По-правде говоря, большинство из нас не осознает, до какой степени сеть влияет на нашу жизнь или насколько она изменилась за непродолжительное время своего существования. Скорость и глубина этих изменений как раз и подсказали Google провести совместно с Центральным европейским университетом Международную конференцию под названием «Свободный интернет-2010: Перспективы и опасности свободы слова в сети» в Будапеште.
Конференция свела вместе многих ведущих специалистов мирового уровня в области новейших средств массовой информации, прав человека и политических трансформаций, а также журналистов, блогеров, активистов, диссидентов, политиков и бизнесменов. Несколько беспокоили меры безопасности во время проведения конференции: многие участники прибыли из авторитарных стран и тем самым рисковали иметь большие неприятности, если бы стало известно об их участии в конференции. Было запрещено фотографировать без предварительного согласия лица, а значительные отрезки дискуссий проводились в режиме «без камеры» (некоторые части обсуждения транслировались в онлайне). Кроме того, особо щепетильные вопросы обсуждались по правилам Чатем-Хаус: можно было называть темы, рассматривавшиеся на встрече, не указывая, кто именно что говорил.
«В ОКОВАХ»
В целом радоваться нечему. Масаши Крит-Нишигата, член Гражданской лаборатории (Citizen Lab) при Институте глобальных дел имени Питера Мунка, университет г. Торонто, объяснил, как за последнее десятилетие распространилась цензура в интернете: «Если в 2002 г. мы знали, что три-четыре страны занимаются проверкой информации в интернете, то в 2007 г. их количество возросло до 26. Сегодня почти 40 стран во всем мире фильтруют интернет-контент (то, что доступно их гражданам). Они по-разному объясняют свои мотивы: безопасность, мораль, деликатные вопросы религиозного характера или культурные факторы».
Дальше Крит-Нишигата объяснил, что это привело к параллельному феномену, когда едва ли не в геометрической прогрессии растет использование всевозможных хитростей вроде программ и приемов, помогающих обойти официальные рогатки.
Этот феномен и в самом деле распространился по всему миру. Йеменец Валид аль-Саккаф, на данный момент проживающий в Швеции, рассказал, как он установил на своем сайте программу для сбора новостей как с оппозиционных, так и с проправительственных сайтов. Когда количество посетителей сайта резко подскочило, власти обратили на это внимание и решили закрыть его. На все вопросы по этому поводу чиновники уходили от прямого ответа и прибегали к отговоркам, обвиняя сервер или соединение.
Вместо того, чтобы подчиниться, аль-Саккаф пошел в наступление: создал сайт с ссылками на все запрещенные йеменские сайты, а также разрабатывал новаторские приемы для того, чтобы обойти блокирование.
Валиду аль-Саккафу повезло: его самого не трогали. Но не всем было так хорошо. Иранский блогер Мегди Сагархиз рассказал историю своего отца Исы Сагархиза, бывшего журналиста и экс-руководителя пресс-службы министерства культуры. Иранские власти следили за ним и обнаружили, что он пользовался технологией, которую продавала Nokia Siemens (его семья сейчас судится с этой компанией).
В прошлом году Мегди распространил на «Твитере» информацию об аресте отца и о том, что за время пребывания в тюрьме ему сломали несколько ребер. Это вызвало давление со стороны международной общественности, и в конечном итоге иранскому правительству пришлось признать свою неправоту (хотя господина Сагархиза они не выпустили).
За три дня до ареста Иса Сагархиз сказал немецкому изданию «Шпигель», что он скрывается и включает мобильный телефон всего на час в день. То, что иранские власти смогли использовать этот час и выследить его — ужасное свидетельство того, в какие времена мы живем. Между прочим, специалисты почти единогласны в том, что новые смартфоны и 3G-телефоны намного более рискованны в плане личной безопасности, чем любые устройства, использовавшиеся до них.
СИЛА РАДИ ДЕМОКРАТИЗАЦИИ?
На второй день дискуссия сосредоточилась на одном из самых важных вопросов ХХІ столетия: является и будет ли интернет средством демократизации? Чтобы опровергнуть этот тезис, на который так полагались многие специалисты и активисты, организаторы конференции пригласили реалиста-тяжеловеса Евгения Морозова, уроженца Беларуси, постоянного корреспондента журнала Foreign Policy и научного сотрудника Джорджтаунского университета.
Морозов выдвинул собственный тезис о том, что интернет никоим образом не средство для политических преобразований. Он объяснил, что на интернет можно смотреть двояко: «как на автономную силу, меняющую окружение, где мы все действуем — правительства, журналисты, диссиденты и т.д., и как на средство влияния».
Он также отметил, что вместо того, чтобы приписывать интернету какие-то конкретные цели, мы должны сосредоточиваться на тех разнообразных силах, которые определяют его использование, и только тогда уже прогнозировать его возможное влияние. Эти силы — религия, культура, национализм и прочее. Чтобы понять их важность, просто представим себе такое: запрещение нацистских веб-сайтов, возможно, никого не возмутит в наших краях, поскольку не противоречит нашим основным ценностям. В то же время запрещение атеистических сайтов, пропагандирующих применение логики, в какой-нибудь фундаменталистской стране воспримется уже не настолько толерантно.
В ответ активисты вспомнили множество историй о том, как наличие средств на базе интернета позволяло им общаться между собой, распространять информацию в своих группах и вовне. Мегди указал на влияние этих средств на политику крупных компаний. CNN сначала отказывалась использовать его видеозаписи, ссылаясь на законы об авторском праве; но в течение трех суток с момента убийства Неды Ага-Солтан (а видео, на котором случайно был снят момент, когда девушку застрелили, вызвало массовые демонстрации в Иране в 2009 г.) компания начала принимать видеозаписи со всего мира.
Впрочем, Морозов легко опроверг этот аргумент. Он согласился с тем, что «да, интернет может быть полезен на микроуровне, но на макроуровне он не оказывает влияния на мировую политику. Кроме того, интернет дает много козырей в руки диктаторам и на микроуровне также, что, возможно, сводит на нет его преимущества».
В этом Морозов, бесспорно, был прав: авторитарные режимы во всем мире уже научились пользоваться средствами (которые обычно продают западные компании) для слежки и наблюдения за деятельностью граждан. В отдельных случаях, дефектное программное обеспечение в руках диссидентов их и подводит. Самый известный здесь пример — Haystack, разрекламированный и щедро профинансированный проект, имевший целью «спрятать» пользователя во время доступа к запрещенному контенту, как иголку в стоге сена.
Как оказалось, программа была написана настолько неудачно, что практически дала властям в руки магнит, которым можно было найти мятежные «иголки».
Но даже и без таких сложных технологий деспотия может легко манипулировать пользователями интернета через так называемое аstroturfing, заглушение — технологию, основывающуюся на оплате услуг многих подкупленных фальшивых «активистов» на форумах, которые поливают грязью настоящих инакомыслящих и распространяют проправительственные идеи. Самая печально известная в этом плане китайская «50-центовая армия» — люди, которым якобы платили по 50 американских центов за каждый пост в блогах.
БЫВШИЙ СОЮЗ БЕРЕТ СВОЕ
Полуавторитарные страны, как и откровенные диктатуры, из числа бывших советских республик отстают от стран третьего мира в плане новейших технологий и способов ограничить гражданские свободы. В целом страны этого региона продолжают пользоваться дедовскими методами: запугивают и убивают журналистов, отзывают лицензии на трансляции, устраивают показательные судилища, преследуют специалистов и ученых.
До недавнего времени разве что Россия была самым большим исключением: Кремль следит за активистами в цифровых сетях и эффективно использует проправительственных блогеров, создав то, что Морозов называет «спинтернет» (от англ. spindoctoring — пропаганда с целью создания выгодного для заказчика позитивного или негативного имиджа определенного лица или организации; и интернет. — Авт.). Впрочем, похоже, что страны СНГ решили наверстать упущенное время.
В июле 2009 г. Азербайджан шокировал весь мир, когда там бросили в тюрьму так называемых блогеров-ослов. После покупки руководством страны двух ослов по 41 тыс.долл. за каждого, два активиста опубликовали в сети смешное видео, в котором осел перечислял все блага, которыми ишаки могут пользоваться в Азербайджане. Аднана Хаджизаде и Эмина Милли судили по обвинениям в хулиганстве — после того, как обоих жестоко избили в бакинском ресторане. Оба получили соответственно 24 и 30 месяцев заключения. Это стало настоящим шоком для местных блогеров.
«Они и блогерами настоящими не были, один был типа сыном лидера оппозиции, а другой занимался каким-то бизнесом», — говорит Шагин, известный в Азербайджане блогер, — «они даже не были членами нашей группы. В Азербайджане мало политических блогеров, и мы все регулярно встречаемся».
На вопрос, боится ли он каких-либо преследований, Шагин стоически ответил: «Да нет. Я пишу под собственным именем, меня кто угодно может найти». Тем не менее, он согласился, что действия против Аднана и Эмина могут быть предвестниками худших времен.
До недавнего времени киберпространство Украины было относительно свободным и безопасным местом. Похоже, что все сейчас меняется. 17 сентября Артема Фурманюка, редактора новостного сайта «Протест», пишущего о коррупции и злоупотреблениях властью на Донетчине, избили милиционеры. И хотя нападения на журналистов в этом регионе не в новинку (на Геннадия Березовского, главу местного союза журналистов, напали 12 сентября), этот случай особый, ведь мишенью преступления стал создатель интернет-контента.
21 сентября Константин Алексеенко, редактор запорожского сайта «ЗаБор», пожаловался «Телекритике» на усиление давления на него, включая хакерские атаки с целью удаления нежелательного контента. Но власти давят не только на блогеров и новых людей в медийном пространстве — под угрозой оказалась целостность всей системы.
22 октября 2009 г. Верховная Рада проголосовала за Закон под номером 327, который включает положение об ограничении свободы в интернете и разрешает провайдерам следить за пользователями и перекрывать доступ к определенным веб-сайтам. Данный закон можно было бы в некоторой степени оправдать последствиями скандала в лагере «Артек» и привычными аргументами против распространения порнографии. Тем не менее, нетрудно представить, как его можно применить, чтобы закрыть рот оппозиции.
МРАЧНОЕ БУДУЩЕЕ
Крупнейшие компании, влияющие на развитие интернета, в свое время клялись делать все возможное, чтобы обеспечить услугами пользователей во всем мире и в то же время избегать конфликтов с любыми правительствами, что могло бы привести к полной изоляции граждан соответствующих государств. Это сама по себе трудная и морально неоднозначная задача. Тем не менее, Дэвид Драммонд, вице-президент компании Google, пообещал в будущем еще теснее сотрудничать с общественными активистами и призвал вносить все возможные предложения относительно наиболее уязвимых мест в роботе Google: нарушения конфиденциальности, связанные с программами на базе Google; риски, связанные с хранением информации о доброй половине планеты; уступки деспотическим режимам и, наконец, рост монопольного положения компании.
Таким образом, компания пытается хранить верность своему девизу — «Не навреди». Доказательство честных намерений Google появилось вскоре после выступления Драммонда, во время презентации новейшего сервиса компании под названием Transparency Report, который фиксирует, когда правительство данной страны просит удалить интернет-контент и как часто эти просьбы удовлетворяют (этот сервис можно найти по адресу http://www.google.com/transparencyreport. — Авт.).
Таким образом, Google отделалась сравнительно легко, а некоторые из более противоречивых ее ходов просто проигнорировали. А вот Ричард Аллан, директор Европейского отделения по связям с общественностью компании Facebook, наоборот, столкнулся с откровенной враждебностью. На него набросились с упреками диссиденты из Сирии, Туниса, Ирана и Пакистана — за то, что Facebook не смог сохранить конфиденциальность их частной информации, а также за то, что пошел на уступки авторитарным режимам.
Одна из главных проблем, о которых шла речь, была связана с запрещением Facebook в Пакистане после создания неоднозначной группы под названием Everybody Draw Mohammed Day — «Всеобщий день рисования Магомета», которая поддерживала датские карикатуры, обидные для мусульман.
На это Аллан ответил, что проблема заключалась в том, что пакистанские власти заблокировали весь сервис, абсолютно не уведомив компанию. Он доказывал, что Facebook постоянно пытается совершенствовать свою работу и будет вести переговоры с любыми правительствами относительно требований удалить или заблокировать контент, — но только после выдачи соответствующего постановления суда.
Однако не цензура старых или новых СМИ и даже не нападения на конкретных активистов представляют главную угрозу демократизаторскому потенциалу интернета. Успех «Великой китайской информационной стены» (Great Firewall of China), как и подобных систем в других странах, заключается в том, что поиск запрещенной информации становится невероятно тяжелым, а, следовательно, неинтересным для большинства делом. За остальными следить уже легче — с помощью соответствующего программного обеспечения (или благодаря коварным программам наподобие Haystack), поскольку их активность в сети становится более заметной. И в конечном итоге оказывается, что наибольшую угрозу для демократизации представляет потеря интереса. К сожалению, в мире есть множество стран с относительно свободным доступом к информации, которые, впрочем, не проявляют серьезного желания освободиться от оков.
Во время дискуссии Морозов заметил, что даже при наивысшем уровне охватывания широкополосной связью и наличии собственного iPad'а у каждого члена общества перемены еще не гарантированы. И действительно, без воли к переменам среди широкой общественности не будет никаких политических трансформаций. Предоставляя информацию о настоящем положении дел в стране (то, что обычно скрывают рядовые бюрократы в авторитарных режимах) и подгоняя развитие экономики в данной стране, интернет фактически может осовременить диктаторский режим, не подвергая его политической либерализации. Более того — он предоставляет намного больше инструментов для отфильтровывания и выявления настоящих нарушителей спокойствия и, таким образом, точнее определяет направление репрессий. Вместо того, чтобы помогать активистам, он становится их проклятием.
Мы живем в мире динамичного технологического прогресса, который может во многом облегчить наш быт. Однако с этой стороны не стоит ждать спасения.
