостоять иррациональному административному давлению. Вторая — как он, персонаж, влиял на трудовые отношения в хозяйстве.
Вот только эпизод из «Большой буквы»: заведующий фермой уговаривает тракториста, чтобы отгреб навоз, а тот не имеет никакого желания работать, отказывается выполнять наряд. И тогда Леонид Скрынчук, который случайно услышал этот диалог, обращается к трактористу: «Николай, спасай колхоз!».
Хоть Николай и откликнулся живо, колхоз ему не удалось спасти. На руинах колхозного строя вырос сельхозкооператив «Украина». Землю, имущество поделили на паи. И теперь на стене в холодном коридоре админздания кооператива — списки колхозников, награжденных страной, которой уже нет. Леонид Скрынчук упоминается в тех списках целых четыре раза: Звезда Героя, ордена Ленина (два), Трудового Красного знамени, «Знак Почета». На противоположной стене в этом же коридоре — списки ветеранов кооператива «Украина». Награжденных Украиной пока что нет...
А вот и Леонид Скрынчук. Энергично идет по ступенькам на второй этаж. Он в январе 2000-го взялся руководить районной ассоциацией сельхозпроизводителей, а в январе 2005 го, «идя навстречу общему желанию пайщиков», вернулся. Чтобы уже поднимать подупавшую за этот период экономику кооператива. Еще издали услышал о 13 механизаторах. И ответил на это: «Разве мало?! Давно всю технику до весны отремонтировали». То есть уже не нужно ни бригадиру, ни ему обращаться к кому-то, чтобы спасал хозяйство.
В кабинете Леонида Скрынчука мало что изменилось с тех времен, когда хозяин вместе с колхозом купался в лучах трудовой славы. Уже нет красных знамен за победы в соревнованиях, портрета Ильича над рабочим столом. «Сдали в музей», — объяснил Леонид Юрьевич. Там же, в музее, и его слава... То, что давно уже оказался за пределами внимания «акул пера», Скрынчука не огорчает.
Он радуется тому, что 2007-й закончился для кооператива «Украина» без убытков. Считает: «Как в стране, так и у нас. Крестьянин не имел земли и не будет иметь. Ехал я как-то на свою малую родину, в Подоляны (Каменец-Подольский район. — М.В. ). Поля позарастали деревьями. Пришел какой-то олигарх или кто он там, за долги взял село, ничего не делает. Выжидает. Почему? Потому что ему нужно скупить эту землю. Сегодня она не имеет своей настоящей цены. Гектар — каких-то две тысячи долларов. Мировая цена — шестьдесят тысяч. А гектар наших черноземов — как минимум сто тысяч. Считай, $98 тысяч он положит в свой карман. Что еще больше навара даст?!»
— Так какие же, Леонид Юрьевич, перспективы для отдельно взятого кооператива «Украина» угадываете? — спрашиваю.
— Оно, наверное, умышленно так делается... Была тонна селитры по 500 гривен. Сегодня —больше двух тысяч. Помню, платили по копейке за киловатт электроэнергии, потом — по две, по двадцать. Теперь — 50 копеек... Не думаю, что себестоимость того киловатта выше, чем две копейки. Берут молоко по 1,5 гривны за литр, в магазине продают по пять... Разве это нормальные экономические отношения?! Кредит в банке не возьмешь. Требуют: дай подпись каждого пайщика, что он не возражает. Где же возьму? 734 пайщика! Тот получил пай в наследство и в Москве, этот — в Санкт-Петербурге или в Мукачево... Приезжают, когда рассчитываемся за аренду. Говорят, что зерно им не нужно, дайте деньги. Пожалуйста, получайте.
Никто не мешает этому разговору. «Молчат» телефоны, в приемной — никого... Что же касается другой сюжетной линии в публикации 20-летней давности, то речь шла о том, что колхоз «Украина» села Юрковцы, по решению «верхов», построил в двух десятках верст, в селе Вишнивчик, ферму на три тысячи голов скота. И вот тогда, когда состоялась торжественная сдача объекта, ребром стал вопрос, чтобы «Украина» взялась за эксплуатацию этой фермы. Однако Леонид Скрынчук с этим категорическим требованием не мог согласиться. Есть же отработанная модель хозяйства, где обеспечен, как еще в старых учебниках наставляли, «соответствующего размера содержание между полеводством и скотоводством», так зачем ее разрушать?! Если, объяснял, согласится с этим требованием районного партийного начальства, то не жди добра ни в Юрковцах, ни в Вишнивчике. Боливар этого не выдержит.
— Тогда удалось отстоять свою позицию, — вспоминает герой. — Но я снова возвращаюсь к вопросу о собственности. В Вишнивчике разобрали ту ферму, в которую было вложено три миллиона рублей, по кирпичам. Создали общество и так себе порешили. И никто за то не ответил...
— Скучаете по тем временам?
— Что было, то прошло. Туда ему и дорога, — считает Леонид Скрынчук.
После того возвращается к ранее затронутой теме: «Мелкие не останутся. Монстры их поглотят. Мы и сами пойдем под «Оболонь», самую крупную в Европе компанию. Если только нас возьмет. Будем отдельной хозрасчетной единицей. И сегодня работаем с «Оболонью». Все вспахано, имеем запасы горючего, удобрений. Посеем 600 гектаров ячменя. Потому что есть спрос. И на рапс есть спрос, есть приемлемая цена. А как же, отвечаем на запросы рынка. Но севооборот не нарушим. А сахарную свеклу сеять уже не будем. Кто же себе враг?! В позапрошлом году от нее получили 300 тысяч гривен убытков, в прошлом году меньше площадь была, так 12 тысяч гривен убытков. Сладкий продукт, оказывается, никому уже не нужен. Из сахароварен вывозят в металлолом оборудование».
Несмотря на это, я уже в ту колхозную эпоху не вернулся бы.
— Объясните, почему.
— Чего только не приходилось выдумывать, чтобы заплатить людям за работу! Тринадцатая зарплата, за стаж, за то, за се... Был такой звеньевой Назаров. Работал на 200 гектарах. Он зарабатывал раз в десять больше, чем получал на руки. Ему за это моральную компенсацию давали. Грамотами, медалями, поднятым на мачте красным знаменем в честь ударника соревнования. Господствовала уравниловка. А если нарушишь инструкцию, то на то было бюро райкома партии... Со звездой на пиджаке, мандатом депутата Верховного Совета УССР удавалось открывать двери высоких кабинетов, чтобы «выбить» какие-то фонды на трактора, комбайны, автомобили, «вписаться» в планы строительства. С чем в Киев ездил? С письмами — дайте трактор, дайте грузовик, потому что есть острая потребность. Ну, и с «дарами полей и ферм». Имели деньги и проблемы с тем, чтобы их потратить. На это направлялись энергия и авторитет. В колхозном гараже было 170 автомобилей...
— И стало возможным то, что не вполне соответствует общечеловеческим нормам. Писаным и неписаным. Морали, права.
— Если уж капитализм, то создайте трудолюбивым людям соответствующие условия. Чтобы они нормально зарабатывали. Вот мы уже обрадовались, что повысилась, наконец, цена на зерно. Еще только-только составили планы в соответствии с текущим моментом, как вдруг «подскочили» цены на горючее, удобрения, запасные части — «съели» всю прибыль. Я уже говорил о молоке, так то же самое и с мясом...
Леонид Скрынчук — последний в крае Герой Социалистического Труда. Из тех «... особо отличившихся передовиков агропромышленного комплекса УССР». И из тех, кто остается в строю. В апреле отметит свое 70-летие. Сказать бы, перешел из старой общественной формации, символом которой был, в новую. В этой, новой — другие символы. «Вступил в рынок», — говорит.
— Земля должна была бы остаться в собственности государства. Нужно было отдать угодья в аренду тем, кто хочет и может работать. Тот, кто сегодня еще не отдал свой участок в аренду, скоро будет вынужден отдать. Распашут, обсеют со всех сторон его собственность. С чем же он будет конкурировать с теми олигархами? Потом обложат налогами, сам отдаст за копейки свой пай. Еще и поблагодарит, что взяли. А село им, олигархам, не нужно, — говорит о будущем ходе событий.
Однако в отчаяние не впадает...
