На мой взгляд (и он солидарен с мнением многих журналистов и критиков), это был наиболее успешный фестиваль в Москве за последние десять лет. И по организации, и по качеству программ — конкурсной и прочих.
(Окончание. Начало в «Дне» от 5 июля)
Странные фильмы порой дарят нам страны, продвинутые в светлое и прогрессивное будущее. «Что ни день, то неприятности» — сообщила нам француженка Клер Дени, а дальше рассказала жуткую историю двух супружеских пар. Мужчины, возглавляющие семьи, занимаются какими-то рискованными медицинскими экспериментами. Их последствия непредсказуемы — в одном случае жена становится (или же в ней это проявляется) вампиром и загрызает молодого человека, пробравшегося к ней сквозь все преграды. Другого врача, только женившегося на прелестной молодой женщине, мучают ночные кошмары и пока неясные желания. Молодожены поселяются в гостинице и у Шейна (так зовут героя фильма) возникает взаимное влечение с одной из горничных. В финале она отдается ему, не предполагая, чем все это закончится. Он не только выпивает ее кровь, но и с диким урчанием начинает поедать аппетитное женское тело… Вот уж неприятность так неприятность.
Судя по всему, это один из сквозных, магистральных сюжетов современного кино. Героем тут является человек, профессия которого — исцеление чужих душ и тел. Но вот когда случается пожар в собственной душе, когда рушатся конструкции внутри он становится беспомощным. В ставшей уже знаменитой картине «Пианистка» австрийца Михаэля Ханеке (Гран-при Каннского фестиваля, в Москве его показали в качестве сюрприза) Изабель Юппер играет человека, чей мир — высокая классика, музыка Баха и Шуберта. Она преподает в высшем учебном заведении, у нее ученики, часто ранимые и неуверенные в себе. Их нужно научить — не только профессии, но и умению отрешаться от всего, сосредотачиваться на божественном смысле дарованных свыше звучаний. Так что она и терапевт, коим педагогу неизбежно приходится быть. Сама Эрика, или же профессор Когут, в исполнении Юппер — само воплощение профессионализма, сосредоточенности, холодного расчета. Ведь музыка сродни математике, тут сопли неуместны.
Поначалу кажется, что в жизни Эрики нет ничего, кроме музыки. Живет она с матерью (превосходная роль Анни Жирардо), никаких мужчин и прочих низменных предметов не наблюдается. Как вдруг мы обнаруживаем героиню в самой обыкновенной кабинке для просмотра порнофильмов. Ах! Крутое, самое примитивное, грязное порно. Это после Баха- то. Ну, ни фига себе! Хотя Эрика, несмотря на свои сорок с гаком, девственница. Чуть позже нам позволят понаблюдать, как она сама, при помощи нехитрой операции, лишает себя девственности. Но это уже после того, как в ее жизни внезапно появляется мужчина.
Мужчине этому, Вальтеру, лет эдак 23—24, он страстно влюбляется в профессора, к тому же он любит музыку и добивается того, что поступает в консерваторию, становясь учеником вожделенной женщины. Поначалу она сопротивляется — справедливо опасаясь, что ее мир, столь автономный и прочно выстроенный, рушится под напором молодой энергии. Но затем начинает сдавать позиции. Неожиданно заметив, что одна из ее учениц неравнодушна к Вальтеру, Эрика запросто подсыпает в карманы ее пальто битое стекло. В итоге сильное ранение руки. Ну, а потом юноше объявляется вердикт: да, она будет заниматься с ним любовью, но не так просто. Профессор уже давненько продумала партитуру постельных оргий, и теперь готова ее предъявить. Парень недоумевает: а зачем? Зачем тут математика, когда речь о любовной поэзии. Но Эрика упорствует и в очередную встречу преподносит пухлый пакет с инструкциями. Прочти, изучи, будешь в курсе дела.
Юноша воспринимает все это как любовную игру, в которой он наверняка искушен. Не тут то было. Урок не выучен, констатирует профессор, значит грядет переэкзаменовка. Но Вальтер горяч и на крыльях чувственного исступления врывается в квартиру, мамку-Жирардо закрывает на ключ и бросается к возлюбленной, дабы продемонстрировать свои познания в области высокой музыки любви. Но маска ледяной сдержанности ни на секунду не спадает с лица Юппер. Читай, — велит она. Вслух, по-школьному. Будем учить гаммы.
Пересказывать ту инструкцию не берусь. Эрика рекомендовала применять к ее телу самые суровые меры. Одним словом, жесткое, грязное порно. С использованием всяких подручных средств — веревок, жгутов и прочего. Парень, конечно, ошеломлен. Он ожидал чего угодно, только не этого. В смятении чувств покидает ее. Чтобы через несколько дней вернуться. Ну, что-то тянуло его к ней. Она употребляет более тонкие педагогические приемы, чтобы склонить его в нужную сторону. Нет, на сей раз он покидает ее бесповоротно. С проклятиями даже.
Финал такой. Эрика собирается на концерт, где сама будет исполнять что-то из Шуберта. В сумку кладет нож. Ой! Зарежет молодца, как пить дать. Жалко нам становится юношу. Выражение профессорского лица не обещает ничего хорошего. Монстр, нечто инфернальное. Сейчас Хичкок от зависти в гробу перевернется. В фойе филармонии она поджидает Вальтера. Однако тот пробегает с компанией друзей мимо, не успела она и глазом моргнуть. Ну что тут сделаешь? Тогда она вонзает нож в собственное тело. Так. Ничего страшного. Ради пятна крови, собственно… И покидает храм искусства.
Как понимать этот финальный эпизод? Он рифмуется с тем, где она, с помощью обыкновенного лезвия, лишала себя девственности. Защитной пленки больше не существовало, путь к реализации сексуальных потребностей был открыт. Теперь еще один прокол, пролом даже. Удар ножом в предплечье — уж не отказ ли это от прикосновенья к божественным клавишам фортепиано, от самой музыки, доселе прикрывавшую душу от звериных желаний?..
Сильная, мощно сыгранная картина. Конечно, речь не идет о какой-то оглушительной новизне. Со времен Достоевского и Ницше уж сколько рассказано про тот ад, который может обнаружиться в душе человека, внешне вполне гармоничного, благополучного. Запад падок на подобные истории. И почти всегда это потрясает. Господи, никто и ничто не может защитить человека, даже искушенного в гуманитарных технологиях — Ханеке здесь беспощаден в своей констатации.
Иной, более оптимистический вариант этой перманентной трагедии человеческого существования предлагает другой Каннский триумфатор, итальянский режиссер Нанни Моретти в фильме «Комната сына» (напомню, он получил высшую награду — Золотую пальмовую ветвь). Его герой, опять-таки, врачеватель людских душ — психиатр, принимающий клиентов у себя на дому. У каждого свои пожары и свои поломки, к каждому Джованни (его роль играет сам Моретти) должен найти особый ключик. Однако такое несовершенство и дисгармония мало-помалу лишают равновесия и мир героя картины. Чужие тревоги и беды, далекие колокола звонят и по тебе… Хотя вроде все у него замечательно. Красивая, любящая жена Паола, замечательные дети, мальчик и девочка, уже старшеклассники. Чего еще надобно человеку?
Один из наиболее мятущихся клиентов внезапно вызывает Джованни к себе домой — худо ему, что-то тревожит его душу. Просит подключиться, помочь. И именно в эти минуты, сын врача уходит из жизни — нелепая смерть во время подводного плавания. Тяжелей, страшнее беды не бывает в жизни человека, не приведи, Господь! Что делать, как жить с обрушившимися креплениями и кровлей? Внутри ведь все выгорело дотла — вмиг.
Джованни обращает свой гнев на того незадачливого клиента, будь он проклят. Не он ли нарушил равновесие личностных конструкций? Не от него ли произошло крушение? Чтобы уберечь себя и семью от грядущих катастроф врач решает даже отказаться от своей профессии — слишком взрывоопасный материал, какие-то бациллы в нем сидят, от которых заражаешься и гибнешь.
А потом будет письмо от девушки, с которой сын познакомился в летнем лагере. И встреча с ней. У нее уже есть парень, и Джованни с супругой долго везут их сквозь мрак ночи, спящих. И будет утро у моря, и рассвет, и расставание. И слезы у зрителей. Но в душе Джованни намечается катарсис, просветление, прорыв к гармонии. Да, все обрушилось и сына не вернешь. Однако он продолжает жить, он же не мог умереть, уйти, раствориться. Он просто переместился в пространстве, занял другое место. И нужно перестроить мир. Нужно отдать любовь близким своим, дабы уберечь от новых испытаний. Только любовь может быть созидательна — только она. Не следует вызывать адскую машину ненависти и разрушений, тогда уж точно погибнешь.
Герой конкурсного норвежского фильма «Детектор» режиссера Пела Якмана тоже психиатр. У него хобби — с металлоискателем рыскать по окрестностям. А кто ищет — тот всегда найдет. Даниэл находит любимую девушку. И все бы хорошо, но она вскоре исчезает. В итоге он находит и ее, и отца, который будто бы погиб когда-то в Китае, а на самом деле жив, и даже живет рядом. Все это вместе повествует о достаточно радикальных перестройках личностного мира героя, его собственного имиджа. Смонтировать разные образы в новое «кино» удается не всегда, однако норвежский режиссер оптимистичнее многих своих коллег.
В другой конкурсной картине, «Диких мидиях» Эрика де Брюна, рассказывается о голландском захолустье. Оказывается, провинция, провинциальный быт и психология есть и у них. Красавчик Леен дуреет от скуки и однообразия этой жизни. У него появляется мечта — уехать в Дублин, в Ирландию, чей образ рисуется ему как нечто сказочное и необыкновенное. «Счастье — это незнакомый пейзаж»,— говорит он. Ну, как братец чеховских сестер, которые все в Москву стремились. Леен тоже не доедет, не осуществится мечта. Погибнет она, почем зря. Есть что-то пагубное в этом буржуазном мире, таки борцы с враждебным строем кое-что в нем понимали. Хотя отчего-то не сумели выстроить свой. Так оно всегда — в чужом огороде легче разобраться. Своя душа — потемки сплошные, хоть свечку ставь. Впрочем даже современная кинематографическая техника не всегда помогает, так что…
В предыдущей своей статье о Московском фестивале я соврал — кроме «Непокоренного» Олеся Янчука показали еще «Второстепенных людей» Киры Муратовой и короткометражный студенческий «Тир» Тараса Томенко. В ретроспективе… российского кино. Имперское солнце еще многим светит, поэтому не будем удивляться. Скажу только, что оба фильма выглядят вполне современно, из мирового контекста не выпадают. Так мы все вместе, хотя и поодиночке, смотрим на этот мир.
А в целом, на мой взгляд (и он солидарен с мнением многих журналистов и критиков), это был наиболее успешный фестиваль в Москве за последние десять лет. И по организации, и по качеству программ — конкурсной и прочих. Так что поводы для оптимизма все же есть. Не все так плохо в доме кино…
