Приснился мне странный сон. Как будто оказался на прошлой неделе около Киевского института физкультуры, а там — выставка «Книжный мир». Смотрю, перед плакатом стоит Татьяна Толстая, вся в экстазе: «Дворец наслаждений! Пещера Али! Тадж-Махал, бля!» И пальчиком в строчечку тычет: «Учредительная конференция международной общественной организации «Академия книги». Разделил восторг писательницы, направился в указанном направлении.
Только к двери, а она сама приоткрывается и выходит Антон Павлович Чехов, быстро записывая в своей знаменитой записной книжке: «Эта внезапно и некстати происшедшая любовная история похожа на то, как если бы вы повели мальчиков куда-нибудь гулять, если бы гулянье было интересно и весело, — и вдруг бы один обожрался масляной краски» .
При чем здесь мальчики? — удивляюсь — и захожу в зал. Действительно, сидят в президиуме трое: главный редактор журнала «Киевская Русь» Дмитрий Стус, директор одноименного издательства и основатель журнала Владимир Рубан и Василий Шевченко, заместитель председателя Гостелерадио по книгам. Так четко их вижу, как будто и не во сне вовсе.
Говорят залу: мы здесь разослали приглашения семидесяти достойным быть книжными академиками, но кто в Америке, знаете ли, кто в Австрии, кто в Севастополе — подождем немного, может, еще подтянутся? И пускают по рядам список приглашенных, чтобы, так сказать, идентифицировать уже имеющуюся в наличии аудиторию.
Список хороший такой, по алфавиту составленный. «А» — не вижу Афонина; что же, думаю, правильно: у президента Ассоциации издателей и без этого забот хватает. «Б» — нет Бойко; и ее организаторы решили не отвлекать от дел «Лыбидьских». Так же смилостивились и не пригласили в «Академию» и остальных известных украинских книжных строителей. Нам, мол, в «Академии» репутаций и опыта не нужно. То есть, Зинкевичу — «Смолоскиповое», Коваль — «Форумное», Красовицкому — «Фоллиевое», Малковичу — «А-БА-Биное».
«Академии» же нужны члены. Вот, как в списке: «член ревизионной комиссии», «технический редактор», «бухгалтер». Поняв, что мне ни о чем не говорят ни фамилии, ни лица этих «академиков», Чехов (сон продолжается!) показывает в своей записной книжке заметку: «(глядя в альбом): — Это что за рожа? — Это мой дядя». А с другой стороны Толстая нашептывает: «Не то чтобы что, а вроде как» . Сзади же дебоширит Мураками, самовыдвигается в «академики»: «Я трижды прочел «Братьев Карамазовых» и «Тихий Дон». И даже «Немецкую идеологию» один раз».
Как вдруг несанкционированные сновидческие прения прерывает Дмитрий Стус, рассказывает, чем «Академия» на самом деле будет заниматься: информационным обеспечением книжного бизнеса, налаживанием системы книгораспространения, популяризацией литературы и подготовкой кадров для отрасли. Вдруг отбирает слово отсутствующий в списке гипотетических «академиков» профессор издательского дела Николай Тимошик: подождите, а что же тогда делают 17 украинских вузов, которые готовят кадры для книгоиздания по заказу государства? Тут начинаю сниться сам себе, задаю вопросы: «Хотя бы теоретически возможно, чтобы общественная организация решила сугубо коммерческую проблему книгораспространения?». И слышу убаюкивающий ответ: «Сегодня нам нужно создать президиум, а потом думать, как конкретно работать» .
И вдруг появляются более давние видения: весна нынешнего года, так называемая Киевская международная книжная ярмарка имени Василия Г. Шевченко; нынешнее лето — книжная ярмарка на Всемирном форуме украинцев. Промоутером обеих госбюджетных импрез был триумвират Стус—Шевченко—Рубан. Может, именно тогда им было видение и голосом Чехова сказано: «И тебе на том свете скажут: напрасно ты ел постное».
Но ведь тогда речь шла о шестизначных цифрах (видел ли кто-то сметы расходов?), теперь на горизонте замаячила цифра семизначная — бюджет украинской презентации на Варшавской книжной ярмарке. Не из этой ли перспективы родилась идея «Академии книги»? Да еще как быстро родилась: потенциальных «академиков» только пригласили на учредительную конференцию, а сама организация, оказывается, уже зарегистрирована Минюстом! Как сказал Жванецкий: «В этой любовной спешке вон содрал с себя белье раньше пиджака».
За миллион долларов операторы госсредств, конечно, могут забрасывать Варшаву шароварами, купленными по приватизационной цене целой швейной фабрики. А там еще откроется финансирование первого и второго книжных указов Президента; цифры становятся восьмизначными… Теоретически хватило бы на целую сотню-другую активно действующих украинских издателей. Но почему тогда на «академические» должности приглашены только трое?
Услышав последние рулады организаторов «Академии» об издательском единстве, которое должна положить конец «эре интриг» (Д. Стус), Олейников — сон! сон! — скаламбурил: «Ждешь единство — получаешь свинство» . И здесь на него налетают двое из тех трех избранных издателей: «Нас раньше никогда не приглашали к распределению бюджетных средств. Мы сделаем! Но не позволим!» — захлебываются в эйфории. А тут снова Антон Павлович с очередной притчей: «У господ А и Б — пари. Господин А на пари съедает 12 котлет, господин Б не платит пари, не платит даже за котлеты» . А еще подходит Кафка и так развязно, как будто поручик Ржевский, бросает: «Соитие как наказание за счастье быть вместе» , — и тычет в списке кандидатов в «академики» в фамилию Табачник Дмитрий.
И тут я вспоминаю, что не во сне, а наяву (в газете «Сегодня» от 12 октября) этот нынешний вице-премьер по гуманитарным вопросам сообщил народу: «Нельзя вести культурную политику только в интересах узкого слоя украиноязычной интеллигенции, которая просто боится конкуренции во всем» . Так получается, что многие искренне уважаемые люди, внесенные в список «Академии» (но почему-то, в большинстве отсутствующие лично, например, М. Жулинский, М. Рябчук, М. Стриха), либо признают себя «узким слоем, который боится», либо «не в курсе», что члены-бухгалтера свое дело (именно в кафкианском смысле) знают?
И тут я проснулся. И вспомнил. Идею Академии книги уже давно сформулировал главный редактор журнала «Радуга» Юрий Ковальский. Хорошая такая идея, с немалым PR-потенциалом. Но и он, кажется, не ожидал, что ее используют с таким циничным прагматизмом. Когда-то русский художник Крамской остановился на выставке перед полотном известного коллеги и сказал: «Какой сюжет испорчен! И испорчен надолго…»
А из сна меня догнала SMSка: «Звенягин выматерился в третий раз, потом, словно оправдываясь перед Дмитрием, сказал, что Бог троицу любит» (А. Курков).
Соавторы:
Татьяна ТОЛСТАЯ. Кысь. — Москва: Подкова; Иностранка, 2001.
А.П.ЧЕХОВ. Собрание сочинений . Т.ХII. — Москва-Ленинград: Госиздат, 1929.
Харукі МУРАКАМІ . Погоня за вівцею. — Х.: Фоліо, 2004.
Михаил ЖВАНЕЦКИЙ. Мой портфель. — К.: Махаон-Україна, 2004.
Николай ОЛЕЙНИКОВ. Пучина страстей. — Ленинград: Советский писатель, 1991.
Франц КАФКА. Щоденники 1910 — 1923 рр. — К.: Всесвіт, 2000.
Андрей КУРКОВ. Сады господина Мичурина. — Х.: Фолио, 2002.
