Премьерой нового фильма Кшиштофа Занусси начался IV Фестиваль «Дни польского кино».
«Сердце на ладони» (Украина-Польша), на первый взгляд, — типичная история о бедном и богатом, о всевластии денег и бессилии нищей добропорядочности. Олигарх Константин (Богдан Ступка), старый циник и нигилист, нуждается в новом сердце — свое собственное из-за слишком бурного образа жизни износилось. Юный безработный (философ по образованию) Стефан (Марек Куделко), потеряв работу и поссорившись с подружкой, хочет наложить на себя руки. Олигарх и философ знакомятся в клинике, куда первого привезли после приступа, второго — после очередной неудачной попытки самоубийства. Казалось бы, они нашли друг друга — пациент и донор, при этом первый может обеспечить самый лучший уход второму. Однако это не социальная драма, и даже не совсем комедия, как об этом говорит сам режиссер.
«Сердце на ладони» является, скорее, типичным католическим мираклем, рождественским спектаклем о раскаянии и удивительном спасении грешников — и кажущееся отсутствие необходимых атрибутов наподобие картин ада или рая, девы Марии и ангелов не должно вводить в заблуждение. Все это здесь есть, но опосредствованно: адом является жизнь горемычного Стефана, рай наступает вместе с хеппи-эндом, Мария появляется (как принято в мираклях) в финале: сначала на иконе, а потом в тексте песенного гимна, об ангелах разговор вообще отдельный.
Вышеупомянутое противостояние добропорядочности и разврата на актерском уровне не получает убедительного воплощения не из-за провалов исполнителей: просто главный грешник, а также святой, черт, бог и царь в фильме один — Константин-Ступка. Богдан Сильвестрович играет не просто хорошо — а ярко, широко, роскошно — циника и одновременно сильного человека, иногда кажется, что он делает роль даже масштабнее, нежели она прописана в сценарии. Потому и раскаяние в конце у Константина получается вполне убедительным, вкладывается в логику образа. Конечно, остальные персонажи, а особенно позитивные, на таком фоне просто теряются. Можно вспомнить разве только Анджело (Шимон Бобровский) — чудаковатого приспешника Константина, который, несмотря на «ангельское» имя, является таким себе мелким бесом — вечно улыбающимся и, тем не менее, вечно злым.
Описываемая Занусси реальность морально безнадежна в лучших традициях посткоммунистического кино: все покупается и продается, все заглядывают в глаза и в кошелек Константина, а близящееся умертвление Стефана обсуждают как какой-то бизнес-проект. Но деловые люди не учитывают, что Стефан — из тех неудачников, которые даже умереть нормально не умеют. Соответственно, подавляющее большинство комических ситуаций связано либо с деньгами, либо со смертью; к сожалению, нельзя сказать, что все они удачны, но среди них есть один эпизод, позволяющий посмотреть на фильм в несколько ином свете.
Когда Константин размышляет над тем, как навредить человечеству, если операция закончится неудачно, он решает завещать свое состояние каким-то особенно разрушительным организациям. Перебрав террористов, наркоторговцев, деструктивные культы, он натыкается на видеозапись выступления Жака Дерриды — одного из главных идеологов философии и практики постмодернизма. Знаменитый мыслитель объясняет свою любимую идею деконструкции, но фактически этот отрывок звучит как проповедь всеобъемлющей аморальности. Олигарх, как раз охваченный желанием деконструировать все и вся, увлеченно отписывает деньги подрывникам-постмодернистам. Юмор всей ситуации довольно прямолинеен и слишком открыто выдает убеждения самого режиссера, заявившего перед премьерой: «Постмодернизм — это несчастье нашего времени, и нужно от него освободиться». Но, как показывает дальнейшее развитие событий, режиссер освобождается от этой ереси столь остроумно, что компенсирует остальные недостатки картины.
Базовые принципы постмодернизма — это эстетическая всеядность, основанная на постоянном цитировании и неожиданном сочетании различных стилей, а также пренебрежение к традиционным этическим иерархиям. В конце «Сердца на ладони» просветленный олигарх, раздав деньги попрошайкам под мостом, видит в телевизоре выступление певицы, развлекавшей раньше его на частной вечеринке. Девушка красивым контральто поет «Аве, Мария»; сама при этом — подчеркнуто сексуальна, с пухлыми, ярко-красными губами, откровенным декольте и вызывающе блестящим пирсингом на языке, на пестром фоне; все это в целом и образует очень четкий и недвусмысленный постмодернистский образ, построенный на столкновении «радикального гламура» и сакрального гимна. И это не просто самоиронический ход режиссера. Потому что постфактум понимаешь, что в целом «Сердце на ладони» является элегантной инверсией (кстати, понятие инверсии — одно из ключевых в мировоззрении Дерриды!) знаменитого «Сердца ангела» Алана Паркера, где главный герой, блестяще сыгранный молодым Микки Рурком, забирал сердце у своего друга и становился слугой дьявола. Здесь же сердце, отданное настоящему дьяволу во плоти Константину (не говоря уже, кем отдано — зрители должны оценить), помогает последнему стать на сторону добра. Так Занусси окончательно «приручает» постмодернизм, заставив его работать на себя, утверждать те же традиционные ценности.
Вот такая получилась рождественская история — на первый взгляд непритязательная, но с виртуозным Ступкой, с правильно скрытым эстетизмом и с моралью. Хватит на всех, в том числе — даже на скептических интеллектуалов.
