Три года назад Национальный музей Тараса Шевченко был закрыт на ремонт. Вместе с этим встал вопрос и о построении новой экспозиции. Именно тогда и началась «большая война» между тогдашним генеральным директором С. Гальченко и заведующей биографическим отделом Н. Клименко. Коллектив музея раскололся, разделился на враждующие группы. Собственно, это было столкновение двух концепций построения новой экспозиции, противостояние двух измерений видения Великой личности. Эта война, изнурительная и долговременная, выплескивалась на страницы СМИ и в конечном итоге закончилась победой Клименко, которая вскоре и заняла место генерального директора, следовательно — завоевала право руководить построением новой экспозиции Национального музея Тараса Шевченко. Наконец в конце декабря прошлого года музей торжественно открыли. Теперь каждый может посетить музей Тараса Шевченко, что на бульваре Тараса Шевченко, 12 и ознакомиться с «обновленной» экспозицией.
Так начинает Ольга Шевченко свою статью в редакцию. Далее мы печатаем ее с незначительными сокращениями. Однако тему на этом не закрываем и готовы выслушать иную точку зрения.
Уникальность Национального музея Тараса Шевченко заключается в том, что он должен нести двойную нагрузку: рассказывать о Шевченко-поэте и о Шевченко- художнике. Принимая во внимание эту особенность, музей уже с самого начала называли литературно-художественным. И первая его экспозиция (с учетом всех особенностей) была построена в 1949 году. С этим нелегким заданием справилась Глафира Паламарчук, в то время заместитель директора по научной работе. Использовав наработки В. Миякивского для Дома-музея Шевченко, она составила тематико-экспозиционный план, который и стал основой первой экспозиции Государственного музея Т.Г. Шевченко: развернутая биография Тараса Григорьевича с освещением основных этапов жизни, избирательно- очерченный ряд живописных произведений художника, прижизненные издания и важнейшие поэтические произведения, проиллюстрированные советскими художниками и современниками поэта. Да, действительно, это была целая монография о Кобзаре. Очень много цитат, полотна советских художников и, конечно, «правильная идеологическая установка» — в духе советского времени. Был отдельный зал, посвященный темам «Шевченко и советские революционеры-демократы», «Шевченко в Великой Отечественной войне» и тому подобное.
Но непонятно каким образом вся эта политизация воспринималась как что-то параллельное и второстепенное, как необходимая в то время дань режиму — не более того. Основа, заложенная в структуру экспозиции, была научная и правдивая. И Шевченко-художника не могли затмить ни цитаты Ленина, ни мраморные бюсты русских критиков и революционеров- демократов. В музей шли, приезжали со всех уголков мира, стояли в очередях многочисленные посетители, чтобы приобщиться к потаенному его творчеству и как можно больше познать украинского гения.
Затем экспозиция несколько раз переделывалась (обновлялась), а во второй половине 1980-х, когда проводились ремонтно-реставрационные работы, встал вопрос о том, как строить новый музей, какую концепцию выбрать, как рассказать всем — и детям и взрослым, а также многочисленным гостям — о Тарасе Шевченко.
Предлагались разнообразные проекты художественного оформления экспозиции. Так, например, московский художник Кропивницкий подал на обсуждение свой художественный проект. В нем ключевой доминантой была завалинка, которая проходила бы через все залы как символ украинской крестьянской хаты, а над ней должны были экспонироваться шевченковские произведения. Творческая группа во главе с художником Тетяничем и архитектором Игнащенко предложили глобальный космический вариант, а именно: помещение всего музея сделать в виде космического корабля, где окна и двери должны иметь овальную форму наподобие биосфер. Заканчивать экспозицию планировалось залом с креслом космонавта, чтобы каждый посетитель мог сесть в него и увидеть в телескоп планету «Кобзарь».
Все эти проекты были отклонены научным коллективом музея. Выбран же был художественный проект оформления новой экспозиции, разработанный художником Анатолием Гайдамакой, в виде больших рам и натянутых на них струн, которые символизировали два дарования Тараса Шевченко — художественное и поэтическое. На струнах крепились экспонаты, преимущественно малярство.
Рождалась экспозиция в 1989 году в творческом сотрудничестве ученых всех экспозиционных отделов с группой художников. Проблемные вопросы, сложные тематические узлы, предложения относительно их решения — все это широко обсуждалось на совещаниях с участием всего научного коллектива. Было решено оставить в основе построения экспозиции предыдущую тематическую структуру (1949-го года), но значительно дополнить ее и там, где это необходимо, действительно «разгрузить».
Были сняты все цитаты классиков марксизма-ленинизма, работы советских художников, сократили до минимума текстовой материал. Поэтому странно читать в статье Людмилы Таран: «Перегруженность материалами, особенно текстовыми, нагромождение их в три-четыре этажа — недостаток экспозиции образца 1989 года...» («Тарас Шевченко: натянутые струны». «Зеркало Недели», 27 января 2006 год).
Зато в экспозиции 1989 года были глубже представлены такие темы, как обучение в Академии художеств (привезенные из Петербурга копии гипсовых статуй, о которых неоднократно упоминал Тарас Григорьевич), был построен целый тематический зал «Шевченко- гравер», выделены самые главные живописные работы, в частности картина «Катерина» и другие. Это то, что касается темы Шевченко- художника. Но сложнее всего было по-новому раскрыть в музейной экспозиции Шевченко-поэта. Необходимо было учитывать психологию посетителя, который в музее воспринимает все визуально и не хочет отягощать себя чтением длинных текстов и аннотаций. Следовательно, поэтическое произведение нужно подавать таким образом, чтобы оно запомнилось, запало в душу, не оставило никого равнодушным. Как это сделать?! Как выполнить это сложное задание и раскрыть музейным языком одну из самых главных шевченковых поэм — политическую сатиру «Сон». Это произведение больше всего принесло поэту горя, отобрало у него свободу, напугало жандармов, возмутило русского императора. Эту поэму должен знать каждый украинец. И было найдено интересное решение: проиллюстрировать поэму работами выдающегося французского художника, современника Т. Шевченко, Оноре Домье (1808 — 1879), который так же как и украинский поэт изобразил русского царя в виде беспомощного медведя. Здесь уже состоялось настоящее перекликание Франции и Украины.
Одно из наиболее сложных заданий и для ученых, и для художников — первый зал, в котором нужно было рассказать языком экспонатов о великом событии — рождении украинского гения. И с этим заданием справились успешно. Вместо знаменитой и обязательной цитаты Ленина об ужасах крепостного права вывешены иконы XIX века, а под ними шевченковские рисунки карандашом с портретами его деда, отца и кирилловской хаты. По центру на большом столе, покрытом украинским ковром (как это принято в Украине на большие праздники), была положена метрическая книга с записью о рождении Тараса Шевченко.
В процессе монтирования экспозиции ученые открыли для себя некоторые законы ее успешного построения — это глубокие знания биографии поэта, эпохи, тогдашней истории, а также умение найти нужное, именно «свое» место каждому экспонату, согласно логики изложения.
Экспозиция 1989 года выдержала экзамен. Ее осматривали несколько комиссий — из методического отдела Минкультуры, ученые Академии наук Украины, директора музеев Киева. Отмечены как позитив научность, доступность изложения, высокий художественный уровень оформления.
Открытие новой экспозиции Государственного музея Тараса Шевченко в 1989 году стало событием в культурной жизни не только Киева, но и всей Украины. Тогдашний директор музея Ольга Ивановна Поляничко, художник Анатолий Васильевич Гайдамака и группа научных работников за построение этой экспозиции были отмечены государственными наградами.
В условиях независимого демократического украинского государства появилось намного больше возможностей для того, чтобы воспроизвести в экспозиции правдивый образ Кобзаря. Как же воспользовались этими возможностями ученые музея во главе с генеральным директором? Без преувеличения — так называемая обновленная экспозиция поражает от первого до последнего зала.
Нарушена структура изложения материала, устранены самые главные темы, разбиты подтемы и тематические узлы. Вот несколько примеров. В первом зале вместо икон, которые висели над портретами отца, деда Тараса Шевченко и кирилловской хаты, в которой он вырос, теперь висит большой плакат с изображением подводы, запряженной лошадкой, а внизу под рисунками расположился такой же плакат с изображением большого рогатого скота, то есть волов, почти в натуральную величину. А метрика с записью о рождении Тараса Шевченко лежит уже не на празднично убранном столе, а на будничном, застланном только полотенцем, которое в Украине так никогда не клали. Если пойти по залам дальше, то подобных неожиданностей можно увидеть много. Распорошена и хаотически подана тема «Кобзарь 1840 года и становление новой украинской литературы». В каком-то странном шахматном порядке развешены портреты классиков литературы да еще и на простенках. «Разлучены» между собой представители семьи Репниных. Их портреты неизвестно почему расположены на разных стенах в разных залах, что не дает возможности рассказать о Шевченко и семье Репниных. Не узнаете вы и об участии Т. Шевченко в Киевской археографической комиссии, которая действовала в Киеве, и по поручению которой Тарас Шевченко создал целую серию архитектурных пейзажей в разных губерниях Украины.
Тяжело поверить такой «разгрузке», но факт: изъяты все экспонаты, которые раскрывали и объясняли один из шедевров мировой политической поэзии — сатирическую поэму «Сон» (ей была посвящена центральная стена в 6-м зале). Да и вправду, зачем обижать русского императора и демонстрировать посетителям политические карикатуры какого-то там француза Домье и сатирические строки Шевченко о «царе-медведе»?
«Шевченко написал новую поэму «Иоанн Гус». Я поневоле приятно призадумался над тем, какого гениального человека мы имеем в Тарасе Григорьевиче, ибо только гений посредством одного глубокого чувства способен угадывать и потребности народа, и даже целого века, к чему не приведет никакая наука, ни знания, без огня поэтического и вместе религиозного», — писал кирилло-мефодиевец Василий Билозерский. Однако и эту поэму вы не найдете в обновленной экспозиции, разве что два листика факсимильных копий автографа и маленький портрет Шафарика в витрине — это и всего.
Все эти произведения из рукописного сборника «Три лета» Т.Г. Шевченко читал на заседаниях тайной политической организации «Кирилло-мефодиевское братство», в которой принимала участие патриотически настроенная украинская интеллигенция, представлявшая угрозу строю Русской империи. Однако эта тема, по мнению обновителей экспозиции как второстепенная, размещена также в витрине — скромно и малозаметно. Таким образом из экспозиции выпали ранее экспонируемые прекрасные портреты XIX века, написанные маслом, членов «Братства» — П. Кулиша, Н. Гулака, А. Навроцкого. Сейчас в витрине представлены фоторепродукции этих портретов. Грустно становится и в следующих залах. Отсутствуют такие тематические узлы, как «Шевченко и Марко Вовчок», «Шевченко и Акакий Церетели» и другие. Очень неудачно скомпонован в 15 мзале рассказ о смерти, погребении и перезахоронении Тараса Шевченко. Идет нагромождение второстепенных экспонатов, плакатов, которые мы уже видели в предыдущих залах. Вместо лаконичного рассказа — четырехярусная композиция: личные вещи Тараса Шевченко, над ними автограф к последнему стихотворению, которое невозможно прочитать, над ним посмертная маска поэта, а над ней — терновый венец. Все это нацеплено на красной ковровой дорожке, которая не соответствует теме. В экспозиции нет ни одного рисунка художников М. Микешина, Ф. Верещагина, Л. Жемчужникова, М. Дмитриева, П. Эйснера, которые рисовали Тараса Шевченко в гробу в церкви в Академии художеств.
Заканчивается рассказ о Тарасе Шевченко его портретом, выполненным Федором Кричевским в 1936 году, и разбросанными листиками из «Захалявной книжечки», которую мы уже видели в теме, посвященной ссылке. Очевидно, на больше фантазии не хватило.
Но больше всего в «обновленной» экспозиции поражают, конечно, банеры. Что такое банер, спросите вы? Это новое слово и означает оно — рекламный плакат. В данном случае — это увеличенные в сотни раз акварели и сепии Тараса Шевченко, они развешены в залах от пола до самого потолка, а сверху над ними скромно и опять же малозаметно висят уже оригиналы работ Тараса Шевченко. Наверное, и сам Тарас Шевченко удивился бы этому: куда его маленьким по размеру акварелям тягаться с этими гигантами-банерами! Кроме плакатов с шевченковскими живописью и автографами, также висят увеличенные открытки с видами Кирилловки, гравюры с видами Петербурга, Киева, гравюры Сластена, иконы, казаки-мамаи. Они поражают своей масштабностью и глушат оригиналы. Осмотрев такую экспозицию, вы вряд ли запомните хотя бы одно живописное произведение Шевченко, или же глубже узнаете его как гениального поэта. Совсем наоборот —больше всего запоминаются как раз эти гигантские банеры.
Сейчас в спешном порядке экспозицию дополняют новыми банерами: блестящие заменяют матовыми. На них еще добавляют шевченковские тексты, написанные жирным черным шрифтом. Одним словом, пустую банерную экспозицию наполняют хоть каким-то содержанием. Некоторые банеры меняют местами, например, в первом зале банерных волов перевесили с первой на четвертую стену, а их место заняли уже кони, стоящие возле копны сена в поле.
Однако ни дополнение, ни замена одних банеров на другие, ни их перевешивание с одной стены на другую — ничто существенно уже не может изменить суть экспозиции.
Дирекция музея поощряет посетителей, журналистов, министерских чиновников, писателей, чтобы те давали одобрительную оценку обновленной экспозиции. Но если нам не безразличен образ Тараса Шевченко и его творчество и мы не хотим, чтобы его оригиналы похоронили под банерами, давайте говорить правду и называть вещи своими именами.
