ДЕТЕЙ НЕ РАЗДЕЛЯЮТ
Через несколько месяцев после того, как двух братиков и двух сестричек забрали в приемную семью в отдаленное полесское село, их родная мама, лишенная на предыдущих четырех родительских прав, родила пятого ребенка.
— Это мы просили Бога, чтобы у нее было молоко, и чтобы она кормила младенеца. Боялись, что и это дитя подбросит нам. И нам бы пришлось его принять, потому что детей не разделяют, — не скрывает уже прошедших сомнений приемная мама Светлана.
Они с мужем собирались усыновить одного ребенка или даже двоих. Однако в службе семьи и в приюте, куда поехали на смотрины, предложили... целое семейство.
— Старший мальчик очень долго не хотел идти ни в какую чужую семью, сторонился и нас. Его так настроила родная мама: мол, ждите меня в приюте... С ним даже психологи работали. Он не верил, что мы его заберем! А когда приехали, уже был готов, прибежал, обнял мужа за шею... А старшая девочка сразу сказала: «Я никогда туда не вернусь!»
— У всех четверых один отец?
— У старших записан один. Но дети помнят, как бабушка говорила, что девочка — не от ее сына. У младшего же мальчика и младшей девочки — разные родители. У детей не было родного дома, они столько скитались... Иногда сядут и вспоминают, сколько сел переехали, потому что мама все меняла мужчин...
Теплая и еще недавно совсем бездетная хата Тарасюков стоит почти на околице села Самары- Ореховые, в нескольких сотнях метров от центральной улицы. Вроде и в селе — и в то же время как будто на хуторе. Добраться сюда можно объездной дорогой или пешком через маленькое болотце. Зато для детей — раздолье. В первые дни маленьких приемышей нельзя было отогнать от коровки и лошадки: большие живые животные, которые давали себя погладить, просто удивляли. Но для старших Тарасюков с их появлением прибыло не так помощников, как забот. Поэтому мама Светлана признает: взяли не ангелов...
— Характеры — не мед. Не привыкли к дисциплине: даже к тому, что нужно после себя и кровать застелить. Но они очень рады, что у них есть семья!
Светлана Васильевна выросла в соседнем селе в многодетной верующей семье. Росли, вспоминает, очень дружно: порой чувствует ностальгию по такому детству... Но именно она и стала испытанием для своей семьи: единственная из шести детей родилась с серьезным пороком сердца.
— Родителям сказали: может, до 12 лет и доживет. Ну если до 18 — чудо будет! У меня была очень суженная артерия, ведущая к сердцу. Говорили делать операцию, но мама не захотела: я должна была жить и выживать по милости Божьей. Родные молились, и Господь продлевал мою жизнь.
Собственно, до 18 лет не чувствовала особых проблем: ну, бегать тяжело, ну, сильная одышка... Но как молодой человек не хотела обращать на нездоровье внимание, ведь по характеру я оптимист, поэтому просто жила. Закончила курсы дирижеров, потом Библейский институт, начала работать на духовной ниве: ведет по селам в баптистских общинах курсы изучения Библии, обучает детей музыке и пению. О замужестве и не думала: какой мужчина заведомо будет готов на то, что жена по состоянию здоровья не родит ребенка?.. А абортов и разводов их вера не признает. Однако шесть лет назад Светлана Васильевна все же пошла на операцию, которую сделали во Львове. Определили вторую группу инвалидности и... разрешили рожать. Вскоре (а ей уже было 38 лет) вышла замуж за одноверца. Николай Миронович младше жены на четыре года, был, как говорят, старым холостяком.
Приемные дети без всякого принуждения с первого же дня назвали их мамой и папой.
— Такие болтливые! В садике другие родители на это всегда внимание обращают. Ишь, говорят, свои иногда так не скажут: все мамулечка, папулечка... Бегут, за шею обнимают... Очень уж им хочется маминой ласки.
В предобеденную пору тесный уже дом Тарасюков был пуст. Не дома свекровь, в лесу — муж: надумали на такую семью строить новый, более просторный дом. Старшие дети — в школе, а меньшие — почти пятилетний мальчик и трехлетняя девочка — в детсаду. Ее приемные мама и папа вообще увидели только тогда, когда забирали детей домой.
— Как ни приедем в приют — а она все в больнице... Дети были настолько застужены! Младшей же полтора годика было, когда мы ее брали, а из бронхитов еще всю зиму вылезали. У старшего мальчика — перебитая мамой рука, старшей же девочке она спьяну чуть глаз не выбила... Он такой был перемерзший, с таким больным мочевым пузырем, что с него моча непроизвольно капала. Однако уже эту зиму переживаем без болезней.
НЕ ТА РОДНАЯ, КОТОРАЯ РОДИЛА...
Младшие мальчик и девочка не помнят своей родной мамы. Для них реально мама одна: Светлана Васильевна. И папа один — Николай Миронович.
— Иногда между собой спорят. Один кричит: это моя мама! А другой: нет, моя! — смеется Светлана Васильевна. — И как их можно было оставить в приюте?.. Моя свекровь не раз говорила: если бы та мать посмотрела на них сейчас, какими стали... Как выросли! Младшая такая хорошенькая, светленькая, кудряшки... Как можно было променять детей на водку?!
Несколько месяцев Тарасюки готовили себя и дом к новой роли папы и мамы. Прошли соответствующее обучение в службе семьи, сделали в хате красивый ремонт, провели газ. Первые три месяца (критическое время для каждой приемной семьи) были самыми тяжелыми. Светлана Васильевна говорит, что им в некотором смысле еще повезло: у них нет своих детей, как у других, и чужие дети не должны привыкать еще и к ним. Но пришлось учить их буквально всему: застилать за собой кровать, мыть посуду...
Истосковавшиеся по семейному уюту дети очень быстро восприняли семью Тарасюков как свою. Самые большие проблемы были с обучением старшего мальчика. Он ходил несколько лет во вспомогательную школу, да и из той родная мама забирала его присматривать за самой младшей девочкой. Догонять ровесников трудно. Каждый день сидела Светлана Васильевна с ним над уроками. К работе его тоже не привлечешь: физически слабее развит. Сейчас, физически окрепнув, берется и дрова рубить.
От государства глава приемной семьи получает 500 гривен в месяц. Приемная же мама — ничего, кроме пенсии по инвалидности. И то переживала, что могут ее забрать, поскольку взялась растить чужих детей. Рассуждала: если способна на такую тяжелую работу, нужно забыть об инвалидности?.. На каждого ребенка выплачивают помощь в размере двух минимальных заработных плат. Выделили Тарасюкам и стиральную машину (хотя имели уже свою), еще один холодильник (хотя в хате своих два). Управляться с хозяйством, в котором было три коровы, Светлане Васильевне стало тяжеловато, поэтому оставили одну. Наварить на семейку еды ей, говорит, совсем не трудно. Но если раньше Тарасюки закалывали в год одну свинью, то теперь нужно две, еще и теленка, и птицы разной полсотни выращивают... Уход за чужими детьми приемным родителям в трудовой стаж не засчитывается. Для этого нужно оформлять документы на семейный детский дом.
В селе по-разному относятся к появлению приемной семьи.
— Многие говорят: мы же детей не бросаем, а нам за это деньги не платят! Многие нас и поддерживают, но взять чужих детей в семью не спешат, — признается Светлана Васильевна.
Препятствием для усыновления детей для Тарасюков является наличие их родной мамы. Когда сразу всех четырех детей забрали в приемную семью, это ее шокировало. Ведь это уже не приют, в который, словно в камеру хранения, могла наведаться когда угодно. Родив пятого ребенка, женщина как будто взялась за ум. Во всяком случае, на детские деньги приобрела старую хату в одном из сел: до того детки всю жизнь скитались по заброшенным халупам.
— Они боятся, что может приехать и их забрать. Уже я просила: поговорите с ней по телефону, это же ваша мама! Но к встречи без стресса еще не готовы. Пусть заживают раны и проходит душевная боль...
Тарасюки допускают, что со временем родная мать приемных детей сможет вернуть себе родительские права. Даже если и заберет их, будут не против.
— Старшие говорили: когда будем паспорта получать, возьмем вашу фамилию! Но до этого еще нужно дожить... Дай Бог той женщине со своей бедой справиться, ведь это родная мать. А мы себе снова бы детей взяли. Обездоленных у нас еще так много!
