Сергей Набока — известный правозащитник, один из создателей Украинского культурологического клуба, после отсидки в советских тюрьмах участвовал в создании УХС, Руха, УРП. Когда Украина обрела независимость, он стал одним из тех журналистов, которые почти всегда остаются за кадром, но присутствие которых в информационном пространстве Украины весьма ощутимо. Его появление в эфире УТ-1 на телеканале «Эра» было неожиданным для многих. Кое-кто даже обвинил его в коллаборационизме. Журналист же отвечает, что ему удается оставаться свободным в своих комментариях, а отсиживаться в снобистском нежелании работать по причине несогласия с «генеральной линией» — не в его духе. Что ж, можно было бы согласиться с Сергеем, если бы не лакмус ежедневного эфира «Эры». В этом эфире Набока иногда действительно необычно для УТ-1 независим в своих суждениях, и даже может позволить себе нелицеприятные высказывания в адрес «вождей», или, напротив, вполне реалистично, без передергиваний, говорить об оппозиционерах. Но порой «слоновая башня», в которой поселился на «Эре» известный журналист, буквально трещит по швам. Так не далее как в минувший вторник и произошло, когда Сергей Набока появился в студии сразу же после совершенно одиозного комментария событий в «Новостях» от «Эры», где, скажем, Леонид Кучма был представлен в качестве единственно возможного для Украины спасителя, а остальным, мол, претендентам на президентский пост нечего вообще народные деньги тратить на выборы — все равно-де они не понимают, что и как делать... Не менее «стремным» был комментарий и других новостей дня. И странно было не дождаться (а честно говоря, очень хотелось) хотя бы какой-то, пусть одним ироничным намеком, реакции на подобное лизоблюдство от известного журналиста и правозащитника. Увы... Реакции не последовало. Что в общем- то и дало повод корреспондентам «Дня» обратиться к Сергею Набоке с вопросами о его понимании проблем свободы слова в Украине, о его взаимоотношениях с властью. Впрочем, вполне уместным нам показалось начать разговор со «славного» прошлого Сергея Набоки — как бы в качестве эпиграфа .
«ПЕРВАЯ НЕПОДЦЕНЗУРНАЯ ГАЗЕТА В УКРАИНЕ БЫЛА ИЗДАНА МНОЙ!»
— Сергей, когда и как ты ощутил себя диссидентом?
— Мне было лет 14, когда я понял, что в истории, политике и экономике все далеко не так, как нам хотели втолковать в школе.
Последний удар, выбивший из головы всю компропаганду, был в 1972 году, когда мы втроем с одноклассниками пошли к памятнику Шевченко на демонстрацию 22 мая. Там хватали людей, поющих украинские песни, друга забрали только за то, что он был в вышитой украинской сорочке.
После армии, в конце 70-х, в какой-то момент я перешел ту грань, до которой можно было еще сидеть на кухне, напиваться, рассказывать анекдоты и критиковать власть. Образовалась небольшая группа, которая назвала себя «Киевский демократический клуб». Мы проводили всякие философские и политические семинары, сознавая, чем это все может закончиться. В начале 1981 года мы выпустили листовки, в которых говорилось о том, что 12 января — это День украинского политзаключенного.
Нас четверых тогда посадили: Леонида Милявского, Инну Чернявскую, Ларису Лохвицкую и меня.
Впаяли нам «клевету», которая якобы подрывает или чернит советский строй. Это был очень интересный жизненный опыт, о котором я не жалею.
Выйдя на свободу в 1984 году, работал дворником в Лавре, откуда меня выгнали «за чрезмерную религиозность»(!). Устроился в библиотеку Киевского трамвайно-троллейбусного управления. Кто-то из КГБ позвонил директору клуба КТТУ, и меня попросили уйти «по-хорошему». Со следующего места работы меня выкинули через три дня, устроился грузчиком в гастрономе и т.д. Но после 1986 года я уже занимался своей «злодейской» деятельностью открыто. «Хвосты» за мной ходили тоже открыто. Но время изменилось, и уже в 1987 году мы создали Украинский культурологический клуб, который стал первым общественным объединением, неподконтрольным государству.
Когда освободился Чорновил и начал восстанавливать «Український вiсник», организовывать «Українську гельсинську спілку», наш Украинский культурологический клуб вошел в ее состав, а я стал одним их членов руководства.
С возникновением Украинской республиканской партии я начал отходить от политической деятельности, потому что понял: я журналист, а не политик.
Кстати, первая неподцензурная газета в Украине была издана мной, до того никто на это не решался. Мы с женой сели, написали статьи, сделали макет газеты, я съездил в Прибалтику, за свои деньги напечатал, привез в Киев и распространил на Крещатике. «Голос відродження» стал газетой УГС. Активное участие в ней принимал покойный Чорновил.
«НА «ЭРЕ» Я ГОВОРЮ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ДУМАЮ!»
— Сергей, сейчас ты работаешь в программе «Доброй ночи, Украина!», выпускаемой телекомпанией «Эра» на УТ-1. В рамках этого довольно заангажированного канала ты весьма свободен в своих комментариях.
— Когда меня приглашали в ТРК «Эра», я поставил условие, что буду говорить только то, что думаю, что захочу и как захочу. И что никакой предварительной и последующей цензуры не будет. Если кому- то не нравится то, что я делаю в эфире, со следующего дня я в эфир не выхожу.
Пока таких проблем не было. И если кто-то из моих коллег считает, что я критикую одних и не критикую других, то это ложь. Был один разговор, когда коллега сказал: «Ты уже критиковал всех претендентов на должность президента, кроме Кучмы!». Я ответил: «Ты, видимо, не всегда смотришь мой эфир».
— Всегда ли ты свободен в выборе тем для комментариев?
— У меня прямой эфир, чистая импровизация. Каждый день я ловлю какую-то информацию, читаю множество аналитических материалов, и у меня складывается картинка дня. И когда я выхожу в эфир, я никогда заранее не знаю, что скажу. Не знаю, куда меня занесет, о чем буду вести речь.
— Как ты сам оцениваешь свою роль в эфире УТ-1 и «Эры»? Не согласишься ли с мнением, что такую «белую ворону», как ты, могут просто использовать на канале в качестве как бы своеобразного рекламного щита якобы существующей там свободы слова?
— Без сомнения, мы все друг друга так или иначе используем. Можно сказать, что я использую эфир «Эры», чтобы провозглашать ту же свободу слова. Если я почувствую, что наши отношения на канале переходят какую-то грань, я уйду из «Эры». Пока этого нет.
— На днях, как раз перед твоим выступлением в программе телеканала «Эра», там же передавали откровенный «рекламный блок» главного на УТ-1 кандидата в президенты. Как ты относишься к тому, что попал в такой контекст?
— Если бы я сам организовывал материалы, которые идут в эфире рядом со мной, это другое дело. А так я имею свое личное телепространство и распоряжаюсь только в нем. Согласись: если ты печатаешься на восьмой странице газеты, то не отвечаешь за то, что напечатано на первой или второй. ( От редакции: с той только разницей, что телевизионный контекст гораздо более плотный. И в нем нелепо пытаться выглядеть «ни при чем». Если даже не лицемерно.)
«СВОБОДОЙ СЛОВА ТОЖЕ НАДО УМЕТЬ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ!»
— Каковы, на твой взгляд, основные проблемы нынешней ситуации со свободой слова в Украине? Куда мы движемся?
— Я не могу сказать, что в Украине совсем нет свободы прессы. Кто так говорит, тот или кривит душой, или не умеет пользоваться этой свободой, или ему нечего сказать так, чтобы это было в допустимых этикой рамках. Мы можем сравнить публикации лучших журналистов 1991 года и серьезный журналистский анализ текущей периодики. Это совсем иной уровень, намного глубже, профессиональней, смелей. Но проблемы со свободой слова есть.
— Сейчас СМИ зависят от нескольких крупных финансовых кланов, и почти все кланы зависят от тех, кто на Банковой.
— У них интересы сходятся временно. Если сегодня эти кланы не видят альтернативы ныне действующему Президенту, то, конечно, они будут отстаивать его интересы. И если можно скупить как можно больше СМИ, а они почему-то продаются, то надо их купить и использовать. Но в то же время мы и сегодня имеем несколько СМИ, которые не контролируются ни одной из групп, поддерживающих Кучму. В том числе и газету «День».
— Ситуацию в газетах диктует экономика. Сегодня ни одна газета не в состоянии себя окупить из-за крайне малого рекламного рынка и демпинговой политики отдельных СМИ.
— Да, ни одно СМИ не имеет возможности работать «чисто». У нас такое законодательное поле, что СМИ должно или погибать на нем, или идти не всегда законными путями. И первопричина всего того, что с нами происходит, это сам украинский народ, который когда-то избрал Кравчука, затем избрал две подряд такие Верховные Рады — одна другой хуже.
— Какой в такой ситуации должна быть позиция конкретных журналистов?
— Могу сказать о себе. Я убежден, что такого закоренелого националиста и антикоммуниста, врага Советского Союза, как Сергей Набока, напечатают и в газете «Коммунист», и в газете «Товарищ». Я всегда старался быть объективным. Разговаривая, например, с некоторыми лидерами левых, неоднократно слышал от них слова уважения именно за то, что я в любой ситуации стремился к непредвзятости.
Меня коллеги за сотрудничество с УТ-1 уже обвинили в коллаборационизме, за что я им весьма благодарен. Если мы не принимаем нынешнюю ситуацию, то что-то все-таки надо делать? Мы должны работать!
Любой президент, избранный украинским народом, как бы я к нему ни относился, — это выбор украинского народа, и «все свободны»! Значит, украинскому народу нужно именно такое государство. Конечно, я не за левый выбор. Но я за: а) открытые; б) демократические; в) прозрачные и г) честные выборы. Я не верю в мудрость народа, но я все-таки верю в демократию. Если народ, пользуясь демократическими процедурами, сделает, по моему мнению, ошибочный шаг, подчиниться этому я буду все-таки обязан: или останусь здесь и попытаюсь что-то изменить, или плюну на все и уеду.
— Как СМИ влияют на выбор народа?
— Народ-то прессу не читает и телевидение, на самом деле, не смотрит. Точно так же, как и его руководство. Другое дело, что телевидение мало показывает одних и много других. Но и это не влияет! Что касается манипуляций с общественным мнением, то они всегда были, есть и будут в любой, даже самой демократичной стране. Нам же остается только не изменять журналистике и стараться дать возможность зрителям и читателям все-таки увидеть объективную картину.
— Таких возможностей почти не осталось! Ну, к примеру, информагентство УНИАР, которое ты создал и которым руководишь до сих пор, — сколько раз его пытались закрыть? Сколько раз устраивали ограбления? В последний раз на тебя напали и ранили, кажется, в этом году? Кто — конечно, неизвестно?
— Ничего там не доказано. Да, давление временами было. Все понимали, что мне звонить и вызывать меня «на ковер», как даже лидеров оппозиционных изданий, бессмысленно, я не тот человек, чтоб на меня давить. Значит, нужно каким-то другим образом воздействовать. Забота любой власти состоит в том, чтобы заткнуть рот независимым журналистам. А мы по своей работе должны тормошить власть, контролировать ее.
— Ты согласен с тезисом о том, что при любой власти журналисты должны быть в оппозиции?
— Без сомнения. Пока журналист не становится политиком, а старается искать информацию и ее анализировать, он с властью — любой! — будет по разные стороны баррикад.
Я считаю, что мне лучше работать и на радио «Свобода», и в УНИАР, и на УТ-1: везде я делаю полезное дело.
Основной водораздел лежит по оси «правые — левые». И те, и другие имеют свои СМИ. У каждого — свои потребители информации. Но давайте согласимся с тем, что мы имеем несколько, условно говоря, политических холдингов, и мы не должны забывать, что в их центре находятся люди, работающие в бизнесе, которые уже привыкли существовать в нынешних условиях и не хотят серьезных перемен. Однако ни один из них не является дураком, он никогда не положит, как выразился мой коллега, «все политические яйца в одну корзинку». Поэтому здесь есть люфт для журналистов.
Именно сейчас радио «Свобода» обратилось ко мне с просьбой стать автором и ведущим программы, посвященной правам человека. В том числе и праву на свободу слова.
— Каким ты видишь дальнейшее развитие свободы слова в Украине?
— Степень свободы слова в Украине, конечно, сужается. Особых надежд на то, что в ближайшее время станет лучше, у меня нет, и нет оснований для оптимизма.
Я всегда был убежден (а в последнее время это убеждение все чаще подтверждается) в том, что украинский народ всегда делает наихудший из всех возможных выборов.
— А почему в других странах ситуация все-таки улучшается?
— Наверное, в них нет украинского народа. Но все-таки я оптимист. Я думаю, что хуже не будет!
