Вчера во Львов прибыла официальная делегация Мангистаусской области Казахстана во главе с акимом (губернатором) области К.Е. Кушербаевым. Визит гостей, а это 150 жителей области — политики, бизнесмены, деятели культуры, среди которых есть и представители украинской диаспоры, будет продолжаться три дня. Состоялся визит по инициативе Казахстана.
А совсем недавно в творческой командировке в Республике Казахстан побывали львовяне — председатель Шевченковского комитета поэт Роман Лубкивский и президент издательского предприятия «Світло й Тінь» фотохудожник Василий Пилипьюк. Поездка состоялась по приглашению посла Казахстана в Украине Амангельды Жумабаева. Ведь ныне в Украине продолжается Год республики Казахстан.
— ...Два года назад, 22-го мая 2005-го, мы поднимались к шевченковской могиле в Каневе вместе с недавно назначенным Послом Республики Казахстан в Украине г-н Амангельды Жумабаевым, — рассказывает Роман Лубкивский. — Посол заметно волновался: он впервые в своей жизни был свидетелем проявления такого почета и любви к национальному пророку. Хотя надо сказать, — Шевченко воспринимается казахским народом как родной человек, «акын Таразы», и уважение к нему переходит от поколения к поколению. Вот тогда и зашла речь о поездке. Однако побывать в Казахстане пришлось только сейчас.
Лично мне Казахстан был интересен не только с точки зрения ассоциаций прошлого. Я знал, что сегодня казахстанское общество этнически и языково является очень разнородным, однако слышал и о том, что оно пришло к общему консенсусу: активно строить новое независимое государство на мощных основах древней казахской культуры как национально целостной. Но только в Казахстане понял, что такая мозаичная картина «держится» не на патриотической риторике или совковых идеологемах, а мудрой политической стратегии, высокой культуре введения государственнических приоритетов в ежедневное бытие.
— Как бы вы оценили внутриполитический тонус страны? Чем он отличается от российского, белорусского и нашего?
— Отвечу искренне: в начале поездки я немного побаивался, что увижу что-то вроде Белоруссии, где все советское законсервировано, все в прошлом, где везде доминирует архаическая атмосфера. Частично это так и есть, но зримо чувствуется выход страны на новое политическое пространство. Это — пространство многовекторности. Президент Нурсултан Назарбаев декларирует ориентацию своей страны не только на Азию, что было бы вполне естественным. Он хочет, чтобы его государство, реализовало историческое право Независимости, использовало все возможности диалога практически со всем миром. Приведу только один, однако очень красноречивый факт: по оценкам Мирового банка, республика входит в двадцатку государств, наиболее привлекательных для капиталовложений.
Хотел бы остановится еще и на таком важном аспекте — и Казахстан, и сама Астана дают пример того, как должна жить и развиваться страна, в которой живут люди разных национальностей, и в частности тех, которые не могут или не сумели общаться на языке титульной нации. Существует ассамблея народов Казахстана, которая руководствуется своей, я сказал бы, моральной конституцией. Все народы Казахстана могут удовлетворять свои национальные потребности. С другой стороны, власть создала такие условия, когда нетолерантное отношение к казахам получает острый отпор. Невозможно даже представить, чтобы в парламенте кто-то пренебрежительно относился к автохтонному народу, его традициям, языку, культуре. Или чтобы создавали какую-то «партию», которая бы тяготела к своему «центру» вне территории собственного государства.
Как заявил президент Нурсултан Назарбаев в разговоре с представителями СМИ весной этого года (я внимательно проштудировал ее в газете Central Azia Monitop от 13 апреля «дорогой» из Киева в Алма-Ату), — «в Конституции есть статья о том, что законы, которые принимаются в Казахстане, не имеют силы, если нарушают межнациональное согласие».
«Казахи в Казахстане — государственно-созидательная нация, которая отвечает за всех, кто живет в этой стране... Мы должны быть сдержаны и терпимы друг к другу. Все другие этносы не должны забывать, как казахи гостеприимно приняли их, особенно депортированных...»
Что касается государственного языка, то все чиновники здесь понимают, что вопросы ведения делопроизводства на государственном языке предусматривают знание казахского языка именно госслужащими. Да, для этого нужно время. И поэтому делопроизводство на государственном языке решено вводить постепенно — до 2010 года. Правительству дано специальное поручение выделять средства на бесплатное обучение государственного языка госчиновниками, на создание соответствующих методик и учебников.
И в качестве примера решения «языковой проблематики» (у нас она создана искусственно, потому что государство в свое время не продемонстрировало политической воли!): «Мы никого не обвиняем в незнании государственного языка. Каждого гражданина защищают наша Конституция и законы. Но, с другой стороны, государственный язык не должен оставаться языком одной нации, к его знанию должны направляться все казахстанцы. Я благодарен тем молодым юношам и девушкам, студентам и школьникам, которые ныне лучше, чем многие из казахов, говорят на казахском языке. Я поощряю и поддерживаю телекомпании, которые принимают дикторами этих девушек и юношей. Я дал команду, чтобы таких молодых людей принимали на государственную службу на всех уровнях, в регионах, в акиматах городов и областей. Это и есть поощрение».
Моими собеседниками были очень разные люди — от вице-министра культуры и информации Казахстана Эршана Бабабкумарова до акима (руководителя) Тупкарганского района (г. Форт Шевченко) Балабая Чельпекова, которые были из поколения моих сыновей. Кроме родного казахского, они в совершенстве владеют русским, английским, а кое- кто и арабским, и турецким! Ничего удивительного, арабское правописание возвращает страну в естественный исторически-культурный контекст, понятный и перспективный для казахов. В той же беседе Назарбаев подчеркивает: «Конечно, лучше всего было бы создать Союз среднеазиатских государств, куда я включаю Казахстан и Среднюю Азию. Нам сам Бог велел объединяться: 55 миллионов населения, нет языковых барьеров, взаимодополняющие экономики, находимся на одном пространстве, есть транспортные связи, энергетические...»
Но пусть «действующие» политики сушат себе голову, будет ли мощное объединение альтернативой СНГ или его заменой. Но и мне, «политику в отставке» понятно, что Казахстан отправляется в большое плавание не под чужим, а под своим государственным флагом, и что команда на корабле — молодая, государственническая! И специфически своя, глубоко осмысленная «дорожная карта». Закончу ответ на ваш вопрос разве что таким наблюдением: если в Алматы названия улиц, учреждений, заведений, банков, ресторанов и т. п. подаются параллельно на казахском и русском, то в Астане — только на государственном. И никакого следа от чужой символики, памятников «вождям Октября», дани оккупационным периодам истории — ни царскому, ни советскому!
Характерным (и поучительным!) может быть отношение современной казахстанской власти к «неудобным» еще не так давно событиям и фигурам национальной истории. Что мы знали об освободительной борьбе казахского народа против экспансии Российской империи первой трети ХIХ века, возглавляемой полководцем, политиком, дипломатом ханом Кенесари Касимовым? Эта страница казахской истории если не очернялась в угоду концепции «единения», то... подвергалась забвению.
И вот в Алматы я слышу легенду о национальном патриоте: после разгрома российской армией армии Кенесари-хана и его гибели, голову рыцаря отправляют в Петербург как доказательство окончательной победы над туземными мятежниками. И когда мы с Василием увидели могучую конную статую в самом центре новой столицы — Астане, монумент воспринимался как символ казахского национального достоинства и исторической справедливости. Нам бы такое единодушное видение и понимание личностей Ивана Выговского, Ивана Мазепы, Пилипа Орлика, Симона Петлюры, Романа Шухевича!..
В Украине тема памятников звучит довольно болезненно. А здесь трагический обелиск в честь погибших в борьбе с советским режимом в начале 90-х годов корреспондирует с монументом Независимости. Т.е. идеологической конфронтации, войны монументов в Казахстане, по- видимому, никогда не будет, но повторяю, потому что национальная доминанта здесь признана и воспринята всем обществом. И поэтому меня нисколько не удивляли памятники погибшим во Второй мировой войне — это памятники казахским батырам ХХ века, а не безликим «советским освободителям».
Только ступили на землю Алматы, и сразу поняли, — бывшая столица вобрала в себя немало, я бы сказал так, колониального. Сохранились старые дореволюционные дома; еще советской планировки площади напоминают наши южные города. Но вместе с тем поразило ощущение, что здесь уже веет свежий ветер. Мы увидели современные здания, офисы, гостиницы. Побывали и на празднике весны, который отличался также странным сочетанием старого и современного. Наврыз — национально-фольклорный праздник, однако на нем с удовольствием гостили дипломаты многих стран. Мы увидели, как можно, не впадая в псевдоэкзотику, декоративность, показать черты, присущие именно своему народу.
— А как на казахстанской земле встречали двух украинцев?
— Здесь хочу остановиться на поразительной поездке в село, где родился великий казахский поэт Джамбул Джабаев. Кстати, в современной или точнее в национальной интерпретации это имя звучит как Жамбил Жабаев, — поэтому и я хотел бы приучить наших читателей к этому. Общеизвестно, что в конце 30-х годов немолодого уже степного Рапсода за считанные дни советский режим «канонизировал» и далее трактовал как определенный идеологический символ. Идеологам не было дела, что этот почти столетний потомок знаменитого Карасай-батыра, автор героических поэм «Суранши-батыр» и «Утеген-батыр», незаменимый победитель сотен поэтических состязаний-айтисов, мог неделями пересказывать героические эпосы тюркских народов — «Манас» и «Кер-оглы», что его молниеносные импровизации поражали слушателей буйством фантазии и филигранным совершенством слова!
Когда мы с Василием приехали в село, где в последние годы жил Жамбил, любезные хозяева пригласили нас в первую очередь поклониться памяти поэта в его усыпальнице. И вот мы переступаем порог мавзолея, который напоминает небольшую мечеть, увенчанную полумесяцем.
Очень молодой священник-мулла встречает нас молитвой — читает Коран и обращается ко всем присутствующим на родном казахском языке. В удивительном речитативе улавливаем знакомые слова: «Украина», «украинский народ»... Это была мусульманская молитва за Украину, за украинцев, за нас с Василием...
— Жамбил и Шевченко... Подобны ли эти фигуры по своему влиянию на собственные народы? В сознании наших современников, и не только казахов и украинцев, они — национальные гении...
— В каждом населенном пункте Казахстана есть улица Шевченко. В городах Алматы, Актау и Форт Шевченко в свое время установлены полномасштабные памятники Кобзарю. Имена Жамбила Жабаева и Тараса Шевченко и для казахов, и для украинцев священны. Через призму этого чрезвычайного света я хотел бы по- новому взглянуть и на творчество Жамбила. Бесспорно, поэт заслуживает особого уважения в Украине. Ныне нужно новое издание его произведений в мастерских переводах. Глубокие научные исследования и свежие, колоритные статьи. С увлечением который раз перечитываю эссе Аниша Кекильбаева «Великан из царства поэзии», который буквально просится в руки украинского читателя! Но лучшим проявлением уважения к казахскому народу было бы установление уже в следующем году — году Украины в Казахстане — двух памятников: Жамбилу Жабаеву в Киеве и Тарасу Шевченко в Астане. Что касается Киева, то убедительно предлагаю столичному городскому совету переименовать улицу Мельникова, на которой расположено Посольство Казахстана, на улицу Жамбила Жабаева, и именно на этой новоосвященной магистрали возвести монумент, достойный казахского Рапсода.
— А что скажете о шевченковском «присутствии» в Казахстане?
— Один из городов, который назывался когда-то Шевченко, недавно переименован. Он получил название Актау, т.е. белая гора. И я бы на это не нарекал: местность Актау во времена Шевченко была пустыней, — безводной, сухой и, по-видимому, Тарас Григорьевич сюда редко когда добирался. Нынешний город над Каспием — вполне современный, с объектами промышленного значения — честно говоря, не очень и поразил меня. А вот Форт Шевченко меня взволновал.
... С нетерпением высматривал указатели: «К Форту Шевченко» — 100 км», «...10 км», «...1 км» — они как будто знаменовали отсчет времени и пространства — вплоть до того, сугубо шевченковского. Вот долины и холмы, которые помнишь с Тарасовых рисунков, вот очертания знакомого плато, вот главная улица, которую хозяева проводят до краеведческого, а поэтому и до музея Шевченко. На территории бывшей летней резиденции коменданта Новопетровского укрепления Ираклия Ускова — роскошный парк, но... без вербы Шевченко. А так хотелось прикоснуться к ней, вслушаться в шепот, казалось, бессмертной листвы. Любимица Тараса спокойно перешла в вечность, а «внучки» и «правнучки» продолжают ее жизнь в Украине и Канаде... Землянка Шевченко напоминает не столько римские катакомбы, сколько повстанческое укрытие, только оружия нет, а на столе — Святое Письмо, крест и икона. Да еще его бюст (1881 года) и памятник, вытесанный по проекту Шевченко, для могилы комендантского сына Дмитрия. Мемориальных вещей, кажется, и в самом музее немного. Что больше всего поразило, так это эскиз алтарного образа Христа для гарнизонной церкви, который не позволили Шевченко создать, железная солдатская прича с кандалами и еще масштабный проект Новопетровского укрепления. «Укрепление» сегодня дышит старым картоном, а не адской жарой или ледяными солеными ветрами. Как приблизиться к нему, настоящего, реальному — с бастионами и каменными стенами, с каменным плацем для солдатской муштры?..
Поднимаемся на автомобиле как можно выше, пока позволяет старый путь, и с удивлением останавливаем взгляды на бескрайнем пустыре, засыпанном мусором и битым стеклом...
Крепость развалена до основания; кое-где виднеются жалкие фрагменты каменных стен — остатков казармы? Церкви? Гауптвахты? Пилипьюк фотографирует мертвые черепашьи камни, а я собираю обломки, чтобы повезти домой.
Единственное место — батареи, где Шевченко нос караульную службу, сохранено для истории. Единственное! Семь лет прожил Шевченко в этом адском месте. Здесь его поддерживали русские офицеры А. Маевский и И. Усков, многочисленная группа польских революционеров. Отсюда крутой тропинкой спускался Тарас на берег моря, выглядывая шхуну с долгожданной почтой, встречался с гражданскими людьми, рисовал казахов и их детей. Нет, это место не должно далее оставаться руиной и свалкой! Три государства: Украина, Польша, Россия должны обратиться к четвертой — республике Казахстан с просьбой объявить ареал бывшего Новопетровского укрепления международным заповедником, реставрировать часть утраченных каменных стен, восстановить гарнизонную церковь, установить памятные стелы, посвященные известным и безымянным мученикам. Если бы можно было, то короновал бы я этот историко-культурный мемориал словами Ивана Франко о Тарасе Шевченко: «Десять літ він томився під вагою російської солдатської муштри, а для волі Росії зробив більше, ніж десять переможних армій». И вычеканить эти слова на самом прочном камне на языках — украинском, казахском, русском и польском!
— Судя из сказанного, тема «Казахстан и Украина» требует нового подхода и к проблеме отношений между двумя независимыми государствами. Где этого понимания больше — у них или у нас?
— Как говорится, есть проблема. Мне кажется, что в силу определенных условий Украина еще не может дать полновесного ответа на «сигнал» со стороны Казахстана. А заинтересованность Республики Казахстан Украиной базируется на том, что украинцы составляют около полмиллиона населения страны, создают ее потенциал. И они, естественно, не хотят терять своих связей с Украиной.
Ныне из Украины сюда идет большой поток рабочей силы. Это — строители, химики, металлурги... Несмотря на большие расходы, связанные с перелетами, они довольны. (Как, конечно, довольным может быть человек, который зарабатывает ощутимые деньги в другой стране.) Когда заключаются схемы долго- и краткосрочных контрактов, фактор Казахстана с нашей стороны используется далеко не полностью. Думается, что для казахов Украина еще очень важна со стороны гуманитарной. У нас много научных и учебных заведений, где граждане Казахстана могли бы учиться, и они с удовольствием учились бы у нас. По-видимому, эта проблема заслуживает внимания. Есть и такой, чисто человеческий, уникальный момент. Много казахов находилось в годы Второй мировой войны в Украине, и они, естественно, хотят видеть эти дорогие для них места, поклониться могилам родственников и земляков.
Вот пример. 22 февраля 1943 года в городе Синельниково на Днепропетровщине вместе с другими 67 воинами-казахами погиб боец Алгадай, сын великого поэта Жамбила Жабаева. По инициативе Посла Казахстана в Украине г. Амангельды Жумабаева и синельниковского городского головы г-на Леонида Сутулы в 2005 году установлен памятный знак. На торжествах по этому случаю прибыл внук поэта Алимкул Жамбилов. Посещение Украины стало своеобразным продолжением диалога двух таких непохожих, но близких по исторической судьбе народов и культур.
— Образ «диаспорника» (вспомните классического «Запорожца за Дунаем») — какой он там, за Каспием?
— Мы встречались с украинскими общинами Актау и Астаны, посетили в столице Центр украинской культуры, встретились с учителями и учениками украинской средней школы (едва ли не второй после Риги по своему статусу).... Встречали нас тепло и сердечно, однако в разговорах чувствовалось: несмотря на последовательные усилия нашего посольства, историческая родина должна бы чаще вспоминать о «восточно-диаспорном» украинстве... Наибольшие претензии — к нашему правительству, потому что именно оно должно бы помогать перестраивать школы, музеи, содействовать усилиям увековечить трагедию Карлага и Кенгира. Следует брать пример с Польши, которая пристально следит, посылает в Казахстан чартерные рейсы с молодежью, заботится о памяти репрессированных соотечественников. В Астане мы посетили украинскую часовню при католическом костеле и еще раз убедились, что сотрудничать с польским государством нужно везде, особенно там, где судьбы украинца и поляка сближала жизнь — или царские тюрьмы, или сталинские репрессии.
Надо признать искренне, то, что пришлось увидеть и почувствовать, еще не означает: понять все. А понять хочется так много! Я же был сориентирован на славянскую культуру, европейскую цивилизацию, частицей которой она является. А оказалось, этого мало для своей — творческой и мировоззренческой многовекторности.
Конечно, в этой стране есть немало проблем, порожденных казахстанской спецификой. Но меня не занимают вещи переходного характера. Я так же далек от эйфории в восприятии страны, которая развивается, строит свою государственность с учетом и собственных, и чужих ошибок. По-видимому, непоколебимо единственное: Украине стоит повернуться к Казахстану и сердцем, и умом. По-видимому, так будет и мудро, и справедливо.
