...Владимир Зарков давно притерпелся к боли: она уже стала его постоянной
спутницей. Он долго и мучительно болел, затем ему ампутировали обе почки.
Сейчас он живет благодаря аппарату «искусственная почка», к которому его
подключают три раза в неделю. Ему может помочь только трансплантация, но
сколько придется ждать подходящего донора — одному Богу известно. О том,
чего стоило собрать деньги на операцию, Владимир избегает говорить. Он
— народный артист Украины, 23 года проработал в ансамбле песни и пляски,
побывал с концертами в Чернобыле (именно после этого и началось ухудшение
здоровья), имеет награды и звания, но... со своей бедой оказался один на
один. Просьбы о помощи, хождения по инстанциям и начальственным кабинетам
не дали результата. Помогли родные: чтобы спасти Владимира, истратили все,
что было заработано за долгие годы... Ситуация типичная. Врачи предупреждали
меня: «Не спрашивайте о деньгах — у больных сразу подскакивает давление».
Многие распродают все, что могут — дачи, машины, украшения. А родители
18-летнего Сергея продали квартиру и теперь снимают комнатушку на окраине.
Но при этом считают, что им еще повезло: все-таки собрали деньги! А вот
другие... Совсем недавно в отделение приехала 34-летняя Елена М. из Черниговской
области. Но условия, которые поставили медики, буквально ошеломили женщину:
стоимость операции — не менее 20 тысяч гривен! У Елены трое детей, инвалидность
и одна на всех зарплата мужа...
— Почему мы просим у нее эти 20 тысяч? Да потому что государство
не платит! — заведующий отделением трансплантации Института урологии и
нефрологии АМН Украины, доктор медицинских наук, профессор Евгений Баран
с трудом сдерживает волнение. — Больной находится в стационаре долгое время
и в ожидании операции живет на искусственной почке. Одно лишь подключение
к аппарату стоит 100—120 гривен, а ему нужно делать это три раза в неделю.
Поверьте, мы не делаем бизнеса на человеческом горе! Из этих сумм ничего
не идет на зарплату медиков, только на обслуживание и препараты. Это —
до операции. А потом, когда пересадили почку, ее работу нужно поддерживать
кучей лекарств. К примеру, один грамм «Сандиммуна» стоит 40 долларов, а
мы даем полграмма в день. Вот и считайте!
Трансплантология считается наиболее дорогим видом медицины, поэтому
во всем мире финансируется государством. Стоимость операции колеблется
от 75 до 125 тысяч долларов. У нас в сравнении с «ними» цены божеские,
но большинству и они не по карману. По самым приблизительным подсчетам
в Украине ежегодно появляется около 5 тысяч новых больных, нуждающихся
в подключении к аппарату «искусственная почка». Всего же их у нас не менее
25 тысяч. Но реально в течение года могут пролечить не более 800 человек.
Для сравнения: в США на аппарате «искусственная почка» находятся 165 тысяч,
и ежегодно делается примерно 10 тысяч пересадок. У нас же все пять региональных
центров — в Киеве, Одессе, Запорожье, Донецке и Львове — делают в год 100—120
трансплантаций. А ведь содержание больного на аппарате «искусственная почка»
обходится намного дороже операции! По всем прогнозам, уже в начале 21 века
трансплантации будут занимать половину от всех операций в мире. Но не у
нас...
РАИСЕ КИРИЧЕНКО ПРЕДЛАГАЛИ ОПЕРИРОВАТЬСЯ В ГЕРМАНИИ. НО ПЕВИЦА ВЫБРАЛА
КИЕВ
— Даже в семидесятых мы делали больше операций, чем сейчас, —
говорит Евгений Яковлевич. — Хотя органы приживались тогда у трех-четырех
человек из десяти, а на сегодняшний день — уже у девяти из десяти. Показатель
не ниже, чем за границей. Есть ли у нас очередь на операцию? Да какая очередь!
Узнав о цене, больные просто молча уходят... Мы теряем тысячи людей, которые
могли бы жить долгие годы. У меня есть две пациентки, которые прожили после
операции по 22 года и надеются благополучно дожить до старости. Многие
даже рожают...
Наш разговор прервало появление... Раисы Кириченко. В длинном халате
и марлевой повязке узнать ее было трудно. Но вот голос... С Раисой Афанасьевной
у медиков «роман» с 1996 года — именно тогда резко обострилось ее заболевание
— тяжелая наследственная патология обеих почек — и ей пришлось перейти
на диализ. Потом был курс лечения в Германии и несколько операций. В Киев
она вернулась этой весной, уже без обоих почек. Несколько месяцев жила,
прикрепленная к аппарату. У нее был выбор: ехать на трансплантацию в Германию
либо остаться в Киеве. Поразмыслив, певица отдала предпочтение украинскому
хирургу. И 12 июня в этом же отделении профессор Баран пересадил ей донорскую
почку. 24 июля, в день нашего визита, Раиса Афанасьевна уже была на ногах
и даже «хулиганила»: лечащий врач, Вера Машкова, строго отчитала ее за
то, что нарушила режим — съела на ночь слишком много сала.
Всех пациентов, когда-либо побывавших в отделении, врачи помнят в лицо.
В ожидании донора людям приходится лежать здесь годами, а затем постоянно
наблюдаться, поэтому они становятся как бы родственниками. За двадцать
лет больничные стены повидали немало трагедий, среди них и два случая самоубийств.
Отец, сын которого погибал от почечной недостаточности, выбросился из окна
седьмого этажа. Летчик, узнав, что ему придется жить, прикрепленным к искусственной
почке, сел на подоконник — и туда же. А вот женщины оказались более стойкими.
Хрупкую блондинку Ольгу врачи называют «рекордсменкой»: уже 7 лет она прикреплена
к искусственной почке, в то время как в Украине средняя продолжительность
жизни таких больных не более 5. Операция Ольге пока противопоказана, но
она не теряет присутствия духа: за границей на диализе живут и 20, и 30
лет.
КУПИТЕ ПОЧЕЧКУ, БОГАТЫЙ ДЯДЕНЬКА!
Слухи о поставках человеческих органов на экспорт медики считают просто
байками. Наладить такую кустарную сеть невозможно. Во-первых, хирургов,
владеющих технологией трансплантации, в стране считанные единицы. Во-вторых,
в подпольных условиях практически невозможно обеспечить сохранение органов.
Да и какой медик в любой стране мира согласится купить «левые» органы?
Они обязательно должны снабжаться медицинской картой и пройти предварительное
обследование на все возможные заболевания.
— Запланировать операцию невозможно, и мы постоянно на военном положении.
Как только в одной из больниц появляется потенциальный донор — человек
в тяжелом состоянии — наша бригада хирургов выезжает туда, — продолжает
Евгений Баран. — Мы не вмешиваемся в ход оказания помощи, просто сидим
неподалеку от реанимации и ждем, чем закончится критическая ситуация. Иной
раз приходится ждать и сутки, и трое. Слава Богу, если человек выживает.
Но если констатировали смерть — забираем почки, консервируем на месте,
и в ближайшие 16—24 часа их нужно пересадить и включить в кровоток. Есть
базовые больницы для забора человеческих органов — БСП, НИИ нейрохирургии,
несколько травматологических отделений. Повторяю, мы изымаем органы только
после констатации смерти!
Тем не менее, чуть ли не ежедневно в отделение приходят люди, готовые
продать свою почку, чтобы прокормить семью, купить квартиру, машину, заплатить
долги. Но всем им отказывают. В большинстве стран мира изъятие органов
у живых людей — пусть даже с их согласия! — считается неприемлемым. Это
позволяется только близким родственникам больного, если он в критической
ситуации и уже нет времени ждать. Операция чревата серьезными последствиями
для донора, в 1 случае из 100 тысяч он может погибнуть еще в ходе подготовки
к пересадке. Но даже удачно проведенная операция не всегда гарантирует
исцеления: ведь в одном из десяти случаев органы все же не приживаются.
И всех, кто решается на этот шаг, врачи откровенно предупреждают о последствиях.
Только истинная любовь может толкнуть человека на риск. И, если верить
врачам, любовь еще есть: родители, не колеблясь, отдают свои органы больному
ребенку, жены — мужьям, братья — сестрам...
«КРЕЩАТИК МОГ БЫ И ПОДОЖДАТЬ, А ВОТ ЛЮДИ — ВРЯД ЛИ»
Закон о трансплантации в Украине до сих пор не подписан. Правда, этой
весной его проект был принят в первом чтении, но когда состоится второе
— неизвестно. Пока же деятельность врачей, по сути, является незаконной.
Оказывается, хирурги до сих пор работают в соответствии с приказами...
Министерства здравоохранения давно не существующего СССР!
— Самое тяжелое — терять своих бывших пациентов, — с горечью говорит
Евгений Баран. — Знаете, лет десять—пятнадцать тому назад у нас в отделении
лежали 80 больных, прикрепленных к аппарату «искусственная почка», и еще
36 приходили амбулаторно. Сегодня здесь всего лишь 34—37 человек. Исчерпав
свои материальные возможности, люди просто потихоньку перестают приходить...
Тихо умирают по домам, и никому до этого нет дела. То, что происходит,
я не могу назвать иначе, как геноцидом нации. Ну как можно было ремонтировать
Крещатик, менять камни — да они бы еще полежали! — если совсем молодые
люди погибают! Вот и эта женщина, мать троих детей... Если ей в течение
2-3 месяцев не оказать помощь, она погибнет и дети останутся сиротами.
Разве это не геноцид?
Увы, ответить на это нечего...
P. S. Как стало известно корреспонденту «Дня», 24 июля Раиса
Кириченко выписалась из больницы. Прогнозы медиков оптимистичны. Редакция
газеты желает певице долгих лет жизни. Но кто позаботится о тысячах других
больных?
