Подвиг Александра Матросова, заслонившего своим сердцем вражескую амбразуру... Сквозь время он живет болью. Конечно же, вся та далекая война была сплошным солдатским самопожертвованием. Но вот почти такое же, но практически неизвестное миру деяние, описанное спустя годы протокольным языком медицинского освидетельствования военно-врачебной комиссией Киевского военного округа: «Ранен 15.03.1942 г. осколком в левую половину грудной клетки (слепое, проникающее). Под левой лопаткой втянутый рубец 8х1,5 см, спаянный с подлежащими тканями. Экскурсия левого легкого уменьшена. Дыхание ослаблено». Этот след соприкосновения с металлом убийства фронтовой хирург, а затем знаменитый детский врач Николай Борисович Ситковский нес всю жизнь. Природа повреждения необычна, да и исключительна. Военврач III ранга сознательно принял удар над операционным столом, под бомбежкой прикрыв своим телом бойца, которому оказывал помощь. Травма была тяжелой, потребовалась немедленная операция, тут же предпринятая коллегами.
Ситковский около трех месяцев лечился в госпиталях. Стал инвалидом Великой Отечественной войны... Но как только позволили силы, вернулся в строй. В пылу Сталинградской битвы преподавал хирургию на курсах санитарных инструкторов, ангелов-хранителей передовой линии. Потом опять встал к операционному столу...
Можно описать субботний вечер в июне сорок первого, выпускной бал во 2-м Киевском медицинском институте, дыхание теплого ночного ветра, счастье молодой пары — Николая и Суламифи Ситковских. И все же воздержимся от лирики и обратимся к строкам военного билета, к бесстрашной, но волнующей стенограмме мужества и долга. «Прохождение службы в Вооруженных силах Союза ССР: с 06.1941 по 02.1946; с 09.1949 по 04.1958. Наименование должностей. Командир хирургического взвода, 06.1941 — 09.1941; командир приемно-сортировочного взвода 09.1941 — 08.1942; преподаватель фронтовой школы 08.1942 — 03.1944; ординатор эвакогоспиталя 03.1944 — 10.1944; старший ординатор клинического госпиталя 10.1944 — 05.1945; начальник хирургического отделения 05.1945 — 02.1946; старший преподаватель хирургии 09.1949 — 04.1958. Участие в боевых действиях. Юго-Западный и Сталинградский фронт, Южный и 4-й Украинский фронт, Войско Польское». Итак, перед нами, в сущности, целая одиссея врача-воина на войне, похожая и вместе с тем не похожая на сотни таких же военно-полевых романов, ибо каждый индивидуален и неповторим. Что мы знаем о них? Обычно видим только пунктирные знаки. Но с детским хирургом Николаем Ситковским, еще до написания книги о нем, я был давно и хорошо знаком. И выходит, что это рассказ с совершенно конкретным прологом, кульминацией и эпилогом.
Как-то приятель по школьной юности рассказал мне, как его маленького сына, еще новорожденного, спас умелой операцией хирург Ситковский из детской больницы, и в честь его ребенок, собственно, и получил имя. Уже будучи врачом, когда я торил и стезю журналистики, описал и этот сложный счастливый случай. Разумеется, я вновь как бы вошел в стены аскетического хирургического корпуса в больнице «Охматдет», где мы, студенты педиатрического факультета, в общих рамках осваивали предмет руководителя кафедры детской хирургии Киевского медицинского института профессора Андрея Романовича Шуринка и его блестящего преподавательского дивизиона. Теперь руль кафедры принял Ситковский, продолжавший трудную миссию клиники и в традиционных, и в новых направлениях — например, излечение при врожденных нарушениях архитектоники кишечника у детей раннего возраста. Мы с Николаем Борисовичем, как выяснилось, обитали поблизости, и я стал бывать у него. Вечерами он рассказывал о невероятных коллизиях, о других крупных видных детских хирургах страны — Исакове, Долецком, Баирове, опыт и новации которых он обрисовал с пиететом. В девять вечера профессору звонили из клиники, докладывали о неожиданных ситуациях, и он, словно воочию видя происходящее, вглядывался и безошибочно советовал, что делать, а иногда ехал в больницу (за ним приезжала «машина скорой помощи»). Несколько раз и я, по предложению Ситковского, участвовал в этих рейсах, дожидаясь его среди ночи в небольшом светлом кабинете, в новом корпусе больницы, пока к утру он выйдет из операционной. И снова повесть, сотканная из трудного милосердия, продолжалась.
Кафедрам детской хирургии страны были остро нужны волонтеры. И постепенно, по инициативе академика Юрия Федоровича Исакова, студенческие кружки при таких центрах стали организовывать всесоюзные конференции в разных городах. В сущности, это были съезды с участием ведущих специалистов, но во имя молодой смены. Одну из таких конференций Ситковский как главный детский хирург Минздрава Украины провел в Виннице. Помнятся скромный зал и лица представителей великой гвардии детской хирургии, съехавшихся в обитель Пирогова.
О войне, о своих дальнейших скитаниях и исканиях, предшествовавших приходу в святую эту специальность, Николай Борисович рассказывал скупо, он был поглощен настоящим. От мысли подготовить врачебные записки начисто отказался, полагая, что это будет нескромно, а о деле как таковом поведано в научных статьях и монографиях. Однажды профессора свалила коварнейшая болезнь, обычно не выпускающая, — но он с ней справился. Как всегда, рано утром ехал в больницу, проводил занятия с очередными группами, передав заведование кафедрой более молодому, но также умудренному специалисту, профессору Даниилу Юлиановичу Кривчене, воспитаннику Н.М.Амосова и А.А.Шалимова. Покинул этот мир в августе 2003 года. Спустя несколько лет ушла из жизни подруга, сказка его жизни, также доблестный фронтовой врач Суламифь Ситковская. И после похорон, по предложению Стеллы Николаевны Ситковской, также хирурга в той же больнице, и ее мужа Александра Ивановича Смикодуба, я решил воссоздать удивительный круг подвижничества. Все надо было начинать с фронта. Документы и ряд фотографий Стеллой Николаевной были бережно сохранены. Поэтому война высвечивалась отчетливо, со всеми важнейшими вехами. Приведу для примера боевую характеристику от 31 июля 1942 г., ничего не меняя в ней: «Партии Ленина — Сталина и социалистической Родине предан. На фронте Отечественной войны с 22.06.1941 г. В мед.сан. роте с сентября 1941 г. За время работы т. Ситковский проявил себя как знающий свое дело врач, самоотверженно работающий в сложных условиях боевых действий. За преданную и отличную работу представлен к правительственной награде».
22-я мотострелковая бригада. Медсанбат входил в состав этого десантного соединения, — в труднейший период начала войны выполнявшего, хоть это и казалось невозможным, особые задания. Диверсионные группы оказывались в узловых точках продвижения противника, задерживая наступление мощной вражеской армады. Несколько раз в таких схватках участвовал и командир медсанроты. До мартовского ранения... Дальше была школа девушек-санинструкторов, которых Ситковский теперь учил искусству отстаивать жизнь на поле боя. Наверное, как раз тогда он почувствовал и педагогическое призвание. Силы восстанавливались, и опять наступила хирургическая «полоса» жизни. В госпитале в Крыму, откуда часть персонала была в срочном порядке переведена в состав госпиталя Войска Польского, воевавшего с фашистскими дивизиями в единстве с Советской Армией. Как раз здесь Николай Ситковский познакомился и сдружился с москвичом Станиславом Долецким. Понятно, оба они еще не знали, что станут детскими хирургами.
Перед последним этапом этих борений произошла великая, поразительная по обстоятельствам встреча в только что освобожденном Донецке, где Суламифь Ароновна, тоже военный врач (а в будущем высококвалифицированный офтальмолог медсанчасти «Ленинской кузни»), абсолютно случайно узнав по слухам, что и он здесь, на окраинной улице, разыскала мужа. И теперь их дорога опять пролегла вместе.
Какая-то военная косточка, быть может, и генетическая: его отец, Борис Николаевич Ситковский, воевал в годы первого мирового пожара, что, очевидно, соответствовало его натуре. В первом послевоенном году майор медицинской службы Н.Ситковский подает документы для поступления на 2-й факультет — фактически факультет усовершенствования — Военно-медицинской академии в Ленинграде. У него советские и польские боевые награды — медали «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «Одер-Нейссе», орден Красной Звезды, Боевого Красного Знамени, орден «Серебряный Крест Заслуги». Однако по состоянию здоровья боевого офицера-медика сюда не принимают. К будущей удаче для детской хирургии...
Но какую дорогу теперь избрать? Ясно, что хирургическую: Ситковский, а ему уже тридцать, поступает в клиническую ординатуру при кафедре хирургии в Киевском мединституте, которой заведует Борис Михайлович Городинский. Вы спросите: зачем ему, при скромной зарплате, очередная улетная вертикаль? Для главного в понимании Николая Борисовича — утоления научной жажды. Здесь он в короткие сроки защищает кандидатскую диссертацию, посвященную модернизациям в хирургической проктологии, в которой новый его учитель — мастер. Рекомендуя Ситковского к избранию ассистентом кафедры, профессор Б. Городинский отметил в представлении, в необычном сегодня стиле: «Как хороший товарищ — пользуется уважением у товарищей по работе. Как врач, внимательно и любовно относящийся к больным, он заслужил их расположение и авторитет».
Но далее — новый поворот. Николай Борисович в течение девяти лет преподает хирургию в военно-медицинском училище. И как будто он в своей стихии. Но познавшие муки и радость хирургии как предназначения уже не могут оставить ее. И по приглашению Андрея Романовича Шуринка Ситковский возвращается в медицинский институт, в состав его кафедры. Можно сказать, это его второе профессиональное рождение. Он умеет быстро завоевывать сердце любого маленького пациента, обладает неистощимым терпением и большим мастерством, проявляет нежность при перевязках — и решимость у операционного стола. Свою докторскую диссертацию, с погружением в глубины медицины детства, в проблемы аномалии кишечника, он начинает словами: «Особенно неутешительны результаты при сложных формах атрезий прямой кишки, которые до сих пор омрачаются высокой летальностью, рецидивами и инвалидностью. В вопросах хирургического лечения таких аномалий некоторые положения остаются спорными и сегодня». И как раз Н.Ситковский своей новой технологией лечения, в еще вчера безысходных ситуациях, возводит тут здание надежд. Остается добавить лишь несколько слов из автобиографии Николая Борисовича: «Мать, Дорофеева Софья Васильевна, умерла в родах. Воспитывала меня вторая жена отца...» Вот этот-то ребенок, словно неся любовь трагически ушедшей мамы, стал «хирургом-Айболитом» для нескольких поколений киевлян.
