Александр Жгировский (Алесь Асташонок) — белорусский писатель, переводчик с французского, английского, словацкого и чешского языков. С 1996 г. живет в Киеве. Александр признался, что «День» он читает с первых номеров и с тех самых пор не пропускает ни одной газеты, высоко ценя уровень наших публикаций. Его материал, присланный по электронной почте, показался нам интересным, и сегодня мы предлагаем его вашему вниманию. Эссе написано по-русски и собственноручно переведено автором на украинский язык.
«Хоча б у сні побачити,
То й смерть була б милішою:
Зима! Дерева! Вітер!»
Лично мне в этой книге больше всего нравятся стихотворения именно этого поэта — Томита Моппо.
Быть может, в истории всей мировой поэзии не было фигуры более трагической, нежели этот сын бедняков, в два года ставший инвалидом. Всю недолгую жизнь он передвигался на тележке. Погиб в страшном пожаре. Несчастными были и его родные: сестры, вынужденные, чтобы прокормить семью, продавать свое тело, глухонемой брат, — все трое умерли в молодости от туберкулеза. В школу Моппо не ходил. Случайно познакомившийся с ним будущий редактор литературного журнала опубликовал за собранные деньги первый и единственный сборник поэта — «Собрание стихотворений Моппо».
Последние недели у меня на столе — «Антологія японської поезії: Хайку. ХVII—XX ст.». Почти четырехсотстраничная книга, включающая в себя и переводы, и оригиналы более тысячи произведений одиннадцати поэтов. Это и общепризнанные классики, известные у нас, наверное, всем Мацуо Басе, Йока Бусон, Кобаяси Исса, Масаока Сики, Нацуме Сосеки, Такахама Кеси, Иида Дакоцу, и реформаторы, выходившие за пределы формально-структуральных и тематических канонов жанра, — Накацука Иппекиро, Танеда Сантока, Одзаки Хосай. И упомянутый мало успевший Моппо.
Книга являет собой первую часть двухтомного собрания японской классической поэзии. Втора я часть — «Антологія японської поезії: Танка та ренга. VIII — XIII ст.» — готовится к изданию. Выйти она должна следующим летом.
Хайку и танка были и остаются основными жанрами японской классической поэзии вот уже почти полторы тысячи лет.
Формальным их метрическим отличием является количество слогов в строке, а также общее количество слогов в стихотворении: 5 — 7 — 5, всего 17 — в хайку, и 5 — 7 — 5 — 7 — 7, всего 31 — в танка.
Как пишет в предисловии переводчик, автор текстов биографий поэтов и многочисленных комментариев Иван Бондаренко, «саме ці два поетичні жанри... охоплюють практично 95 відсотків усієї японськоі поезії».
Рамки сообщения о выходе книги не позволяют, к сожалению, передать и самую малую часть того, о чем небесполезно было бы узнать читателю — и из обстоятельного предисловия, и из основательных комментариев.
Любопытный почитатель поэзии может разделить эту радость знакомства — взяв в руки книгу, увидевшую свет год назад в киевском издательстве «Дніпро» при финансовом содействии Японского фонда.
Перевод на украинский язык большей части стихотворений осуществлен впервые. В оформлении использованы произведения японской живописи. Для тех, кто уже знает либо изучает японский язык, дается не только текст оригинала, но и фонетическая транскрипция — фуригана. Обычный же читатель убедится при чтении каждого стихотворения, что это и просто графически — очень красиво. Уже сами по себе иероглифы, на фоне украинского перевода, доставляют зрительное наслаждение.
Увы, такой прекрасной возможности ознакомиться с классической японской поэзией читатель прежде не имел.
Почти не было своих переводчиков. В Украине японский язык до 1990 года вообще не изучался. Исследования по истории и культуре Страны Восходящего Солнца проводились в Москве, Ленинграде и Владивостоке. Там же изучался и язык.
В настоящее время японистика у нас является предметом преподавания в трех университетах Киева, в вузах Львова, Харькова, Днепропетровска, Одессы. Есть надежда, что со временем появятся и новые переводы из японской художественной литературы, и книги, которые поведают украинцам о далекой и (как хотелось бы! — в очень и очень многих отношениях) близкой им стране. Близкой и в смысле самом прямом.
Сколько на Дальнем Востоке украинцев?.. По данным 1920 годов, их там проживало даже больше, чем русских.
Центр японистики — университет со старыми традициями — во Владивостоке успешно функционирует. Небезызвестный «мумий тролль» Илья Лагутенко — его выпускник. Может, и здесь есть на что надеяться? Дал же нам Дальний Восток Геннадия Туркова. Но о нем речь здесь — позже.
Первый украинско-японский («ніппонський») словарь — Анатолия Дибровы и Васыля Одынца, под редакцией Ясудо Сабуро — вышел в 1944 году в Харбине. Он был издан усилиями заинтересованных представителей пятнадцатитысячной украинской диаспоры в Маньчжурии. Тираж его был почти полностью уничтожен при вступлении в город Красной Армии — остались только сигнальные экземпляры. Интересующихся можно отослать к изданной в 1972 году в Нью-Йорке книге Ивана Свита «Українсько-японські взаємини. 1903 — 1945: Історичний огляд і спостереження».
И лишь в последние годы увидели свет первые отечественные украинско-японские и японско-украинские словари. Два из них были изданы в киевском издательстве «Альтернативи» — в 1997 и 1998 годах, третий, «кишеньковий», — в одесском «Астропринте» в 2001 году.
Соавтором их, вместе с Хино Такао, является тот же Бондаренко Иван Петрович, выпускник Ленинградского университета, аспирантуры и докторантуры Одесского университета имени И.И.Мечникова, доктор филологических наук, ныне преподающий историю культуры и литературы Японии в Институте филологии Киевского национального университета имени Тараса Шевченко.
Бондаренко девять лет работал в Японии в должности профессора факультета международной культуры университета Тенри — одного из старейших лингвистических вузов страны, находящегося в городе Нара (первой столице Японии), богатом музеями и древними монастырями.
Долгое время, ввиду отсутствия переводчиков, наш читатель знакомился с японской художественной литературой исключительно в ее русскоязычных переводах. Благодаря Ивану Дзюбе, ученому и переводчику, начиная с 1970 годов стали появляться украинские переводы: народных сказок, рассказов, наконец романов — Ясунари Кавабаты, Кэндзабуро Оэ, Тахекихо Фукунаги и других.
Что касается поэзии, то всего вышло четыре небольших сборника хайку и танка.
Первой, еще в 1931 году, увидела свет в харьковском издательстве «Рух» книга «Японська лірика февдальної доби» в переводе Олеся Кремена и с его же статьей. В книгу вошли всего лишь двадцать шесть танка поэтов V — XIII веков. Однако предваряющее их большое предисловие явилось первым в украинском литературоведении очерком из истории японской классической поэзии.
Три последующих книги вышли в киевском издательстве «Дніпро» — в 1971, 1984 и 1991 годах, с каждым разом увеличиваясь в объеме.
Автор переводов, вступительного слова и комментариев к первой из них — Омельян Масикевич. Сборник этот можно назвать экспериментальным: переводчик решил сберечь строфическую форму оригиналов, т. е. 5, 7 и 5 слогов в строках перевода каждого хайку.
Вторая и третья — плод творческих усилий уже упомянутого Геннадия Туркова, дальневосточника. Сначала это были танка Исикавы Такубоку (Заметьте: двадцать шесть лет жизни были отмерены и этому поэту.) Затем — самые известные хайку Басе.
Как белорусский литератор могу заметить: в 1997 году в минском литературно-культурологическом журнале «Крыніца», в котором я «вел» прозу (редакторов, увы, разбросало по свету: Германия, Польша, Финляндия, Украина), — были опубликованы пятьдесят шесть хайку Басе в переводе на белорусский язык прекрасного поэта Алеся Разанова, ныне живущего в Германии, второго, после уже покойного Василя Быкова, белоруса, получившего там литературную стипендию — в силу не только таланта, но и, к сожалению, всем известных обстоятельств. (Та же Светлана Алексиевич получает аналогичную стипендию в Италии, есть еще примеры.)
Так вот, подстрочники для Разанова, конечно же украинские, подготовил тот самый Турков. А одним из ведущих литературных критиков и культурологов Беларуси Валентином Акудовичем был переведен его же, «дальневосточника», очерк. Не знаю, как по-украински, а по-белорусски он называется «Дасягнуць прасьвятленьня і вярнуцца Щ сьвет» (переводить, полагаю, не надо).
Вот заключительный его фрагмент:
«Але, думаецца, і Щкраінскі чытач знойдзе Щ паэзіі хайку нямала блізкага сваей душы. А тое новае, што прагучыць для яго Щ нязьвыклым рэгістры, можа стацца прычынаю асаблівае радасьці. Як не абы- якое адкрыцце».
И открытие это подарено белорусским читателям с помощью украинца.
Вернемся, однако, к переводам Бондаренко.
Количественно их по меньшей мере раза в два больше, чем всех предыдущих вместе взятых. Уровень издания — на порядок выше. А главное, они и точны — в этом можно убедиться, читая подстрочники, и, насколько позволяет большая долгота наших слов, лаконичны и поэтичны.
«Накуй, зозуле,
Ще і самоти
Мені, сумному!»
Образ кукушки на страницах этой книги очень частый. Поэт, написавший прцитированное хайку, избрал свой псевдоним — «Сики» («кукушка») — не без печальных на то оснований. С юных лет он был болен туберкулезом, от которого и умер тридцати пяти лет. А по древней японской легенде, у кукушки, когда она поет, из горла сочится кровь. И Басе, кстати, прожил жизнь не слишком долгую.
Печальны судьбы многих поэтов, с произведениями которых вы можете ознакомиться в этой книге. Однако поэзия их, пусть мотивы печали и им близкие присущи хайку, далеко не всегда грустна:
«Весняний дощ!
Шкода мені людей,
Які не вміють
вірша написати.»
Да, многие из нас давно уже не грустят не только из-за того, что им не дано писать стихотворения, но и оттого, что они их не читают.
Автор последнего хайку — Йока Бусон, — при жизни, кстати, бывший более известным как художник, нежели поэт. Упомянутый недавно Масаока Сики именно его, а не Басе считал непревзойденным мастером хайку.
Об этом и многом другом (например, о том, когда — «хайку», а когда — «хокку») вы можете узнать из замечательной этой книги, у которой будет продолжение.
В заключение вспомню людей, которых переводчик благодарит за помощь в создании антологии: профессоров Обати Масатоси, Уемури Сусуму, Александра Бондаря, Константина Тищенко и, особенно, Каваи Таданобу.
