Весной 2003 года читатель получил еще одну подборку философско-культурологических размышлений профессора Сергея Крымского, сквозной мыслью которой является плотиновская идея о привлеченности мудрости к центральным зонам смыслотворчества бытия и о способности философии эксплицировать стратегические смысложизненные координаты человеческого самостроительства — как своеобразную литургию смысла. (Кримський С.Б. Запити філософських смислів. К. 2003).
Хочу обратить внимание читателя на то, что слово «литургия» этимологически происходит от греческого litos — общий, и ergos — дело. Таким образом, приведенный термин вполне применим к светской форме человеческого сознания, которая содержит наиболее общие принципиальные представления о сущности и предельных проблемах бытия, о человеческом присутствии в нем, наконец, о возможностях его постижения человеческим разумом.
Пафос недавно изданных «Запитів філософських смислів» очень удачно воспроизведен эпиграфом Анатоля Франса: «Пізнання — куди ведеш ти мене? Куди закликаєш, розуме!». Эти вопросы сегодня стали судьбоносными для человеческой цивилизации, преисполненной поразительных научных и технических открытий и не менее поразительных примеров человеческой неспособности справиться с ними.
В чем причина? Потребительское существование удовлетворяется «поживой» из конечных результатов познания. Его влечет реальность конкретных решений и надежность окончательного выбора. Но являются ли эти конкретность и окончательность действительно надежными? По мнению С. Крымского, трагический опыт ХХ века доказал, что безусловные решения, которые отвергают множество вариантов, разнообразие проблематизаций и свободу выбора, способны порождать хаос, которому приходится приносить невероятные человеческие жертвы. Такой, замечу, стала для украинцев «простота» чернобыльской энергетики, обратившейся чудовищной реальностью: «мирний атом — у кожну хату»...
Не с этим ли в связи Сергей Крымский в течение целой своей жизни пылко отстаивает преимущество «мира в вопросах»? Вопросительность, правильно отмечает ученый, является более настоящей, нежели те ответы, которые принудительно «выпрямляют» реальность, упрощая ее и схематизируя разнообразие бытия.
Таким образом, современная философия, не отрицая ценности ответов на экзистенциональные и научно-технические проблемы, стремится давать преимущественно ответы вариативные. Такие ответы предполагают сочетание различных дополняющих ситуаций таких возможностей, которые не исключают ни свободу мысли, ни свободу выбора.
В соответствии с этой краеугольной установкой С. Крымский предлагает читателю весьма оригинальный взгляд на историю философских учений. Каждое из них давало почти однозначные ответы на общие вопросы бытия. В то же время множество тех ответов на самом деле представляет панорамную вариацию констатаций всех возможных решений. Сегодня подобные ответы предстают как очень объемные, многомерные советы для человека. Например, если речь идет о смысле его существования в мире, то оказывается, что он содержит: и задачу осуществить свою личность, и попытку дать бытию выговориться, высказаться через личностные деяния, и реализацию своей жизни как страницы мировой биографии добра, и, наконец — задачу сделать счастливым хотя бы одного человека. Ни одна из приведенных вариаций смысложизненных ответов не противоречит другой, все они питаются, усиливаются и обосновываются своей дополняемостью.
Таким образом плюралистический мир, который часто кажется человеку непонятным, а то и враждебным, предстает как уникальная возможность для каждого из нас создавать собственную «симфонию добра». Еще Григорий Сковорода в диалоге-притче «Вдячний Єродій» говорил о таланте «доброродства», зерно которого появляется на свет вместе с рождением каждого из нас. Почувствовать в себе это зерно и взрастить из него колос — не в этом ли наивысшее призвание человека?
В связи со сказанным привлекает внимание принципиальное мировоззренческо-антропологическое наблюдение Сергея Крымского. Наше мировосприятие довольно длительное время заполоняла идея о «безмасштабности» человеческого самоутверждения. Пафос рецензированной книги — в последовательном раскрытии того судьбоносного для современного человека обстоятельства, что любая его силовая деятельность имеет свои пределы. Пределы энергетические, пределы финансовые, пределы экологические, наконец — морально-смысловые. Стоит только нарушить эти пределы — наша деятельность перестает быть разумной (ведь «все розумне має межі, безмежною є тільки дурість» — остроумно предостерегает нас автор на с. 337 своей книги). На изломе тысячелетий человечество тысячи раз убедилось, что практическая деятельность весьма двузначна, амбивалентна, а то и поливалентна, многозначна.
С. Крымский убедительно доказывает мудрость сковородинской настроенности на творческую стихию созерцания. Да-да, именно творческую, я не оговорился! Речь идет не только об интровертизме (нацеленность на внутреннего человека), свойственном восточному мироотношению. Речь идет о том, что и в западном, новоевропейском менталитете созерцание не тождественно нирване. Созерцание здесь — и способ достижения гармонии души с телом, и «самостояние» человека, и способ вхождения его в «творчий грунт речей», и, наконец, творчество, нацеленное на Бога. В любом случае созерцание манифестирует разновидность деяния, что меняет не так объекты, как сам субъект действия. Таким образом созерцание знаменует грань перехода внешних практических действий во внутреннее смыслотворчество и состояние человеческой свободы.
Внутреннее же смыслотворчество определяет такое свойство человеческой личности, как духовность: путь к самому себе, путешествие, являющееся, по-видимому, самым долгим в каждой человеческой жизни. Если бы только самым долгим, но часто и самым опасным! Ведь пристальное всматривание в себя может открыть не только желательное, но и нежелательное, то есть какую-то угрожающую истину, дремлющую внутри. Не поэтому ли мы большей частью побаиваемся всматриваться в свои дебри и так склонны отчуждаться от себя? Мудрый призыв к мужественности познания человеком мира и себя самого проникает в каждое утверждение размышлений-переживаний Сергея Крымского.
Настоятельно советуя читателю вдуматься в них, напомню сентенцию из «... Искусства беседы» Мишеля Монтеня: «Поскольку ум наш крепнет благодаря общению с умами сильными и ясными, невозможно даже представить себе, как же много он теряет, как он опошляется в повседневном... общении с умами низкими и ущербными». Так не теряйте же светлой возможности примкнуть к мощному и вдохновенному уму.
