Письмо киевлянки Галины Руденко «Размышления над прочитанным» («День», №225 за 2001 г.), в котором снова поднят вопрос о так называемой «проблеме» русского языка в Украине, вызвал широкий отклик у наших читателей. Как справедливо отмечается в письмах, поступивших в редакцию, чем больше распространяется русский язык в нашей стране, чем больше он получает прав, тем громче раздаются голоса о его «ущемлениях». При этом нельзя не отметить односторонний подход защитников «общепринятого языка общения» к языковым проблемам: по их мнению, они существуют только в Украине, и почему- то никто из них не ставит вопрос об использовании и развитии украинского языка в России.
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию письмо-ответ профессора Евгения Харитонова, а продолжение полемики — в следующем выпуске «Почты «Дня».
Прочитал «Размышления над прочитанным» Галины Руденко , помещенные в рубрике «Отзыв» («День», 7 декабря 2001 г.).
Казалось бы, следует сразу забыть об этом письме несколько «розово-ностальгической» окраски (чего стоит инвектива в адрес Клары Гудзик и апелляция при защите коммунистических праздников к ценностям «представителей старшего поколения», которые «...заслуживают уважения за свой честный и бескорыстный труд»). И забыл бы! Но продолжает доставать воинствующее и назойливое (этому посвящено, кстати, больше половины «Размышлений...») выступление относительно «проблем русского языка».
В чем усматривает госпожа Руденко «проблему» русского языка? А в том, что целых два (!) раза кто-то поинтересовался тем, почему она пренебрегает языком страны, в которой живет, языком предков, чью фамилию носит.
Таким «наглым националистическим выступлениям» она дает решительный отпор. И демонстрирует оппонентам владение английским языком (который те, конечно же, не знают). И вспоминает родство народов. И делится приятным удивлением, что мэр Нью-Йорка решил объявить русский язык официальным языком города. И сообщает, что жители Вены (правда, выходцы из Украины), а также официанты китайских ресторанов понимают «русский и украинский» языки. И, в конце концов, намекает на то, что русский язык и русская культура в жизни и творчестве Т.Г. Шевченко сыграли значительную роль, а также инициирует проведение читательской конференции, в которой она «с друзьями с удовольствием примет участие».
Ее тезисы наталкивают на определенные размышления.
Во-первых, почему, зная русский, украинский и английский языки, она в столице Украины, а не России, обращается к бармену именно на русском языке? Судя по всему, киевский бармен понимает русский язык не хуже официантов китайского ресторана в Вене (во всяком случае, госпожа Руденко жалуется не на него, а на соседку), но к тому же, возможно, знает и украинский язык. То ли это неуважение к украинскому языку, то ли комплекс второсортности и желание показать свою принадлежность к «великой нации» (впрочем, второе — не более чем предположение, навеянное украинским звучанием фамилии автора письма).
Во-вторых, конечно, трогает решение мэра Нью-Йорка предоставить русскому языку статус официального. В особенности если учесть, что после 11 сентября у него было много хлопот. Но что-то нет сообщений в средствах массовой информации (да и знакомые, недавно побывавшие там, не слышали о подобном) об изучении тамошними чиновниками русского языка, составлении документов на русском языке, переходе телевидения на русский язык. Возможно, об этом не пишут и не говорят, так как там нет проблем в этом смысле. Зато в Украине, где, по мнению автора, «актуальной остается проблема русского языка», большая часть телепередач, газет, журналов, книжных изданий является русскоязычными, а о чиновниках и говорить не приходится — для них русский язык, в подавляющем большинстве, был и остается официальным.
В общем, проблемы русского языка что-то не очень заметны.
Вместе c тем у языковой проблемы есть и другая сторона, которую Г. Руденко, то ли из Вены, то ли из Киева (это уже хуже), не замечает.
Будто бы все верно. И официанты должны понимать все языки, на которых к ним обращаются, и родственники у многих есть в России, и значение русской культуры для творчества Тараса Шевченко никто не отрицает.
Но было бы интересно, если бы Г. Руденко, придерживаясь принципа паритета, задала вопрос (не другим — себе) несколько иначе. Например, почему бы мэру Москвы не утвердить решение о предоставлении там украинскому языку статуса официального? Ведь процент украинцев в Москве не меньший, чем «русских» (зачисляя сюда евреев, украинцев, белорусов, молдаван, грузин, армян и других выходцев из бывшего СССР) в Нью-Йорке.
Интересно также, обратилась бы она к московскому бармену (зная украинский, русский и английский) на украинском языке? Не менее интересно знать, что бы она услышала в ответ. (В общем-то, я знаю что, но это не для печати!)
Очень интересный тезис (хотя и не очень новый!) о том, что уважать русский язык нам необходимо потому, что «народы наши кровно породнены, у многих есть родственники, проживающие в России». Но почему только нам? Да, у меня есть в России родственники. Но если я знаю, кроме украинского, еще и русский язык, то они украинского не знают и знать не хотят. Зато у них нет ни проблемы русского, ни проблемы украинского языков.
Ну, наконец, о значении русской культуры. Никто этого не отрицает и не собирается этого делать. Но почему должно быть «движение в одну сторону»? Не менее интересной была бы читательская конференция в России о значении других культур, например, украинской, для творчества А.С. Пушкина, который общался не только с русскими художниками и писателями. Или о значении украинской культуры для творчества Н.В. Гоголя. Или о влиянии (или отсутствии такового) украинской культуры на творчество М.А. Булгакова.
Перечень мог бы занять не одну страницу. Но, думаю, это лишнее. Так как признание значения русской культуры для украинских писателей в Украине «не проблема» (а в советские времена были и монографии на эту тему: вспомним хотя бы концептуально важную работу И.И.Басса «В.Г.Бєлінський і українська література 30—40-х років XIX ст.», 1953 р.), то обратное влияние будто бы и не существовало. Нет и читательских конференций всероссийского масштаба. А жаль! Были бы, мы бы с друзьями с удовольствием приняли бы в них участие.
В заключение — об интересном парадоксе. Чем лучше положение русского языка — тем больше пишут некоторые авторы о его проблемах. Чем хуже положение украинского языка в Росси — тем меньше об этом вспоминают.
Может, будем вести себя достойно? Тогда будем заметны и в Киеве, и в Вене не менее, чем Китай.
