13 мая исполнилось два месяца, как белый дым над Ватиканом оповестил выбор нового Папы Римского — Франциска. За это время интерес к его фигуре только вырос — с чем связан такой энтузиазм? Чего дальше ожидать от Папы? Как могут развиваться его отношения с другими религиями? С этими вопросами «День» обратился к профессору Адриано Роккуччи, известному итальянскому историку, заведующему кафедрой новейшей истории Третьего римского университета, генеральному секретарю Общины святого Эгидия. Профессор Роккуччи изучает историю Русской православной церкви — в 2011 году он издал книгу «Сталин и Патриарх. Православная Церковь и советская власть», которая осенью выйдет в переводе на русский.
Во время визита профессора в Киев «Дню» удалось пообщаться с господином Роккуччи о новом Папе Римском, о выборе Папой имени Франциск, его мировоззренческих ориентирах, задачах и отношениях с православным миром и исламом.
— Выбор кардинала Бергольо Папой Римским был настоящим сюрпризом истории, неожиданностью. Впервые Папой стал иезуит. Иезуиты — орден, обоснованный на высоком уровне духовного и интеллектуального образования его членов, и сам Папа отличается аскетической суровостью, но одновременно он — человек интеллектуальный, способный задать себе важные вопросы о современном мире. Во-вторых, первый раз был избран Папой латиноамериканец — Папа Франциск из Аргентины, из Буэнос-Айреса, самого европейского из латиноамериканских городов, из самой европейской из латиноамериканских стран. Там во многом общество всегда смотрело на Европу, а население состоит из общин эмигрантов из разных европейских стран. Буэнос-Айрес — это также город, где отражен спектр религиозных общин европейского контекста — от православной общины, греческой и русской, до самой большой еврейской общины Латинской Америки.
Нужно добавить еще один фактор для определения этого сюрприза — выбор имени. В длинном списке Папских имен не было имени Франциск. Святой Франциск Ассизский означает Церковь, которая близка к нищим, которая проповедует Евангелие на улицах, площадях, где живут люди. Это христианин, который ищет мир, примиряет людей, преодолевает конфликты, столкновения, ненависть. Это особенное внимание к творению, и все это было подчеркнуто самим Папой Франциском.
— Когда Папа объяснял, почему избрал это имя, он также сказал: «Как бы я хотел Церковь бедную и для бедных!». Что это значит — Церковь бедная?
— Внимание к бедным — это не какое-то стремление Церкви осваивать социальную риторику, которая может быть модной (честно говоря, она не модная у нас в Европе, но может быть модной в Латинской Америке). Внимание к бедным исходит от своих собственных корней — от самого образа Иисуса, от Евангелия, и это всегда было присуще жизни Церкви. Церковь часто критикуют за то, что она богатая, но это иногда относительное понятие: Церковь — это семья с многочисленными детьми, и надо иметь средства, чтобы заботится о них. Но я думаю, что Церковь бедная — значит, в первую очередь, та, которая живет с бедными, не ищет своего удовольствия, не замкнутая в себе.
— Как вы сказали, бедные — не самая модная тема. Если Церковь обращает такое большое внимание на бедных в мире, где культивируется успех, не оттолкнет ли это от нее людей?
— Церковь ставит цель — достичь хорошего результата в социологических опросах. Сегодня большинство населения мира живет еще в бедности, поэтому близость к ним — это близость к большинству людей. Но любовь к бедным в современном мире — это яркое свидетельство о тех ценностях, которые лежат в основе христианской жизни. Поэтому она способна говорить всем — и бедным, и богатым, потому что предлагает другое видение, другой подход к жизни. Конечно, Церковь не призвана идти по течению, она призвана благовествовать Евангелие, и Евангелие часто противоречит общему мышлению.
— В то же время Папа говорит, что Церковь не должна быть в оппозиции к обществу, не должна идти «стенка на стенку»...
— Да, потому что Папа говорил о том, что Церковь должна проявить лицо милосердия Божьего — к человеку и к обществу. Он считает, что принцип «стенка на стенку» часто приводит к тому, что Церковь замыкается в себе и живет в состоянии самодостаточности. А она всегда по своему призванию должна выходить из самой себя и идти навстречу людям, особенно тем, которые живут на периферии мира и общества. Это не значит сделать какие-то скидки в идентичности христианина, не значит называть добром то, что считается злом. В своей истории Папа Франциск показал это: будучи кардиналом Буэнос-Айреса, он не боялся быть в таком серьезном, мирном, конечно, но настоящем конфликте с властью по поводу защиты позиции Церкви в вопросе нравственности.
ЛЮДИ СОВРЕМЕННОГО МИРА ВО МНОГОМ РАСТЕРЯННЫЕ, ПОТОМУ ЧТО С ТРУДОМ ОПРЕДЕЛЯЮТ ОРИЕНТИРЫ ДЛЯ СВОЕЙ ЖИЗНИ
— Как вы считаете, энтузиазм по поводу выбора Папы Франциска говорит о том, что люди все больше чувствуют нужду в поиске Бога и в Церкви?
— Этот энтузиазм поражает. Это чувствуется в Риме, где масса людей постоянно присутствует на его аудиенциях, на воскресной молитве или на Литургиях. Этот энтузиазм есть и в других странах. Почему? Мне кажется, люди современного глобализированного мира во многом растерянные, потому что с трудом определяют ориентиры для своей жизни. И они ищут ориентиры, которые могут быть даны каким-то голосом, чья нравственная авторитетность признается. Они ищут такие голоса, которых не хватает в наше время. Также мне кажется, что современный человек страдает от какого-то сиротства, потому что в нашем мире есть заметный кризис отцовства, а нужда в отцовстве анторопологически присуща человеку. Думаю, Папа с его первыми шагами, простым обращением к людям, с его добротой и одновременно духовной мудростью воспринимается как отец. Похожие явления наблюдались, когда, более 50 лет назад, был избран другой Папа, тоже немолодой, Иоанн ХХІІІ, который еще вспоминается в народе как Папа Добрый.
— В своей первой речи, которую произнес Бергольо как Папа, когда его только избрали, он ни разу не назвал себя Папой, только — епископом Рима. Почему?
— Это очень важно. Во-первых, это полностью соответствует реалиям, то есть Папа — именно епископ римский, и кардиналы собираются, чтобы избрать епископа римского. Папа во главе Католической церкви потому, что он — епископ римский. Это очень важный эклезиологический момент, который соответствует церковной традиции первого тысячелетия, когда Церковь была неразделенной. Папа Франциск в своем первом выступлении пользовался древним определением Римской церкви, которое принадлежит отцу Церкви первого поколения Игнатию Антиохийскому. Он говорил, что был избран епископом Римской церкви, которая председательствует в любви. И мы не можем не заметить, как этот подход Папы Франциска соответствует тому эклезиологическому духу, той эклезиологической чувствительности, которая очень важна для православного мира.
Но хотел бы тоже подчеркнуть другой момент. В одном из первых выступлений, которое Папа Франциск совершил перед дипкорпусом при Святом Престоле, он ссылался и на другое название Папы — Pontifex, на этимологию этого латинского слова — «тот, который создает мосты». Он сказал, что он призван создать мосты между людьми, народами, между культурами и между Церквями, между религиями. То есть, что в служении Папы есть такое призвание — создать возможности для общения между людьми. Это много говорит о том, как Папа Франциск смотрит на свою роль, свою задачу — способствовать общению. Общение — значит, примирение, диалог, встреча.
МЫ ВЫХОДИМ ИЗ ДЕСЯТИЛЕТИЯ, ГДЕ ГОСПОДСТВОВАЛА ИДЕЯ НЕПРИМИРИМОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ...
— Как может развиваться такой диалог с Православной церковью?
— Думаю, Папа Франциск хорошо понимает, какой ценной и важной для межхристианского диалога является Православная церковь, а Украина и Россия — как пространство фундаментального значения для будущего христианства и для будущего межхристианского диалога.
— Возможен ли диалог с исламом? В обществе есть распространенный страх, что в будущем мечети заменят храмы...
— Такой страх очень преувеличен. Например, в Италии вторым после католичества религиозным исповеданием стало православие. Иммигранты из Восточной Европы превысили количество иммигрантов из мусульманских стран. Показатели на мировом уровне говорят о росте ислама, но и о росте христианства. Мусульманский мир очень сложный — большой, разный, это даже разные миры — более радикальные и более умеренные. Мы выходим из десятилетия, где господствовала идея непримиримого противостояния между исламским и христианским миром в связи с последствиями терактов 11 сентября в Нью-Йорке, войнами в Афганистане и особенно — в Ираке. Исламский мир знает разные процессы — так называемая арабская весна, но, с другой стороны, — трагедия Сирии, течения в Пакистане, где христиане живут под давлением насилия и преследований, и это глобальные вопросы. Но есть тоже наследие возможного мирного сожительства христиан и мусульман, как это было в разных контекстах. Мне кажется, что желание Папы строить мосты касается и исламского мира.
