Существует немало черт характера, которыми мы, украинцы, отличаемся — по разным историческим причинам — от тех или других соседей. Одной из наших особенностей является отношение к такой, вроде бы не очень существенной, форме общения, как извинение за нанесенную (словом или действием) обиду в отношении других людей и, с другой стороны, как прощение людей за подобные проступки.
В этой области мы значительно ближе к нашим восточным соседям, чем к западным, и склонны обходиться без таких «мелочей», как попросить прощения, — на характер украинцев заметное влияние оказали как Российская империя, так и коммунистический режим с их общим, можно сказать, программным пренебрежением к личности. Между тем многие другие народы давно сформировали развитую культуру взаимного извинения-прощения, которая является важным элементом человеческих отношений и, можно сказать без преувеличения, украшает жизнь, успешно превращая неприятность в удовольствие. Недоразвитость такой культуры на востоке Европы заметна не только на личностном уровне. Так, в России до сих пор не прозвучали официальные извинения за акты сталинского террора, как это сделано в других странах в связи с преступлениями Третьего рейха (в этих актах вольно или невольно участвовал народ). Не извинилась за сотрудничество с преступным коммунистическим режимом и Русская православная церковь, что налагает отпечаток на ее современную политику, скажем, допускает политические союзы церкви с коммунистическими партиями.
Привычки к извинению и прощению весьма отличаются в культурах разных народов. Иностранцы, попадающие на территорию бывшего Союза (кроме Прибалтики) обращают внимание на то, что здесь звучит намного меньше извинений, чем в западном мире, а человек, который «слишком часто» просит прощения, часто считается чудаком. Как те, например, кто просит прощения у незнакомых за то, что не успел придержать для них двери метро или магазина (немецкоговорящие общества).
Такие и многие другие языково-общественные проблемы являются предметом изучения современных лингвистов, историков, социологов. Недавно вышла в свет книга австрийского слависта Ренаты Ратмайр «Прагматика извинения», где говорится о результатах исследований в России. Они, в частности, свидетельствуют, что ситуация с извинениями в украинском обществе довольно-таки схожа с российской. У нас также можно встретить немало людей (не исключая интеллигенции), для которых спокойно попросить пардона по какой-то причине значительно труднее, чем затеять по той же причине ссору. И отнюдь не принято просить извинения тогда, когда человек не считает себя виновным в том или ином инциденте (по формулам: «Сам толкнул!», «Смотреть нужно!», «На меня тоже давят!»). Многие из нас даже считают, что просить прощения — едва ли не самоунижение, ухудшение собственного имиджа («Чего я буду перед ним извиняться? Кто он такой?»). Создается впечатление, что мы не только «не любим» просить прощения, но и мало ценим искренние извинения перед нами других людей.
Поражает иностранцев еще и недоразвитость у нас той особенной вежливости, которая связана с «невмешательством в персональное пространство» собеседника и присуща культуре общения в западных странах. Этот тип вежливости включает в себя официальность в общении с не очень знакомыми людьми, сдержанность в разговоре, владение собой, воздерживание от вопросов чисто персонального характера («Замужем?», «Сколько детей?», «В разводе?») и др. Считается абсолютно недопустимым навязывать людям — по малейшему поводу — обсуждение своих собственных проблем, а в ответ на формальное: «Как ваше здоровье?» перечислять полный клинический анализ всех своих болезней. Восточные славяне просят прощения по подобным поводам значительно реже (а кое-кто и никогда), чем люди Запада.
На территории Восточной Европы (в Украине также) вежливость довольно часто приравнивается к неискренности и оценивается как лишняя и даже отрицательная черта личности. У россиян вежливость до сих пор ассоциируется с чем-то иностранным, искусственным, свойственным не народу, а только интеллигенции. Ученые объясняют это тем, что до ХVIII в. в России существовала почти исключительно «эгоцентрическая» (направленная на себя) манера поведения человека, мало считавшаяся с собеседником. Позже расцвела стилизация французских или британских манер, но только, разумеется, в высшем свете. Мало содействовал склонности к цивилизованной вежливости также коммунистический режим. Какие могут быть церемонии с личностью — маленьким «винтиком» коллективной жизни? Тогда весьма снизились цена хорошего поведения, в том числе и умение вежливо извиниться. Пролетарская культура не только не уважала «буржуазные» манеры, она относилась к ним с подозрением, а слово «интеллигент» стало оскорбительным и компрометирующим. Исчез из употребления и такой обязательный атрибут западной вежливости, как любезная улыбка — на смену «буржуазной куртуазности» пришла пролетарская угрюмость, остатки которой присутствуют среди нас и сейчас.
В России и сегодня просят прощения не очень часто. В частности, там не принято просить прощения у членов своей семьи, у детей и незнакомых людей, а также — у подчиненных. Последнее воспринимается руководителем как признание вины, даже как унижение. В лучшем случае подчиненным объясняют причины того или другого опоздания или невыполнения обещания. Потому что россияне, во-первых, не любят признавать себя виноватыми и, во-вторых, считают нелогичным просить извинений без вины. Во многих западных культурах, однако, обычай извиняться перед подчиненными широко практикуется, что весьма улучшает имидж руководителя, его авторитет. А немцы, как правило, просят прощения даже тогда, когда всем очевидна их невиновность в ситуации или когда существуют уважительные причины нарушения обязательств (болезнь, операция и др.). В таких случаях извинения являются благородным жестом, который положительно характеризует человека. Подобные извинения в восточноевропейских странах могут трактоваться как никому не нужное кокетство.
Человечество мудро изобрело специальные словесные формулы для того, чтобы гасить вспышки агрессивности в общении, сглаживать импульсивную резкость и помогать людям забыть случайно нанесенную им обиду. Ведь просьба простить является эквивалентом отмены уже сказанных необдуманных слов или неуместных поступков. Невозможно вернуться назад во времени, но с помощью этих магических формул человеческие отношения имеют возможность восстанавливаться, стабилизироваться, теплеть. Иногда даже незнакомые люди так красиво, искренне просят прощения, что превращают причиненное ими неудобство в удовольствие. С помощью формул извинения и прощения легко улаживаются многочисленные, но по сути незначительные служебные, транспортные, семейные, дружеские конфликты. Особенно благодатны и мелодичны так называемые взаимные извинения: «Простите!» — «Простите!», «Извините, Бога ради!» — «Я сам виноват!» и др. К сожалению, вместо этого часто слышим взаимные наставления и раздраженные обвинения.
Президентские выборы в Украине, разделившие граждан на определенные политические группы, еще раз засвидетельствовали как необходимость, так и отсутствие в нашем обществе достаточно развитой цивилизационной институции взаимного примирения и прощения. В моноконфессиональных странах такой институцией иногда является (или бывала в прошлом) Церковь. У нас не та ситуация — только враждующих православных церквей в стране несколько, и ни одна из них не приобрела должного влияния на общество в целом. То же касается других религий и конфессий. К сожалению, отсутствуют в обществе также личности, которые бы пользовались особым влиянием и доверием народа, такие как Вацлав Гавел или в свое время Аденауэр или де Голль. И потому в этой архисложной для государства ситуации активными инициаторами примирения могут и должны стать победители — больше некому. Именно они обязаны первыми и публично извиниться перед своими соперниками за эксцессы политического противостояния, не взвешивая на весах слепой Фемиды, кто был больше или меньше виноват. Ведь любые извинения — это социальный механизм, реализующий одну цель, — сохранение или восстановление гармонии между участниками диалога или взаимодействия. И они — эти извинения — являются либо реакцией на ошибки в своем собственном поведении, либо — еще лучше — проявлением великодушия и понимания той ситуации, в которой оказалась другая сторона, бывший соперник.
У большинства народов, в том числе и у славян, любые рассказы об объективных причинах нарушения обязательств или некстати сказанных словах не имеют силы без произношения магической формулы — «Простите», «Извините», «Просим прощения». А еще лучше: «Всем прощаем и у всех прощения просим!». Ни при каких обстоятельствах это не может считаться унижением в цивилизованном обществе.
