О перспективах «тонирования» «белых пятен» прошлого участники Летней школы журналистики «Дня» поговорили с Борисом Возницким — украинским искусствоведом, директором Львовской галереи искусств, академиком Украинской академии искусств, Героем Украины (2005), лауреатом Национальной премии имени Тараса Шевченко (1990), заслуженным работником культуры Украины и Польши, президентом Украинского национального комитета Международного совета музеев (ICOM), доктором honoris causa.
— Пан Борис, недавно газета «День» запустила новый веб-проект «Україна Incognita». Кроме того, украинское медиапространство, нужно признать, все чаще обращается к историческим проблемам. Что вы думаете о сегодняшнем состоянии исторической правды в Украине?
— Всю жизнь я пытаюсь сделать так, чтобы Украину поняли. Только ради этого я уже в течение 50 лет работаю директором Львовской галереи искусств. Только ради этого в 1960 — 1970 гг. музей собирал экспонаты. В то время, когда закрывали костелы и церкви. На Львовщине, например, закрыли 1300 храмов и превратили их преимущественно в складские помещения. Значимые культурные достижения выбрасывали в кусты и резали на дрова. Музей тогда собрал более 30 тысяч предметов, и они в настоящий момент оценены в 17 миллиардов евро. Но дело вовсе не в средствах. А в том, что эти вещи — сохранены. Ведь две трети творческого наследия великого скульптора Иоанна Пинзеля, который работал у нас, окончательно утрачено. Кстати, мы провели выставку Пинзеля в Москве, Варшаве и Праге. А с 21 ноября 2012 года до 25 февраля 2013-го впервые будем экспонировать его работы в Лувре. 13 октября альбом с работами Пинзеля выпустили японцы.
Украина остается неизведанной для нас самих.
Рядом с дворцом Потоцких — Музей книги. В нем покоятся кости неизвестного. По некоторым данным, это останки Ивана Федоровича. Их нужно исследовать, чтобы обнаружить, когда этот человек умер. Этим займутся ученые в Киеве.
Есть много интересных вещей, о которых никому не известно.
— Нынче, когда мы, поднимая архивы, понимаем, что многие факты сфальсифицированы, как вернуть украинской истории правдивое лицо?
— Я расскажу одну маленькую историю в этом контексте. Версия советская: Николай Кузнецов — советский разведчик. Приехал из Ровенской области и в Ровно перестрелял много фашистских руководителей. Потом он отправился во Львов. Здесь он должен был убить губернатора Галичины. Однако убил его заместителя и адъютанта. Когда Кузнецов хотел бежать отсюда, советские войска уже наступали за Бродами, а гестапо оцепило все дороги. На четвертый день он с соратниками Каминским и Беловым вырвался на машине в направлении Тернополя. За 25 километров от Львова их задерживает гестапо: майор Картер и четыре жандарма. Кузнецов стреляет в Картера, а Каминский — в жандармов, возвращаются в леса, но машина попадает в яму, и ее поджигают (машину, кстати, я вскоре буду выкапывать). Они пошли к селу Боратина и там встретились из оуновцами. «Так умирают советские разведчики» — с этими словами Кузнецов подорвал себя гранатой. В 1959 году друзья, которые воевали с Кузнецовым, стали его разыскивать. Люди рассказали, что бандеровцы действительно убили здесь когда-то немецкого офицера и закопали его. Они выкопали тело, но это был неизвестный немецкий офицер. И Москва дала команду создать легенду о Кузнецове. Его похоронили во Львове, на Холме Славы. И сегодня там лежит тело неизвестного немецкого офицера, а на плите написано, что это Герой Советского Союза Николай Кузнецов.
В действительности Николай Кузнецов — это уже я потом узнал — прошел дальше еще 30 километров и только тогда натолкнулся на бандеровцев. Они поняли, кто это. И начали вести переговоры с гестапо, которым предложили отдать террориста Кузнецова в обмен на жену и дочь Лебедя, которые находились в концлагере. Информация попадает в Берлин, там дают разрешение на обмен. Кузнецов оказывается в Берлине, в американском секторе, и работает в ФБР Америки. Впоследствии напишет своему брату Виктору, что он жив. Перепуганный брат отдал письмо КГБ. Так Москва узнала, что он выжил. На него началась охота, которая завершилась его убийством в Америке. А здесь, у нас, из немецкого офицера делают Героя Советского Союза! Москва об этом знает, снимает фильм об этом «герое», ему до сих пор ставят памятники — во Львове, Ровно, Горловке. А теперь есть решение Верховной Рады вернуть улицу Кузнецова в Ровно. И когда ко мне приехали из Свердловска с просьбой перезахоронить Кузнецова, я уже не удержался и опубликовал эту историю. Так легенды и создаются.
— Теперь, когда уже открывается правда, готово ли украинское общество это воспринять? И когда будет готово?
— Нет, не готово. Я опубликовал историю о Кузнецове два года тому назад. Тогда все в один голос говорили: «Ох, вот это фильм будет! Давайте на телевидение!» — и сразу замолчали.
— А почему? Из-за пассивности?
— Да. К тому же есть соответствующая команда, чем заниматься, а чем не заниматься, открыть архивы или закрыть. Геббельс, когда слышал слово «культура», говорил: «Меня тянет к пистолету». Никто не хочет открывать и изучать культуры.
К сожалению, в Восточной Украине мало чего осталось. Например, мне пришлось заниматься возрождением Батурина, а именно — дворца Розумовского. В частности, Львов помог устроить экспозицию во дворце, перевезти ценную мебель, картины и т.п. А теперь туда столько людей приезжает, особенно россиян. Нужно показывать такие вещи.
Канадцы сейчас раскапывают фундамент дворца Мазепы. Этот дворец, в отличие от дворца Кирилла Разумовского, который возведен в XVIII веке, построен на столетие раньше.
— Похоже на то, что украинская культура интересна всем, но только не украинцам.
— Дело популяризации действительно сложное. Я уже в течение 50 лет работаю директором музея. В советское время на Львовщине сгорели четыре церкви. В то время, когда советы все выбрасывали из храмов, Хрущев сказал: «В конце XX века будем показывать в музеях последнего попа». Для сравнения: в независимой Украине (лишь во Львовской области) сгорело более 70 церквей. Люди сами жгут церкви, чтобы на их месте построить новые. Каждый должен иметь персональную ответственность перед культурой. Что делаю я? Открываю музеи и забочусь о них. А уже в тех музеях каждый получает возможность увидеть, что такое настоящая Украина. В семидесятых годах прошлого века у нас хватило смелости открыть Олесский замок, хотя я не раз слышал о том, что этот музей долго не просуществует. Однако советская власть не закрыла замок, как и не сделала это с Золочевским замком, усадьбой Маркияна Шашкевича, музеями Ивана Федоровича и Ивана Выговского. Кстати, мне удалось в 2010 году отыскать на Львовщине останки гетмана Выговского — его тело было закопано тайно, чтобы польская власть не узнала о его захоронении.
— Возрос ли интерес к музеям за двадцать лет нашей независимости?
— Безусловно, особенно к замкам. Около четырех тысяч человек ежедневно посещают замки Львовщины. Летом мы встречали туристов из Беларуси, Польши, России. Люди интересуются стариной.
— Опять вернемся к миссии трансляции исторической правды. Кому следует в государстве открывать правду: историкам, журналистам?
— Думаю, что это должны делать все. Иногда бывает, что историки находят что-то, а государство не поддерживает их должным образом. Журналисты, со своей стороны, вынуждены погружаться в исследование, ведь часто информация искажается из-за своей поверхностности. По моему мнению, каждое звено общества, о котором вы вспомнили, ответственно за воссоздание правдивой истории.
— Существует ли сегодня проблема профессиональной подготовки историков?
— Думаю, что да. Возьмем археологию. Сегодня в этой сфере Украина еще почти не исследована. Для сравнения: в Украине сегодня работают 300 археологов, в Польше — 3,5 тысячи! Сегодня Польша почти открыта для поляков. Недавно произведены раскопки старого городища за Перемышлем, которое они назвали Карпатской Троей. Наши западные соседи присвоили его себе, забыв о том, что когда-то городище принадлежало нам. У нас есть подобный пример — городище Плиснецко, которое во времена Киевской Руси было вдвое больше Киева. На самом деле раскопки длятся уже около двух веков, но о них, к сожалению, никто не знает. Поражает также безразличие нашего научного аппарата: археологи копают до тех пор, пока не защитят диссертацию, а потом никому это уже не нужно. Сегодня, например, есть предположение, что неподалеку Николаева укрыта под землей столица белых хорватов. Украинские историки небезразличны к исследованиям Каменной Могилы, что поблизости Мелитополя. Недавно в Украине стало известно имя Анатолия Кифишина, которого действительно можно назвать человеком своего дела. Он решил изучить протошумерское письмо для того, чтобы прочитать информацию, закодированную в Каменной Могиле. В 1994 году именно Анатолий Кифишин прочитал из Каменной Могилы о самом старом государстве на наших землях — Аратте. Протошумерское письмо принадлежит к VII тысячелетию до Рождества Христова. Благодаря мелитопольской находке нам известно о пребывании этого индоевропейского народа в Украине. Однако высшие научные инстанции в Украине временами машут рукой на такие вещи, мол, никому это не нужно.
— Может ли это означать, что сегодня историки выполняют более академическую миссию, чем общественную?
— К сожалению, очень часто историки не выбирают, им часто навязывают выбор сверху или еще из каких-то источников. Я уже вспоминал Плиснецко. Так вот, сегодня доказано, что там родилась княгиня Ольга. Через 150 лет после смерти княгини была запись, что Ольга родилась в Плескно. А где это? Никто этого не знал, поэтому болгары присвоили имя Ольги себе, сказав, что она родилась на их земле, ведь у них есть город Плиска. В свою очередь, Россия «заявила», что Плескно — это Псков. В действительности же в Плиснецко, что около Подгорецкого замка на Львовщине, уже 200 лет проводят раскопки, которые начались еще во времена Австро-Венгрии. Там найдены даже останки викингов.
Задание возвратить историческую правду стоит не только перед историками. Здесь должно быть сотрудничество между журналистами, властями, другими прослойками общества. Главное, чтобы нация поняла, что для нее это — жизненно необходимо!
